Обреченные - Шелли Крейн

– Нет, сэр. Я привел их через южный вход, рядом с оранжереей. Мы вошли через крышу.

– Тогда я не вижу здесь никакого нарушения закона. А вот закон, запрещающий рассказывать людям о том, кто мы такие, существует, – произнес Паоло. Создавалось впечатление, что ему не хотелось об этом говорить.

– Это все я, – выпалила я. – Я не могла потерять их, и я…

– Мэгги, – прервал Питер и взглянул на меня с улыбкой. – Все в порядке.

Я покачала головой:

– Вы не должны.

– Нет, должен. – Он снова посмотрел на Паоло. – Это я рассказал Джиму о нашем роде и о том, что произошло с Мэгги.

– А я рассказала Бишу, моему брату, – сообщила я, полная решимости не дать Питеру взять на себя всю вину.

– Благодарю тебя за честность, Провидица, но если бы ты сама рассказала и своему отцу, тогда бы не было проблем. – Я недоуменно прищурилась, а потом вспомнила положение закона еще до того, как он продолжил: – Провидице даруется помилование. А вот Питеру нет. – Паоло грустно посмотрел на Питера. – Ты знаешь последствия.

– Нет! – воскликнул Калеб, прочитав мысли Паоло через меня. В качестве наказания Питер должен был уйти с поста лидера.

– Нет, не делайте этого, – попросила я, хотя это было бесполезно. Питер уже признал закон и опустился на одно колено.

– Я оставляю пост лидера клана Джейкобсонов и знаю, что в данном случае не имею права назначить себе преемника.

– Джейкобсоны, – громко сказал Паоло, – кого вы назначите своим новым лидером?

«Все встает на свои места, Мэгги. Ты отлично справляешься».

Я задержала дыхание и попыталась блокировать этот голос, затем услышала эхо мыслей вокруг нас. Калеб напрягся как раз перед тем, как бабушка четко воскликнула, и никогда ее голос не звучал так уверенно:

– Калеб!

Глава 19

– Калеб! – заорал Родни.

– Калеб, – подхватила Джен, а потом дядя Макс и все остальные. Калеб застыл в ужасе. Разве он мог забрать титул у своего отца? Разве мог даже просто принять то, что его отец любил и чем так гордился?

– Калеб, – произнес Питер, но он не голосовал, а звал сына. Калеб послушно посмотрел на него. – Все хорошо, сын.

– Разве это может быть хорошо?

– Все происходит не просто так. Так должно было быть, в этот день, по этой причине, таким образом.

– Я не могу, пап.

– Нет, можешь, – с нажимом возразил Питер. – Калеб, неужели ты правда думал, что, запечатлившись с Провидицей нашего народа, сможешь оставаться в стороне?

– Нет… нет, я так не думал, я просто…

– Я по-прежнему здесь. Мы, твоя семья, все так же здесь. Теперь давай начистоту, – усмехнулся Питер. – Ты же всегда хотел этого, когда был маленьким.

Калеб не засмеялся над шуткой, а я закусила губу, слушая его внутреннюю тираду. Нужно было что-то сделать, так что я погладила его по спине. Он тут же посмотрел на меня.

«Это по-настоящему? Или мы спим и я просто еще не понял?»

Я покачала головой:

«Твоя семья верит в тебя, так же как я. Кого, думаешь, они бы выбрали, когда бы пришло время? Я всегда знала, что однажды это будешь ты».

Он криво улыбнулся:

«Правда? Или ты просто говоришь так, чтобы меня успокоить?»

«Правда. Ты подтолкнул меня, когда я боролась со своей новой сущностью Провидицы, а сейчас я подталкиваю тебя. Сделай это, малыш. Твой папа прав, ты был создан для этого».

«Ты вынуждаешь меня поцеловать тебя перед всем народом».

Я захихикала. Он повернулся к Совету. Кажется, Калеба не смущало то, что разговор с отцом происходил перед всеми этими людьми. Они ничего друг от друга не скрывали, а были как одна большая семья – и во взлетах, и в падениях, и в чем бы то ни было.

– Я принимаю, – сказал Калеб Совету. Его голос указывал на то, что он был серьезен и переполнен эмоциями.

– Передай ему символ, Питер, – сказал Паоло.

Питер оставил Рэйчел и подошел к Калебу. Существовала некая незримая граница, которую почувствовала и я, так что отступила назад, чтобы дать им минуту побыть наедине, и закрыла свой разум. Питер положил руку на плечо Калеба и что-то тихо сказал ему. Калеб кивнул и протянул ладонь. Питер опустил что-то маленькое, но явно значимое в раскрытую ладонь Калеба. Я увидела, как эмоции охватили моего нареченного и он положил вещицу в карман, не говоря ни слова.

– Сделано, – объявил Паоло. – Права Джейкобсонов теперь в твоих руках, Калеб. – Калеб кивнул, а его семья начала аплодировать. Он посмотрел на них и робко улыбнулся, прежде чем привлечь меня к себе.

– А сейчас, – снова начал Паоло, и я подумала, не назначили ли его теперь оратором, – мы должны рассмотреть вопрос, что делать с отцом и братом Провидицы.

Я сжала руку Калеба и уже открыла рот, хотя не знала точно, что сказать, но тут папа меня опередил:

– Я тихо сидел здесь все это время. – Все посмотрели на него с интересом. – И с ужасом наблюдал, что некоторые из вас творили с моей дочерью. – Я вдохнула сквозь стиснутые зубы. Показывая происшедшие события, я совсем забыла, что папа находится в комнате. Он тоже все видел. – Кое о чем она мне рассказывала, но о многом я не знал, и я в ярости. Не понимаю, как вы все можете сидеть и без конца твердить о своих законах, правилах и предписаниях, когда лично я больше всего хочу набить морду этому черноволосому парню за то, что он сделал с моей девочкой. – Маркус испуганно посмотрел на нас. – Знаю, я смотрю на это с человеческой точки зрения, поэтому постараюсь не судить, но я считаю, это немного глупо, что вы все так волнуетесь о нас с сыном. У всех вас есть способности и умения, которых у меня никогда не будет. И вы боитесь меня? Правда?

Паоло прочистил горло и хотел что-то сказать, но остановился. Он попытался еще раз и снова запнулся. Наконец он обрел дар речи:

– Вы обещаете придерживаться правил, пока находитесь в нашем дворце, и не причинять никаких хлопот?

– Да, – ответил мой отец, хотя в мыслях считал, что это детский сад.

– Вы обещаете никогда не говорить ни слова о нашем роде другим людям?

– Конечно. Мне бы все равно никто не поверил.

Паоло снова кивнул.

– А ты? – Он посмотрел на Биша. – Это и к тебе относится.

– Ага, – кратко ответил Биш.

Паоло посмотрел на других членов Совета, и они кивнули.

– Тогда будем считать, что все улажено. Заседание объявляется закрытым. – Он закрыл большую книгу в красном кожаном переплете с громким хлопком, который напомнил мне стук молотка, и отошел от стола.