Мы остаёмся жить - Извас Фрай

бы путники и что стали бы делать они, если бы я не сказал, что готов принять их у себя до утра, когда им удастся обратиться к гражданам и объяснить причину своего срочного прибытия. Хорошо зная меня, стража позволила двум незнакомцам войти в город, не смотря на ночной запрет.

Ночью, город не освещает ни один фонарь, ни один огонёк; его улицы – чернее самой ночи. В его лабиринте не составит труда заблудиться, если точно не знаешь, куда хочешь попасть. Если бы не стук капель о крыши домов – только ночные птицы смогли бы сказать, что перед нами находится город, а не пустое чёрное пятно.

Втроём, мы пробирались сквозь мрак, нащупывая уголки домов, не позволяя себе ошибиться поворотом. В это время, по городу расхаживал убийца Гелиона.

Отец принял гостей и растопил печь; вчетвером, мы сели вокруг неё. Мы не особо задавили вопросов своим гостям. Я был похож на своего отца – нам обоим больше нравилась тишина и общее одиночество. Только сейчас я заметил странную симметрию: один из наших гостей был таким же стариком, перевалившим за сорок лет, как и мой отец; а другой – моих лет. Так мы и сидели в тишине, пока дождь таранил наши крыши. Но стоило шуму за стенами утихнуть, как последний страх исчез, будто и не было его никогда; и в головах у нас засветились первые ясные мысли. Я должен был начать с чего-то разговор; но понять не имел с чего именно. Я бросил умоляющий взгляд на своего отца – но он даже не повернул голову в мою сторону. Вместо этого, сказал, обращаясь к гостям:

– Вейи – всегда рады принимать у себя гостей; даже не смотря на погоду, – он привстал, взял из угля полено и бросил в огонь, – даже в такие времена. Скажите: откуда вы пришли? Насколько я понял, вы зашли через южные ворота.

Я уже догадывался, каким будет ответ.

– Я пришли к вам из Рима, – отозвался старший.

– Уже не первое колено Рим и Вейи забыли о прежней дружбе между нашими великими городами. Рим воевал против нас и проиграл. Люди здесь не злопамятны. Но, возможно, вы слышали, что один из нас был убит римским клинком. Рим – становится всё сильнее и опаснее; а Вейи – всегда будут стоять у него на пути, пока стоят наши стены. Вы пришли к нам в интересные времена; какими бы ни были ваши причины – делать этого не стоило.

– Мы знаем обо всём, – сказал младший, – мы бежали из Рима. Мы этруски и помним об этом, хоть наша семья живёт там уже три поколения. Но в Вейях не знают о том, что каждую ночь в Риме находят убитых этрусскими клинками. Кто-то сеет вражду между нашими нами.

Отец нахмурился, а говоривший продолжал:

– Плебс и патриции требуют от сената войны. Сыновья Марса берутся за оружие. Легионы готовы выйти из ворот и ведут их лучшие полководцы из Рима и Греции. Этруски – воины от рождения. Но если вы будете не готовы – как бы вы не сражались – в битве с ними вам не выстоять.

– Лето, урожай, война, – сказал мой отец, – сейчас – не сезон войны. С каждый днём становится всё холоднее – только безумец выйдет в поле с копьём и щитом.

– Рим знает об этом. Сенат готов нарушить традицию и застать вас врасплох. Вы не знаете, что происходит в Риме. К власти пришли молодые и готовы вести войну даже в зимние холода. Их цель – не победить Вейи, а разрушить их. Ваш самый опасный враг – полководец из Коринфа, который бежал от приговора к смерти из-за чрезмерной жестокости. Ни женщины, ни даже дети не избегут самой страшной участи. Все вы – в смертельной опасности. Мы предали город, приютивший нас, чтобы спасти вас.

– По вашим словам выходит, что война объявлена?

– Боюсь, что да.

– Тогда на рассвете, вы должны будете сообщить об этом всем. И всё же, я надеюсь, что мир между нашими городами вскоре будет восстановлен, а все недоразумения – забыты.

Мой отец – художник; а значит, единственное, что он делает – это врёт, пусть и плохо. Мира между Римом и Вейями – не будет больше никогда. И он, и я – уже знали это. Но ни искры страха во мне так и не появилось. Родившись в мирное время – я знал о войне тогда только из историй стариков и рапсодов. Я ждал этой бури, что надвигалась на нас – только она одна могла помочь мне отомстить. Месть и только месть – стояла в авангарде моей души тогда, и даже века спустя.

Когда отец уснул, я предложил гостям своё место у печи. Они приняли мой подарок, но лечь отказались, решив провести всё ночь без сна и отдыха. Странными наши гости были людьми – я начинал побаиваться, не сумасшедшие ли они. Я тоже не мог уснуть, хоть и сильно устал за этот день. Голова у меня была забита мыслями, которые мне никак не удавалось выразить вслух. Мне хотелось о многом спросить у этих римлян; но они вели себя так, будто прикусили языки и никогда не умели улыбаться. Молодой – мало чем отличался от своего старика.

Втроём мы просидели долго; но вместе с ними я казался себе совсем одиноким. Мне пришлось собрать все свои мысли в кулак и спросить одного из них:

– Вы сказали, что в Риме каждый день находят мертвецов?..

– Уже восемь ночей, как люди боятся выходить на улицу.

– И они винят в этом этрусков?

– Те, кто хотят войны – во всех бедах обвиняют твоих соотечественников.

– Но зачем кому-то нужна война с нами?

– О, если бы мы знали ответ на этот вопрос – было бы намного легче. Слишком многие люди в Риме бояться, что однажды этруски разрушат их город. Он – последний, где нет власти ваших царей. Граждане Рима хотят, чтобы вся Италия принадлежала им. Но многие, просто хотят заработать на войне. Многие просто устали от своих жизней; они верят, что война – всё изменит.

Наконец, я задал самый важный для меня вопрос:

– Вы знакомы с такими людьми, которым война нужна настолько, что они готовы убивать и римлян, и этрусков?

Оба моих собеседника покачали головой.

– Один мой хороший друг умер от руки разжигателя войны – я должен узнать, кто стоит за всем этим.

– Вряд ли тебе удастся найти его в Риме. Предателя