Труды по истории Москвы - Михаил Тихомиров

Кроме мехов, с севера доставлялись ловчие птицы. За печорскими соколами отправлялись ватаги во главе с атаманами. Ловцы охотничьих птиц, или «помыточники», как их позже называли, были освобождены от княжеских повинностей и находились под охраной великого князя. Иван Калита так и поясняет в своей грамоте, что эти люди ему нужны («занеже ми люди те надобны»). В грамоте перечислено около 20 имен печорских сокольников, ходивших на Печору во главе с неким Жилой. Все это русские имена и прозвища (Острога, Бориско, Савица и др.). Они не были подчинены старостам и, видимо, населяли в Москве особую слободку.[394]

ТОРГОВЛЯ С НОВГОРОДОМ

С легкой руки И. Е. Забелина сложилось представление о большом значении новгородской торговли для Москвы. По словам Забелина, к Москве сходились торговые дороги «от Новгорода, через древнейший его Волок—Ламский, с Волги по рекам Шоше и Ламе на вершину реки Рузы, впадающей в Москву—реку. Здешний путь был короче, чем по руслу Волги, не говоря о том, что Москвою—рекою новгородцы должны были ходить и к рязанской Оке, и на Дон».[395]

Эта мысль И. Е. Забелина иной раз повторяется в статьях и докладах, хотя никаких свидетельств о раннем развитии московской торговли с Новгородом мы не имеем. Да это и понятно. Ведь Новгород торговал с ганзейскими городами в основном товарами, привозимыми из его волостей, а также с Двины и верхнего Поволжья, а Москва торговала теми же товарами с итальянскими республиками. Новгород и Москва направляли свои торговые усилия в разные стороны. Новгородская торговля ориентировалась на север, а московская – на юг. Новгород снабжал товарами немецкие ганзейские города, а участниками московских торговых оборотов были итальянские республики – Генуя и Венеция.

Связи Москвы с Новгородом стали быстро усиливаться в XV веке, особенно во второй его половине, когда турки овладели Константинополем и итальянскими колониями в Крыму. Тогда Новгород сделался отдушиной для московской торговли; тогда между Москвой и Новгородом установились более прочные экономические связи, и это в значительной степени способствовало подчинению Новгорода московским князьям.

По Каме и Шоше, как пишет И. Е. Забелин, действительно можно было добраться от Волока—Ламского к Волге, но этот путь в конечном итоге выводил к Твери. К тому же река Лама под городом Волоколамском настолько ничтожна по глубине и ширине, что никак не верится в ее торговое значение. Из Москвы к Твери легче было добраться или сухим путем, или по Волге от Дмитрова. Участок же водного пути от Дмитрова до Твери засвидетельствован нашими источниками. Этой дорогой великая княгиня Софья Витовтовна спасалась в Тверь от Шемяки. Он догнал ее на устье Дубны.

Путь от Москвы в Новгород обычно шел через Тверь. Эта дорога была наиболее безопасной и оживленной, вследствие чего такой крупный монастырь, как Троице—Сергиев, рано «озаботился приобретением» на Новгородско—Тверской дороге большого села Медна «промеж Торжьком и Тверью».[396] Однако известен был и другой, несколько более кружный путь из Москвы в Новгород. Как и предполагал И. Е. Забелин, он проходил через Волоколамск на Микулин и далее прямо на Торжок, в обход тверских владений.[397] Такой кружный путь имел свои удобства, так как позволял объезжать тверские таможенные заставы. По нему нередко ездили из Новгорода в Москву и обратно. Дорога на Волок была одинаково удобна и для новгородцев, и для москвичей. Поэтому Великий Новгород и Москва упорно держали Волок—Ламский у себя в совладении, чтобы иметь прямой доступ из Московской земли в Новгородскую, в обход Тверского княжества.

«Московские товары» состояли из мехов и сельскохозяйственных продуктов. Какое—то значение должны были иметь привозные итальянские, греческие и восточные предметы. Из Новгорода поступали оружие и ткани, в первую очередь сукна, приводимые из ганзейских городов. «Поставы ипские», то есть штуки знаменитого фландрского сукна, известного на Руси под именем «ипского» (от города Ипра), неизменно упоминаются в числе подарков, поднесенных великому князю новгородцами. Новгородский пояс хранился в числе драгоценностей в казне великих князей XIV века. Позже различного рода серебряные сосуды, вывезенные из Новгорода, оказались также в числе имущества великих и удельных князей. Во время пребывания Ивана III в Новгороде ему непрерывно подносили в подарок золотые монеты (корабленики), поставы ипского сукна, рыбий зуб, белое и красное вино.[398] «Московский» товар скапливался в значительных количествах в Торжке, куда его везли на речных судах. В 1445 году тверской князь «товара московьского и новгородского и новоторжского сорок павозков[399] свез в Тверь».[400]

ТОРГОВЛЯ С ЗАПАДОМ

Важнейшие пути от Москвы на запад проходили через Волок—Ламский и Смоленск. Сухопутная дорога от Волока на Ржев и Зубцов имела, по—видимому, большее значение, чем воображаемый водный путь по небольшим речкам, притокам Днепра и Москвы—реки. Около 1370 года этим путем «от Рускыя земли западныя, от Москвы и от Твери до Смоленска» ходил архимандрит Агрефений, насчитав 490 верст до Смоленска.[401] Неясно только, откуда считать 490 верст до Смоленска – от Москвы или от Твери, или дело надо понимать таким образом, что Агрефений ходил в Смоленск из Москвы через Тверь, что также вполне допустимо. Прямой путь из Смоленска в Москву в основном должен был совпадать с позднейшей Смоленской дорогой, так как Вязьма считалась промежуточным пунктом.[402] Весь путь от Смоленска до Москвы в начале XV столетия одолевался примерно в 5—10 дней. Так, митрополит Фотий выехал из Смоленска во вторник на пасхальной неделе, а приехал в Москву на той же пасхальной неделе.[403]

На запад ехали через Смоленск по сухопутной дороге, так как водный путь к Можайску вверх по Москве—реке имел небольшое значение. Да это и понятно. Ведь верховье Москвы—реки слишком удалено от сколько—либо судоходных рек верхнеднепровского бассейна. Поэтому наши источники и молчат о судоходстве от Москвы до Можайска или даже до Звенигорода. Связи с Западом поддерживались главным образом, сухопутными дорогами, значение которых непрерывно увеличивалось и становилось особенно заметным с XV века. В это время замечается подъем западных подмосковных городов: Рузы, Звенигорода, Вереи, Боровска. Это признак оживления и экономического роста западной окраины Московской земли, а также усиления связей Москвы с Западом.

Московская торговля с Западом поддерживалась в основном при посредстве Смоленска. Особенно прочные связи с Литовским великим княжеством установились с конца XIV века. Летопись отмечает, что в 1387 году пришел князь Василий на Москву, а с ним князи, польские паны, и поляки – «ляхи» и литва.[404] Речь идет о великом князе Василии Дмитриевиче, бежавшем из Орды в Подольскую землю, а оттуда прибывшем в Москву. Торговля Литовского великого княжества с Москвой особенно усилилась в XV столетии. В Китай—городе с давнего времени находилась церковь с характерным прозванием Воскресения «в Панех» или в «старых Панех».[405] Некоторые московские купцы являлись контрагентами литовских заказчиков, в их числе был Василий Ермолин. Он писал своему заказчику из Литвы, что в Москве можно найти рукописи и сделать с них хорошие копии, но требовал прислать ему денег и бумаги. В рассказе о митрополите Фотии назван литовский купец, оклеветавший митрополита («некто гость с торгом прииде из Литвы»).[406]

Каждый год в Москву съезжалось «множество купцов из Германии и Польши для покупки различных мехов, как—то: соболей, волков, горностаев, белок и отчасти рысей».[407] В этом известии итальянского путешественника Москва выступает основным центром торговли мехами наряду с Новгородом. Главным привозным товаром, ввозимым с Запада, было сукно. Поэтому и суконный ряд в московских торговых рядах в XVIII веке носил название «Суконного Смоленского ряда».

МОСКВА – ЦЕНТР СУХОПУТНЫХ ДОРОГ

Водные пути имели определяющее значение для московской торговли, так как и в зимнее время речные русла были удобны для проезда, когда сугробы снега засыпали лесные дороги, и так было легко сбиться с направления. Однако по мере увеличения населения усиливалось и значение сухопутных дорог, на которые в наших исторических трудах обычно обращается мало внимания. Центральное положение Москвы очень быстро создало из нее подлинный узел сухопутных дорог важного значения. Без них некоторые удобства географического положения Москвы не играли бы столь большой роли, как мы это видим в XIV–XV веках.