Мозг ценою в миллиард - Лен Дейтон

— Вы поставили машину в неположенном месте, — сказал он.

— Здесь нет другого подходящего места, — ответил я, и мы вошли в дом без дальнейших церемоний.

— Где доктор Пайк? — спросил я у испанца.

— Он, наверное, занят, — ответил слуга. — Хозяин не докладывает мне, где он находится.

— Топай отсюда, — грубо сказал я. Он повернулся и повел нас сквозь шум гостей и сигарный дым. Харримен и Чико разглядывали гравюры на стенах и решительно отмахивались от подносов с коктейлями. Появился Пайк — в смокинге темно-бордового цвета с шелковой отделкой и набивными плечами. Это выглядело так, будто Пайк надел смокинг вместе с вешалкой. Он пригладил свой парчовый жилет и улыбнулся неизменной сжатой улыбкой, словно опасаясь, что его нижняя челюсть может отвалиться.

— Демпси! — воскликнул он, неожиданно встретившись со мной взглядом, как будто раньше не заметил меня из другого конца комнаты. — Чем обязан?

Я не ответил.

— Доктор Пайк? — повернулся к нему Харримен. — Доктор Родни Феликс Пайк?

— В чем дело? — воскликнул Пайк. Он поднял руку к горлу и потискал галстук-бабочку.

— Вы — доктор Пайк? — терпеливо переспросил Харримен.

— Да, — ответил Пайк. — Но вы, черт возьми…

— Думаю, нам лучше поговорить в более удобном для этого месте, — громко предложил Харримен, перекрывая чертыхания Папка. Минуту они молча разглядывали друг друга.

— Очень хорошо, — сказал наконец Пайк, повернулся и стал подниматься по лестнице.

— Джонсон, — окликнул он слугу, — пришли шампанское и цыплят на четверых в мой кабинет.

Только Пайк мог звать Джонсоном слугу-испанца.

Кабинет Пайка оказался комнатой, какие обычно предназначены для визитов фининспектора. Дубовую обшивку и развешанные над камином сабли и кремневые ружья освещала обычная лампа. На антикварном письменном столе лежали экземпляры «Сельской жизни» и стояли три графина из бристольского стекла.

Мы уселись в кресла, а Пайк подошел к двери и удостоверился, что она хорошо закрыта.

— Может быть, вы все-таки скажете мне, кто вы такие, черт побери? — наконец спросил он.

— Инспектор Симпсон, специальная служба, сэр, — представился Харримен и указал на Чико, — сержант Аркрайт.

— А этот парень? — покосился Пайк на меня.

— Дойдет очередь и до него, сэр, — отозвался Харримен.

В дверь постучали, и вошел слуга в белой куртке. Он внес на подносе бутылку шампанского, четыре бокала и полную тарелку бутербродов.

— Охлажденное, сэр, — кивнул он на шампанское. — Вам понадобится лед?

— Нет, не надо, — сказал Пайк. — Все в порядке.

Он стоял перед книжными полками и в раздумье крутил ключ в замке шкафа.

Когда официант вышел, Харримен указал Пайку на меня.

— Этого молодого человека мы задержали в связи с кражей государственного имущества из института микробиологических исследований в Портоне. Территория института является запретной зоной согласно Акту о государственных тайнах. — Харримен строго взглянул на Пайка. — Я обязан предупредить вас, сэр, что все, сказанное вами, может быть использовано против вас.

Внизу проигрыватель наяривал мамбу. Пайк изучал книги в шкафу.

— Я бы хотел взглянуть на ваши документы, — сказал он.

Ему предъявили документы.

— Мы у них в руках, Пайк, — заговорил я, — и нечего думать, что я отправлюсь на двадцать лет в тюрьму, а вам удастся отвертеться.

Пайк как будто и не слышал меня, повертел документы в руках и протянул их обратно.

Он направился к телефону, но Чико положил руку на трубку.

— А вот этого я вам не советую, — проговорил Харримен, — пока еще — не советую. Пока. В конце концов у вас внизу гости. Мы ведем себя очень культурно и спокойно. Ведь вам не понравится, если мы спустимся в гостиную и побеседуем с вашими друзьями.

— Что вам от меня надо? — спросил Пайк.

Дверь распахнулась. Официант в белой куртке заглянул в комнату.

— Сэр, в соседнем доме горит дымоход, — сказал он.

За спиной слуги стояла женщина с розовато-лиловыми волосами.

— Феликс, он горит ярким пламенем, — испуганно добавила она. — Разбудить Нигеля?

Музыка внизу резко оборвалась. Слуга попытался успокоить женщину.

— На вид огонь всегда страшнее, чем на самом деле, мадам. Это не опасно. — Он посмотрел на нас, ожидая указаний.

— Вызовите пожарную машину, — сказал Пайк. — Срочно. Им за это платят.

Он снова повернулся к книгам.

— Из дымохода летят такие огромные искры, — пожаловалась женщина с лиловыми волосами, — они падают на лужайку перед домом, а ведь я только что уложила Нигеля.

Она вышла из кабинета. Вскоре на первом этаже снова зазвучала музыка.

— Этот человек утверждает, что получил краденое от вас, — сказал Харримен и указал на меня.

— Что — краденое? — спросил Пайк.

— Яйца. Оплодотворенные куриные яйца, зараженные опытным вирусом. Вы знали, что это — краденое государственное имущество.

Пайк молча смотрел на книжные полки. В тишине громко тикали часы.

— Феликс! — позвал с лестницы женский голос. — Огонь все сильнее, а пожарные не едут.

Пайк стоял за моей спиной. В комнате было так тихо, что я слышал его дыхание, хотя внизу и гремела музыка. Женщина позвала снова, и опять ей никто не ответил.

— Я расскажу вам все, — заявил я Харримену, повернулся и в упор посмотрел на Пайка.

— Если вы собираетесь и дальше делать вид, — сказал я ему, — что сами снесли эти яйца, дело ваше.

Пайк пристально смотрел на меня, но молчал. Я повернулся к Харримену и еще подлил масла в огонь.

— Нас поймали, так что делать нечего, — раскалывался я. — Брат Пайка…

Тут я получил сильный удар по голове, зубы у меня лязгнули, комната поплыла перед глазами, как кадры в нечетком фильме. Я потряс головой с ощущением, что она сейчас отвалится и покатится под книжный шкаф, так что придется доставать ее оттуда шваброй. Я прижал ладонь к затылку. В ушах стоял неприятный шум, а комната расцветилась волнами ярко-синего света с красными искрами. Харримен крепко схватил Пайка за локоть, а Чико направил на него старинный пистолет с блестящим дулом. Снизу снова позвала женщина. Комнату заполнили звуки сирены и яркие синие вспышки.

— Ради Бога, — сказал мне Пайк, — ну неужели у вас настолько нет чувства собственного достоинства?

За окном завывала сирена пожарной машины. Я видел, как цистерна с водой приближается к дому, и мерцающая синяя мигалка на кабине пожарной машины озаряет все вокруг.

— Если вы собираетесь делать вид, что сами снесли эти яйца… — снова сказал я Пайку и потер голову.

Пайк дернулся, но это не было серьезной попыткой вырваться из рук Харримена. Женщина снизу снова позвала:

— Феликс, дорогой, тебе лучше спуститься сюда и поговорить с пожарными.

Она не дождалась ответа.

— Наверное, он не слышит, — донесся ее голос.

— Я надеялся на сотрудничество, доктор, — сказал Пайку Харримен.

— Я занят, дорогая, — крикнул вниз Пайк.

На первом этаже снова зазвучала музыка. Проигрыватель выдал песню «Когда я влюблюсь». Послышался звук аплодисментов: гости Пайка демонстрировали несгибаемое мужество.

— Неужели вы собираетесь отрицать, что встретили меня з парке и привезли в свой дом, где познакомили со своим братом? — спросил я.

— Мне было бы интересно услышать ваш ответ, сэр, — вежливо сказал Харримен.

— Мне нечего сказать вам, — заявил Пайк.

Харримен оглядел комнату, как бы удостоверяясь, что на месте все действующие лица этой сцены. Чико заворачивал старинный пистолет, которым доктор меня тюкнул, в грязный носовой платок.

— Вооруженное нападение, — сказал я, — это тяжкое преступление.

Харримен отпустил Пайка и заговорил с ним очень спокойным тоном.

— Честно говоря, сэр, я не испытываю никакого уважения к подобным людям, — он кивнул в мою сторону. — Подонки общества. Так и выискивают, чем бы разжиться. Но нужно отдать им должное — они хорошо знают наши законы. По закону о государственной собственности этому человеку не грозит серьезное наказание, он отделается отсидкой за мелкое преступление. И я бы хотел использовать ваше свидетельство, чтобы надолго отправить его за решетку. Но он пытается повернуть это дело в свою пользу и выйдет из него невредимым. Видите ли, идеалисты вроде вас страдают за чужие прегрешения. Так уж всегда получается.

Раздался резкий стук в дверь, она открылась и женщина втолкнула в кабинет раскрасневшегося пожарного.

— Скажите, что ему надо спуститься вниз, — с отчаянием попросила она.

В открытую дверь ворвалась музыка, звучавшая гораздо громче, чем раньше, стало слышно, как говорили по радиотелефону в кабине пожарной машины, донесся шум работающего вхолостую насоса.