Могол - Алан Савадж

— Где караван с юга, — спросил он, — принадлежащий человеку по имени Балчи?

— Нас предали, — прошептал Дермат Али, его рука невольно потянулась к рукояти меча.

— Оставьте это, — предупредил его Ричард. — Мы не сможем пробиться отсюда.

— Тогда мы уже мертвы, — ответил Дермат.

— Посмотрим. — Ричард выступил вперед. — Мы люди с юга.

Минг-баши пристально посмотрел на него.

— Твое имя не Балчи. Ты Блант-эмир. Я сражался вместе с тобой.

Ричард также вспомнил его. Это был патан по имени Байрам, который сражался под началом и Бабура и Хумаюна.

— Верно, — согласился он. — Я был Блант-эмиром, но теперь стал купцом и везу товары на продажу в Балх. Можешь осмотреть мой караван.

— У меня приказ доставить тебя к Моголу. Надеюсь, ты не будешь сопротивляться мне. Отдай меч.

Ричард колебался. Можно не сомневаться, что Хумаюн знает о его службе Шер-шаху.

Наконец он отстегнул меч.

— А мои люди? Рамдас дрожал от страха.

— Они могут оставаться здесь, пока не придет время отправляться в путь.

Ричард и Дермат переглянулись.

— Если я не вернусь до завтрашнего утра, — тихо сказал Ричард, — лучше для вас отправиться обратно в Агру и рассказать шаху обо всем, что случилось.

— Я сделаю это, челеби. Но... возвращайтесь к нам, прошу вас.

Мозг Ричарда лихорадочно работал, пока его вели через толпу любопытных ко дворцу Хумаюна, который больше походил на крепость, чем на блистающий роскошью дом Могола в Агре. Ричард еще не был пленником, хотя его окружала вооруженная стража, и рук ему не связали. Требование сдать меч, скорее всего, было инициативой осторожного минг-баши. Необходимо придумать наиболее правдоподобное объяснение своего появления в Кабуле до начала допроса.

— У Могола все в порядке? — спросил он.

— Вполне, — бросил Байрам. — Скоро он снова пойдет на Агру и отомстит за себя.

Ричарду не понравились эти слова, но прежде всего нужно было думать о предстоящей встрече.

Его провели мимо вооруженной стражи и ожидающих приглашения на прием к Моголу. Многих он узнал, и они сразу узнали его. Когда вошли в покои, где на ковре сидели Хумаюн и его братья, никто Бланта не поприветствовал.

Визири группой стояли позади.

— Предатель пришел посетить нас, брат, — с кислой улыбкой заметил Камран.

Ричард почтительно поклонился Хумаюну.

— Приветствую тебя, Великий Могол.

— Как ты можешь так говорить, Блант-бахадур, если служишь моему врагу? — Хумаюн говорил довольно мягко, но глаза его зло сверкали.

— Я не по доброй воле выбрал службу у твоего врага, мой господин, — сказал ему Ричард. — Не так как некоторые... — и он посмотрел на Камрана, — в Канаудже я и мои индусы сражались до конца. Мою жизнь пощадили только потому, что Фарид-хан (было бы неразумно называть его новый титул) помнил, как мы вместе сражались против Махмуда Лоди под командованием вашего отца, и ценил мою службу.

— И ты принял его сторону без колебаний.

— Жена и дети были заложниками за мою покорность.

— А как же с моими женами и детьми? — заметил Хумаюн. Он уже не выглядел таким злым, как вначале. — Значит, три года ты служил узурпатору, не думая обо мне, твоем законном господине.

Ричард перевел дыхание.

— Почему же, вы думаете, я оказался здесь, мой господин.

Оба принца посмотрели на него, затем Камран засмеялся:

— Ты все же решил покинуть свою семью, Блант-бахадур.

— Увы, мои планы показались подозрительными Фариду. Я добился разрешения предпринять посольство на запад под видом купца, чтобы найти ему союзников. Я собирался взять семью с собой. Готовился к этому три года. Намеревался, конечно, прийти прямо сюда и присоединиться к вам. Но за день до моего отъезда из Агры Фарид приказал оставить жену и детей в качестве заложников.

— Ты действительно думаешь, что мы поверили этому? — спросил Камран.

— Спросите моих караванщиков. Они не знают истинной цели путешествия — только то, что я выполняю поручение Фарида.

И снова братья холодно посмотрели на него.

— Ты здесь, — сказал Хумаюн наконец. — Разве это не предзнаменование, брат?

— Ба! — воскликнул Камран. — Не этот ли человек появился у нашего отца прямо перед битвой при Панипате и принес великому Бабуру победу?

— Да наш отец все равно победил бы Лоди, будь этот англичанин с ним или нет, — настаивал Камран.

— Возможно, победил бы. А возможно, и нет, — сказал Хумаюн. — Садись, Блант-бахадур.

Ричард сел на ковре перед ними, скрестив ноги. Он мог только надеяться склонить Хумаюна на свою сторону. Принесли сладости.

— Прошло три года, как меня изгнали из Агры, — сказал Хумаюн. — Три года я ищу союзников, чтобы восстановить свои права на наследство, и, никого не найдя, остался в Персии. Шах принуждал меня переменить религию в обмен на его помощь. Три долгих горьких года...

— Это я знаю, — заметил Ричард, — мое сердце истекало кровью за вас.

— И все же... может ли человек знать, какая судьба ему уготована? Скажу тебе откровенно, Блант-бахадур. Полгода назад я почти совсем отчаялся. Мои земли сократились до родового владения. Со всех сторон враги, ни одного союзника! Турки не прекращают воевать в Европе, персы ни с кем не будут драться, кроме турок. Куда только я не обращался! А ведь я старею. У меня нет наследника от моих жен. Ты знаешь, что больше всего мучило меня?

— Знаю. — Ричард не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Камрана. Его лицо ничего не выражало.

— И вот в ноябре этого года чудо случилось, — продолжил Хумаюн. — Мне уже тридцать четыре года. Я взял первую жену, когда мне было шестнадцать. Восемнадцать лет, Блант-бахадур, я не мог стать отцом законного сына. Но в ноябре у меня родился наследник.

— Мои самые сердечные поздравления.

— Персидский шах жалует меня только потому, что я женат на его дочери. У меня, могола, всего одна жена, — сказал Хумаюн. — И она дала мне сына. Разве это не чудо?

— Конечно. — Ричард согласился, удивляясь, что через свою жену он теперь состоит с Хумаюном в родстве. Конечно, его сыновья Саид и Махмуд и этот новый принц, должно быть, двоюродные братья, хотя и дальние.

— Я назвал его Абу иль-Фатх Джалаль-ад-Дин Мухаммед Акбар, — с гордостью сказал Хумаюн.

Ричард сглотнул. Имя означало: «Здесь величайший из всех наследников Пророка».

— Он будет величайшим правителем мира из когда-либо известных, — заявил Хумаюн.

— Я не сомневаюсь в этом, — согласился Ричард, бросив еще раз быстрый взгляд на Камрана. Лицо того по-прежнему оставалось непроницаемо.

— Я должен отвоевать Агру и восстановить Дели, чтобы он унаследовал королевство, достойное его имени, — сказал Хумаюн. — Я больше ни о чем не думал на протяжении шести месяцев, но так и не нашел ответа на свои вопросы до сегодняшнего дня.