Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Решение, таким образом, было для меня предопределено, и я с радостью перешел на работу во вновь образованную дирекцию по сооружению Кольской АЭС-2.
Тут мне необходимо сделать небольшую, но очень важную для понимания дальнейших событий моей жизни ремарку. Это касается истории выбора проекта для площадки Кольской АЭС-2.
Первоначально специально созданной региональной комиссией было принято решение о выборе для сооружения на этой пло щадке двухблочной АЭС по проекту санкт-петербургского института «Атомэнергопроект» (СПбАЭП) с реакторными установками ВВЭР-1000. Однако впоследствии, после более досконального изучения ситуации в регионе с энергопотреблением, состоянием энергосетевого хозяйства, устойчивостью региональной энергосистемы в случае отключения энергоблока АЭС большой мощности, комиссия приняла решение о замене проекта двухблочной АЭС с ВВЭР-1000 на проект четырехблочной АЭС с ВВЭР-640.
Так вот, проект СПбАЭП с ВВЭР-1000, предлагавшийся для реализации на площадке Кольской АЭС-2, и был впоследствии «привязан» к китайской площадке Тяньваньской АЭС.
Когда я пришел на работу в АО «Атомстройэкспорт», этот факт, как вы теперь понимаете, я воспринял как некий знак моей профессиональной судьбы, и не участвовать в проекте сооружения Тяньваньской АЭС я просто не мог.
С Севера — на Восток
Конец ноября 1999 года, первый бетон в фундаментную плиту здания реактора блока № 1 Тяньваньской АЭС в Китае — важнейшая веха в новой истории российской атомной энергетики. Фактически после событий на Чернобыльской АЭС и последовавшего за ними коллапса в отрасли это был по-настоящему первый бетон для отечественной атомной отрасли. И вот почему.
Мы очень долго не строили в силу известных причин экономического плана и политических изменений в стране. Плюс третий фактор — постчернобыльский синдром. А по общепризнанной оценке, если страна в течение десяти лет не строит новых АЭС, то она полностью теряет и строительно-монтажную, и проектную квалификацию. Но если проектную квалификацию мы кое-как сохранили, потому что наши проектные организации не переставали работать, то с точки зрения реализации проектов это время стало катастрофическим. Мы практически полностью потеряли все строительно-монтажные организации. Кто-то ушел на пенсию, кто-то — в другую отрасль. Многие просто отошли в мир иной. Известно, как легко потерять и как сложно возродить все эти компетенции, не зря же бытует в народе пословица «Ломать не строить». В итоге очень непростая ситуация сложилась на этапе ввода в эксплуатацию Тяньваньской АЭС (ТАЭС). Из этого этапа мне в первую очередь вспоминается 2004 год.
К 2004 году китайские специалисты уже были научены западными коллегами, французскими в первую очередь. Французская сторона для сооружения АЭС на южных площадках Китая продала китайским коллегам доработанный ими старый проект c реактором PWR-900 компании Westinghouse. По условиям контракта китайская сторона получила «черный ящик» с проводами, правда и с инструкциями по эксплуатации, но без каких-либо документальных материалов, из которых китайские коллеги могли бы получить знание принципов работы объекта, его устройства, конструкции оборудования, технологии его ремонта и так далее, что в условиях технической политики, проводимой руководством КНР и направленной на получение знаний и опыта передовых стран, получило крайне негативную оценку. Имея такой опыт, китайская сторона пришла к нам, во-первых, с понятным недоверием, а во-вторых, с желанием узнать нашу технологию и разобраться во всех мелочах. И они стали очень жестко требовать от нас объяснений по всем непонятным им фактам обнаруженных дефектов или несоответствий, а также разъяснения принципов проектирования, конструирования и изготовления оборудования. Они требовали разработки корректирующих мероприятий, формализации отчетов с последующим представлением этих отчетов в их национальный надзорный орган NNSA (аналог нашего Ростехнадзора).
В итоге к чему мы пришли: заказчик стал очень активно интересоваться технологиями, в частности устройством оборудования, причем делал это крайне системно и методично. Некоторые перерывы в работах носили вынужденный характер, поскольку были связаны с тем, что приходилось ждать, пока китайские коллеги не изучат конкретный элемент оборудования. Противостоять им в этом было практически невозможно, так как по сути китайская сторона по контрактным условиям уже являлась собственником этого оборудования.
Например, был такой случай. При уплотнении крышки реактора никелевая прокладка немножко вылезла из уплотнительной канавки, и ее придавило, «закусило». Это достаточно часто встречавшаяся в то время на наших АЭС с ВВЭР ситуация. У нас бы просто вытащили эту прокладку, сделали новую, обстучали, поставили и, как говорится, поехали бы дальше. Вопрос максимум одной-двух рабочих смен. Но только не у китайских коллег! На Тяньваньской АЭС это рядовое в нашей практике событие вызвало задержку работ чуть ли не на месяц, потому что китайская сторона стала спрашивать: «А как же так получилось? А скажите, как часто это быва Мы очень долго не строили в силу причин экономического плана и политических изменений в стране. Плюс постчернобыльский синдром. ет на ваших АЭС? Как вы устраняете это несоответствие, по какой технологии? Покажите соответствующие документы. А что вы делаете, чтобы эта ситуация не повторилась в будущем?» И много, много других вопросов, на которые сразу ни главный конструктор реакторной установки — ОКБ «Гидропресс», — ни мы ответить не могли. И это понятно: мимо этой проблемы мы ходили десятилетиями, но никто на таком уровне не копался в ней.
УЗИ
Несколько задач было совершенно неожиданных, с которыми бы я никогда не столкнулся в то время в России. В частности, хочу отметить одну из проблем, которая проявилась на втором блоке ТАЭС, на этапе начала эксплуатации реакторной установки.
Это тема предэксплуатационного контроля металла основного оборудования реакторной установки. На этом этапе нарабатывается база данных по состоянию металла оборудования и его сварных швов, которая в дальнейшем служит точкой отсчета деградации материала под воздействием облучения. Для решения этой задачи мы заказали в специализированной организации устройство, которое оказалось настолько сложным, что китайская сторона поначалу не могла им даже воспользоваться. Приходилось представителям этой фирмы приезжать и обучать их на месте. Такого оборудования на наших станциях в то время еще просто не было.
Тут надо повторить, что проект ТАЭС — не просто головной. По многим параметрам он стал локомотивом создания и развития целого ряда оборудования. В частности, оборудования для предэксплуатационного контроля металла.
Ни на одной нашей атомной станции не было на тот момент такого современного комплекта оборудования. Кроме того, для меня явилось
