СЛВ - 3 (СИ) - Сергеев Артем

Скрыть зависть не получилось, уж на что я был далёк от всех этих украшательств и инкрустаций, но проняло даже меня. Несколько незнакомых мне револьверов, по качеству и ощущениям нисколько не хуже моей «Секиры», карабины и ружья в чехлах, несколько амулетных ножей и шесть ручных гранат, разукрашенных рунами не хуже всего остального — арсенал был богатый. Я не стал вытаскивать карандаш, чтобы исправлять чеканные рунные вязи на сером и воронёном металле, просто потому, что побоялся испортить по-настоящему мастерскую работу.

Не терзая себя размышлениями и сомнениями, наполнил оружие магией под завязку, прислушался к каждому на предмет потаённых желаний или жалоб, поправил по мелочи, вот и всё, ничего тут больше не требовалось, я же говорю — мастерская работа.

— А это, кстати, механику вашему, — остановил меня Дима-Кузя, когда я, присвистнув от удивления, вытащил из жёсткого кожаного чехла разобранную на три части тяжеленную семисотку гномской работы. Блок из двух стволов можно было бы прямо сейчас, без всего остального, относить в княжескую сокровищницу, и требовать за него, по меньшей мере, прогулочный дирижабль. Прикладом же с цевьём можно было удивлять эльфов, как примером непревзойдённой работы по дереву. А вот если всё собрать и показать это ружьё любому гному, то надо будет следить, чтобы его кондрашка не хватила. По сути же своей это была классическая двуствольная переломка конского калибра, которую ещё все почему-то называли на старый непонятный манер — нитроэкспресс.

— Учись, Тёма, подарки делать! — развеселился Арчи, поборов первоначальную оторопь. — Вещь же, правда? А если ещё знать, что стрелять из неё никто, кроме самых дурных гномов, не может, так и вообще хорошо!

— Да господи, Арчи! — скривился Игорь, — Ну, чего тебе ещё? Землю в собственность, здание какое в городе, разрешение на любую деятельность — ты только скажи!

— Если что надо, — влез в разговор и немного оскорбившийся Дима-Кузя, — без вопросов, отвечаю. Приморить кого-нибудь по-тихой где угодно, чтобы на вас не подумали, узнать что, достать чего, — это всё не скажу, что запросто, но сделано будет!

— Так стреляли же из неё! — удивился я, пропустив их слова мимо ушей и с натугой подняв и посмотрев через стволы на свет, как через подзорную трубу. — Я не эксперт, конечно, но можете мне поверить. И не почистили, кстати.

— Некому чистить, — ухмыльнулся брат. — Тому стреляльщику тупому сначала плечо с ключицей сломало, а потом у него полгода при любых громких звуках голова болела. Дуплетом же садил, навскидку. Недосуг, в общем, и ему и нам. Забирайте дуру, Далин, в отличие от вас, оценит как надо. Не делать же из неё обрез, в самом деле.

Я с сомнением упаковал эту ручную гаубицу и чехол и положил отдельно на лавочку, к банкам с вареньем. Спасибо, конечно, но если гному нашему приспичит из неё пострелять, то нужно будет в этот момент оказаться от него как можно дальше.

— Закончил? — Арчи уже управился со своей работой и теперь всем своим видом показывал, что всё, баста, хорошего понемножку, и я был с ним совершенно согласен. День клонился к вечеру, уже темнело, помочь брату я всегда был готов, но совесть тоже надо иметь. Да и силы, честно говоря, у Арчи почти кончились, пришлось делиться.

— Да, хватит, — ответил вместо меня Игорь, — поужинаем?

Но мы, переглянувшись, отказались. Вполне может случиться так, что завтра с утра придётся выходить в рейс вместе с гномами, к тому же и своих дел хватает. Да и устал я чего-то, и больше всего хотел оказаться сейчас на нашей кухне, с кружечкой горячего чая в руке, в обществе своего верного заместителя по ордену.

— Да скажи ты им уже, — недовольно пробурчал Дима-Кузя, взглянув на моего брата. — Не тяни.

Но тот промолчал, собираясь с мыслями, и немного уже раздражённый от магического истощения Арчи начал язвить.

— Куда ни глянь, одни сироты кругом, — сказал он мне, начиная собираться. — Притомил уже родной город, честное слово. Ну, что там у вас ещё? Может, пожалеть вас надо, сопли вытереть, подгузник сменить?

— Всё сразу, — Игоря чужими словами смутить было невозможно, смущался он только от собственных выводов, когда понимал, что сделал или сказал что-то не то. — Я не против, можешь и сменить. Но только Валета вы, я смотрю, забыли совсем. А я вот помню. Картину даже себе заказал с его физией, портрет называется, в кабинете повешу. И смотреть на него буду каждый раз, когда мне покажется, что всё зашибись и я самый умный.

— Ого, — собравшийся было на выход Арчи уселся обратно на стул. — жги давай.

— Вы, я смотрю, немного забурели от крутизны своей, — брат уже не подбирал слов и не стеснялся. — Страх потеряли, а это плохо. Ты не дёргайся, Арчи, и не умничай — кто тебе это ещё скажет? Промолчи, послушай, — и будешь прав. А дело обстоит так — против вас, сейчас, конечно, никто не пойдёт, но не потому, что вас боятся, а прежде всего потому, что силы вашей не знают. Никто не торопится — ждут дурака, что первым не выдержит, попробует вас на вшивость.

Мне эти его речи хорошо зашли, особенно после недавнего облома у Виктор Михалыча, а вот Арчи, это я видел, был настроен к словам моего брата немного шапкозакидательски и, что ещё хуже, чуточку высокомерно. Но я бы и сам так отнёсся к этим осторожным увещеваниям ещё вчера, так что ничего, постараюсь брату пособить.

— Да и воевать с вами вроде бы незачем и некому, — продолжал говорить Игорь, спокойно поглядывая нам в глаза по очереди. — Глупая это идея, прямо скажем, воевать с вами сейчас. А вот внушить эту идею кому другому — почему бы и нет? Или использовать вас в тёмную — что в этом плохого? Вы же, кстати, в тот день, когда Валета оприходовали, клялись и божились держаться от всех этих игр подальше — так чего лезете сейчас?

— На гномов намекаешь? — спросил у него наконец-то нахмурившийся Арчи.

— Какие уж тут намёки, — без улыбки посмотрел на него брат, — прямо говорю. И, заметь, говорю это вам без Далина, потому что он человек, гм… слишком прямолинейный и правильный. Он бы после моих слов к своим пошёл, ответа требовать, кипиш бы поднял, а это лишнее сейчас, я считаю. Нет у меня ничего, одни только слухи неопределённые.

— Но что-то же конкретное есть? — уже прямо в лоб, по-гномьи, поинтересовался у этих двоих гавриков Арчи. Игорь молча развёл руками, и в разговор вступил Дима-Кузя.

— Было бы что конкретное, туману тут не наводили бы, — высказался он, не дождавшись слов Игоря. — Но иногда попасть в непонятное бывает ещё хуже любой конкретики, так что думай сам. Может, нет ничего, а может, и есть что — тут не разберёшь. Во всяком случае, пока. Гномы, сам знаешь, они разные бывают. Те, что среди людей живут, это одно. Голытьба всякая, мастеровые, шахтари — тот же хрен, что и наши, только в левой руке. А вот торгаши да старейшины — это уже совершенно другое. Масштаб не тот, понимаешь? И если вы думаете, что они сами свои проблемы решить не могут — то вы сильно ошибаетесь. Жили же они как-то без вас триста лет, и ещё триста проживут, ты за них не беспокойся. Сил и ресурсов у них в достатке. Ну, сам подумай, что для них один граммофон?

— Не знаю, — отчего-то скривился я, как будто мне напомнили о чём-то не очень приятном. Дался им всем этот граммофон, в самом деле. — Без левых мыслей они со мной разговаривали, это точно.

— Конечно, без левых, — согласился со мной Дима-Кузя. — Было бы глупо к тебе отправлять тех, кто нож за пазухой держит. Но вот те гномы, что от нас аэропорт получили, как-то не очень уверены в том, что без вас там прямо не обойтись. Но ничего конкретного, как ты говоришь, у нас нет, просто слухи непонятные, а потому лучше бы вам пока туда просто не ходить. А уж мы постараемся разузнать, в чём там дело.

— Может, узнаете, а может, и нет, — Арчи досадливо поморщился в ответ на эти откровения. — Может, есть что, а может, и нет ничего. Как-то всё это слишком туманно для того, чтобы такие выводы делать. Гномская верхушка, конечно, мироеды знатные, но в прямой подлости пока ещё замечены не были, и наговаривать на них не надо. Уж всяко получше людей будут.