Аббатиса - Лорен Грофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Видение это приятно, хотя, возможно, и не свято. Оно наполняет Мари жаром былых устремлений.
Она создаст нечто полезное – пруд – из бесполезного, из этого грязного зловонного болота, из этой пустоши. Пусть эта земля не ее, но в Мари зреет злая решимость помериться силой с короной, осмеливающейся существовать, хотя ту, на ком все держалось, прибрал Господь. Мари сокрушила бы корону своими руками, если б могла.
Сделать это возможно, говорит Аста, на ее худом лице читается прежнее оживление, лишь паутинка морщин в уголках глаз выдает, как она постарела. Аста дрожит от нетерпения. Подпрыгивает на месте.
Так нельзя, возражает Тильда, нельзя затапливать землю, которая нам не принадлежит, это воровство, но Мари уже набрасывает чертежи, и приорессу никто не слушает.
Весть о новой затее Вульфхильда встречает хмуро. Стройка – тяжкое бремя, замечает она. И зачем обители расширяться? К чему поглощать новые земли? Мари не успокоится, пока не приберет к рукам весь этот слякотный остров, кричит Вульфхильда. Она и так уже сбивается с ног, богатство монастыря и так уже вызывает ярость, этой зимой нищим раздавали шерстяные вещи, да такие хорошие, что и зажиточные домохозяйки не могут себе позволить, те даже сетовали: не след раздавать беднякам задарма то, чего не купить честным людям.
Время не пощадило Вульфхильду. Долгие годы она разъезжала по делам аббатства, ругалась, сносила чужую ненависть, упреки и оскорбления, собирала деньги, солнце палило ее лицо, а новое горе состарило ее еще больше. Под глазами ее набрякли черные мешки, странно обвисла кожа у губ, под ушами и подбородком. С тех пор как она овдовела, повсюду возит с собой двух старших дочерей, Вульфхильду-младшую и Хавису: девушки стали ее помощницами и взяли на себя ту работу, которая матери уже не по силам. От всех трех исходит легкий душок охоты, блестящая кожа их одеяний пропиталась запахом тел, лошадей, унылой погоды, торфа и сельской сырости, огромных собак: девицы держат их для защиты. Стоит Мари повнимательнее всмотреться в лица дочерей Вульфхильды, и у нее захватывает дух: они как две капли воды похожи на мать в молодости, те же слипшиеся черные ресницы, те же румяные щеки.
Мы делаем обитель неуязвимой, говорит Мари так, словно это очевидно. Если настанет засуха и колодцы пересохнут, у нас все равно будет вода. Ничто не нарушит обиход монахинь. Как в Уставе: самодостаточность.
Не беспокойтесь, отвечает Аста, затея не так велика. Мелочь по сравнению с тем, как мы строили лабиринт или дом аббатисы.
Вульфхильда подается вперед. Что-то копится в это мгновение, воля управляющей готовится восстать против воли Мари. Остальные присутствующие в комнате сидят, затаив дыхание, и не верят своим глазам: неужели и грозной Мари найдется достойная соперница?
Но Года, ворвавшись в комнату, разряжает атмосферу. Мне пришлось утопить три помета котят, сообщает она, заламывая руки, жаль, но кошкам урок, нечего предаваться блуду. Года фыркает от смеха. Потом оглядывается, спрашивает, что стряслось. Ощущение силы, копившейся в Вульфхильде, испаряется.
Вульфхильда кивает. Произносит устало, что выполнит волю Мари.
Воровство у короны – все равно воровство, чуть громче говорит Тильда.
Мы ничего не воруем, отрезает Мари, земля останется, где была, монахини лишь ею воспользуются. Тильда открывает рот, закрывает, вновь открывает. Ей не хватает смелости. Она закрывает рот.
Они начинают. Из стен каменоломни вырубают глыбы, везут на телегах на место, деревья срубают, корчуют пни, на болотистой почве сооружают помост, дабы вести работы. Первые глыбы засасывает грязь. Дюжины самых крепких монахинь молчаливо снуют, точно муравьи, и дело спорится. Вряд ли королевские шпионы увидят, чем заняты монахини, для этого им пришлось бы вторгнуться в лабиринт или острым ястребиным глазом взглянуть на каменную чашу сверху, с крошечного клочка тропы, по которой почти никто не ходит: шаг вперед, шаг назад – и плотину заслоняют деревья. Но все-таки кто-нибудь может ее увидеть и донести, негромко говорит Вульфхильда, и хотя обитель в здешних краях любят больше, чем короля, наверняка и тут найдутся его сторонники.
Первым делом возводят стены по краям от чаши: здесь будет дамба, а в обители плотничиха и кузнечиха, наклонившись, рассматривают лежащие на земле чертежи, звенит наковальня, молоты стучат весь день, эхо наполняет холодный воздух. С неба сыплется снег и тает на телах работающих монахинь, пропитывает их хабиты. Мари каждый день ездит на стройку, возит горячую пищу, подбадривает монахинь. Она молится вместе с ними и порой, напрягая силы, остается таскать камни для внешней лестницы, ведущей на верх шлюза: Мари крепка, несмотря на годы, и тело ее жаждет физического труда. После службы первого часа монахини собираются на работу, Вульфхильда их подгоняет, морщась, греет руки под теплой рубахой, говорит: надо успеть до зимы. Воды в пруду по колено, потом по пояс, потом она доходит почти до верхнего края временной стенки, заменяющей створы шлюза; а сколько всего поглотила земля – травы, гнезда редких болотных птиц, змеиные норы, бобровые плотины. Последний живой экземпляр редкого красного тритона – он водится только в этом сыром месте – потревоженный, очнулся от спячки, и его кишки расклевала птица. Кривые деревья, низкорослые, вековые, повидавшие римлян и викингов, наблюдают, как вода смыкается над их вершинами. По краям нового пруда мерцает лед. Чтобы доставить створы шлюза туда, где их установят, нужна четверка тягловых лошадей, но монахиням повезло, земля замерзла и тянуть груз не так затруднительно, как было бы месяцем ранее. Метель прерывает работу, монахини возвращаются в темную уединенную обитель – сперва с облегчением, как усталые лошади в уютное стойло, но вскоре уют кажется им неволей, хочется на воздух. Они смотрят на сосульки, свисающие с крыши, и думают о весне.
Наконец, к приятному облегчению, погода меняется, сверкающий морозный день, снег покрыт такой прочной ледяной коркой, что по ней можно ходить. Монахини завершают лестницу, работают быстро, чтобы не замерзнуть, устанавливают створы шлюза, благодаря хитроумному изобретению Асты ворота поднимаются и опускаются легко и бесшумно. Аста велит привязать лошадей к временной стенке, удерживавшей воду, кричит: но! – и лошади рвут с
