Месть «Голубой двойки» - Федор Орлов

К этому времени немецкое командование сосредоточило много самолетов на аэродроме Глебовщино и других для поддержания с воздуха Демьяновской группировки войск. Но фашистским стервятникам уже кончилось раздолье в нашем небе, теперь они не чувствовали себя безнаказанными, как это было в прошлом году. Наши истребители, штурмовики, пикирующие бомбардировщики постоянно находились в воздухе, над полем боя, не давали немецким самолетам бомбить передний край наших войск, гнались за каждым разведчиком, наносили чувствительные удары по врагу. Имена многих летчиков, таких, как истребитель Андрей Дегтяренко, штурмовик Петр Марютин, разведчик Григорий Бойко, пикировщик Иван Стружкин стали известны по всему нашему Северо-Западному фронту.

Андрей Дегтяренко однажды со своим звеном встретился с тридцатью «юнкерсами» и, врезавшись в самую гущу воздушного пиратского стада, сбил десять самолетов. В тот же день, когда два «мессершмитта», учуяв легкую добычу, бросились на его раненого товарища, Дегтяренко молниеносным маневром принял удар на себя, в следующую секунду, будучи уже раненным сам, одного стервятника сбил и второго заставил бежать.

Более ста танков, автомашин, орудий уничтожил за короткое время Петр Матвеевич Марютин. Во время одного из полетов, обнаружив большую колонну врага на марше, он двадцать минут «обрабатывал» ее бомбами, пушечным и пулеметным огнем и оставил на дороге десятки разбитых автомашин, несколько танков и множество убитых гитлеровцев. На обратном пути, когда у Марютина не осталось ни одного патрона, на него напали два «мессершмитта». Но, умело маневрируя, увертываясь, подставляя под огонь бронированные части машины, летчик-штурмовик благополучно вышел из боя. Израсходовав боеприпасы, «мессершмитты» скрылись в облаках, а на самолете летчика-героя после посадки насчитали более трехсот пробоин.

Только за полгода совершил 158 боевых вылетов разведчик нашего фронта Григорий Евдокимович Бойко. Его пикирующий бомбардировщик ПЕ-2 внезапно появлялся в тылу врага, сквозь завесы зенитного огня порывался на аэродромы, в места скопления войск и техники, фотографировал, бомбил и сообщал по радио их координаты своим товарищам.

Никогда не было нелетной погоды и для пилота пикирующего бомбардировщика Ивана Стружкина и его штурмана Иосифа Плакшина. Как-то им было приказано разведать фашистский аэродром, который сильно прикрывался истребителями и мощными зенитными средствами. В плохую погоду, на низкой высоте вышли они на аэродром и, выпустив шасси, «пошли на посадку», но зашли специально с «промазом». Видя, что самолет садится, немцы не открыли огня. Экипажу только это и требовалось, аэродром был уже сфотографирован. При втором заходе штурман и радист открыли ураганный огонь из пулеметов, сожгли и повредили несколько самолетов.

Успехи наших коллег радовали нас, поднимали настроение. Как бы принимая от них на ночь смену, мы стремились не отставать, бить врага так же метко, без промаха. И, выполнив задание, видя внизу под крыльями море бушующего огня, взрывы, горящие самолеты и танки, цистерны с горючим, испытывали чувство гордости и удовлетворения.

Вот и сегодня, пятого июля, двум экипажам нашего отряда — моему и Драпиковского — приказано нанести бомбовой удар по аэродрому Глебовщино. Остальные экипажи отправятся на другие цели. Для корректировки и разведки на самолете Р-5 с нами полетит молодой летчик старший сержант Бойко. Он должен летать на малой высоте вокруг аэродрома, наблюдать за результатом нашего бомбометания и в случае необходимости вести огонь по прожекторам и зенитным точкам.

Получив разрешение на вылет, разошлись по кораблям. Первым взлетел командир эскадрильи майор Родионов, за ним по очереди экипажи Петрухина, Григорьева. Наконец, в воздухе и наша «Голубая двойка». С набором высоты легли на курс. Ночь светлая, видимость почти как днем. За нижней кромкой разорванных облаков, на высоте тысяча метров приближаемся к вражескому аэродрому. Бросаем несколько светящихся бомб. Летное поле, стоянки самолетов видны как на ладони. Неожиданно вспыхнули двенадцать прожекторов, заговорила зенитная артиллерия. Среди ослепительных лучей и разрывов снарядов держу машину на цель, ругая про себя Бойко, что медлит с открытием огня. Но вот чувствую: бомбы сброшены, машина вздрагивает от их взрыва. Потом слева, почти рядом, замечаю зеленую ракету. В голове мелькает предположение, что это, вероятно, просигналил о чем-то идущий недалеко сзади экипаж Драпиковского, хотя об этом никакой договоренности между нами не было. Вдруг, словно по команде, исчезли вокруг меня взрывы снарядов, только лучи прожекторов не выпускают корабль, и, спасаясь от них, мы благополучно уходим в облака.

В эту ночь экипаж лейтенанта Драпиковского не вернулся с боевого задания, его сбил немецкий истребитель. Погибли и командир корабля, и красивый, чернобровый борттехник Дорофеев, второй летчик Шашков, с которыми я недавно пригнал самолет с ремонта, и другие члены экипажа. Только намного позже узнал я, что из восьми человек остался в живых один — воздушный стрелок Петр Рудасов. Стали известны и обстоятельства, при которых был сбит корабль, В то время, когда мы бомбили аэродром, в воздухе находился фашистский истребитель-ночник. Это по его сигналу прекратили зенитчики огонь и, удерживая меня в лучах прожекторов, ждали подхода истребителя. Но я успел уйти в облака, а Драпиковского поймать им было легче, он шел сзади меня, находился на боевом курсе. Фашистский стервятник атаковал его неожиданно и сбил, когда бомбы были уже сброшены. Это подтвердил и экипаж Бойко, который кружил на малой высоте в районе цели. Мы уничтожили одиннадцать вражеских самолетов, но потеряли экипаж, боевых друзей. Каждого из них где-то ждали с победой близкие, родные, каждый был молод и считал, что жизнь вся еще впереди. Они погибли, выполнив задание, погибли за счастье поколения, которое будет жить после них, после Победы.

Только месть, только новые удары по врагу могли притупить нашу боль за павших товарищей. Следующей ночью «Голубая двойка» опять вылетела на тот же аэродром. В нее как клещи впились лучи девяти прожекторов. Яркий свет резал глаза, мешал смотреть на приборы. Со всех сторон тянулись к кораблю пунктиры трассирующих пуль, совсем рядом с треском разрывались снаряды. Но рука на штурвале была тверда, самолет шел строго по курсу на цель. В этот раз мы сбросили на вражеский аэродром лишь одну бомбу. Но весила она три тонны и, рассыпавшись в километре от земли на множество частей, огненным дождем обрушились на самолеты врага. Внизу сразу же возникли мощные пожары: горели самолеты и склад боеприпасов. На базу «Голубая двойка» вернулась целой и невредимой.