Архангельск - Алекс Кун

Правда, от их ценников хотелось шарахаться, это сколько же они на наши цены накручивают? Задал вопрос, а как он докажет, что товар из Вавчуги. Купец стал тыкать в меня набором наших же стамесок, посмотри, мол, какая сталь, какая полировка. Тут он прав, после того как завел в цехах пескоструйку, подсмотрев ее у ювелиров, вид товаров стал значительно лучше.

Сунув мне стамеску под нос, купец потыкал в клеймо. Обалдеть, на меня с железа смотрел атакующий орел, очень хорошо прорисованный штрихами. Когда это они клеймо запустить успели?

Посмотрел остальные инструменты, все клейменое. Как это раньше не замечал? Причем, что интересно, ассоциируют это клеймо не с братьями, а с царскими заводами в Вавчуге, братьев просто продавцами считают. Надо обсудить с Бажениными такие коллизии.

Обратил внимание – стало на рынке много чеканных изделий, от домашней утвари до украшений. Все же выпуск листов латуни пошел впрок не только нашему заводу, но и всем мастеровым Поморья.

Вечером хорошо посидели с Демидом и Бояном. Легко с ними было, хоть они оба и много старше меня будут. И водочка хорошо пошла под разговоры. Они мне байки травили о своем боевом пути, в ответ рассказывал случаи из походов, выдавая их за экспедиции и тщательно фильтруя исторические реалии. Потом завели разговоры об отроках и обучении. Много рассказывал, каким вижу будущее этого абордажного полка, говорил и о том, что коль себя покажем пред государем, то дело выльется во много большее, чем сотня отроков.

Мужики кивали то ли одобрительно, то ли наоборот, мол, мечтай-мечтай. Подвел разговор к сильно интересующему меня вопросу: а что же вы умеете, мужики, чему обучить можете?

– Ножевым-то ухваткам мы твоих отроков обучим, на то нас хватит, – отвечал неторопливо Боян. – Еще и иной справой воевать обучим, а то всяко в бою подобрать взамен выбитого можно. А вот подобраться тихо да по-хитрому, то не к нам, мы ж стенка на стенку ходим, нам то не надобно. Егеря тебе справного надо, они все как есть лазутчики.

– Во, и я думаю, егеря тебе надо, – продолжил Демид, – да опытного зело, чтоб и со свеями успел переведаться, и не старый, и не при делах ныне.

– Это ты на Сему, что ль, киваешь? – спросил Боян, рассматривая на свет огонька фитиля полупустую стопку, стеклянную, надо бы заметить, богато Демид живет.

– Так на кого ж еще? – усмехнулся Демид. – Как, Александр, не объедим мы тебя втроем? Мошны на три жалованья хватит?

– Демид, я все же государев человек, – ухмыляюсь в ответ. – Ты сомневаешься в царской казне?

– Ну, значит, так и порешим, – улыбается Демид в ответ. – А теперь марш все по лавкам. Завтра на чудеса Вавчуги хочу пораньше посмотреть. Зацепил ты нас, мастер, байками своими. Покойной ночи всем.

Несмотря на непривычное место и сон в одежде, заснул моментом, надо чаще водку от бессонницы принимать.

Утром на заутреню никто не гнал. Демид считал, что всяк верит, как умеет – это еще больше расположило меня к стрельцу. А вот на выход он вытолкал всех совершенно бесцеремонно. На улице мне был задан очень правильный вопрос: как думаю идти в феврале в одном, как стрелец выразился, исподнем?

Форма морпеха действительно не располагала к маршам по морозу. Что-то типа большой плащ-палатки с капюшоном из толстого сукна будет в самый раз. Нечто подобное нынче у меня надевают патрульные, пора для всех сделать накидки. Обеспечение накидке водостойкости, как, кстати, и водостойкости фургона, выходит на первый план.

Демид оторвал меня от размышлений, сказав, что пошел к егерю и найдет нас на рынке. Мы с Бояном поехали за сукном на плащи и по дороге забрали юбки от портных. Оговаривать с портными плащ-палатку не стал, у меня такая была, брезентовая, с нее выкройки снять – раз плюнуть. А у себя на швейных машинах сошьем быстрее. Так чего время зря терять?

На рынке толкались долго, не ориентировался, куда идти, а Боян делал свои закупки. В итоге дошли до первой попавшейся лавки и скупили все толстое, неокрашенное сукно. Человек на пятнадцать должно хватить, а больше просто не было.

Демьян задерживался. В ожидании его ходили по рядам уже просто так. Найти тут резину не рассчитывал, но все же по сторонам поглядывал, мало ли что на мысль наведет. И ведь навело! Глиняный расписной сервиз навел. Единственное, что было в это время водонепроницаемым из мягкого, – это кожа и глина.

Кожа особо не греет, да и жирно будет такую ораву в кожу одевать. А глина размывается водой. Но! Есть еще масло, с которым глина прекрасно мешается. Раньше так клеенки делали: намешивали глину с маслом, пропитывали ткань и прижигали поверхность, получался водостойкий слой. Может, не особо-то и гибкий, но пока не попробую, не узнаю. И кстати, фарфора что-то тут не видно, и в Архангельске не припомню. Значит, фарфор еще не сделали. А ведь помнится, что фарфор – это тоже золотое дно. Ура! Нашел чем себя занять до отъезда. Вот только о фарфоре знаю лишь то, что его из белой глины делали и силикаты туда добавляли. Наверняка и еще что-то, но начинать стоит с белой глины.

Горшечник, продававший сервизы, истолковал мою задумчивость желанием купить товар. Пришлось прерывать его расхваливания действительно симпатичного блюда и расспрашивать о белой глине.

Сырье оказалась не таким уж редким, копали белую глину и тут, но лучшей считали глину из Гжельского воеводства, что в тридцати верстах от Москвы. Раньше ее копать запрещали, дозволяя только для нужд аптекарских, а теперь смотрят сквозь пальцы, и глина активно расходится по гончарам. Продать такую глину горшечник мог пару мешков. Сославшись, что у нас дело срочное, уговорил мастера сходить за глиной, мол, на санях быстро туда и обратно.

Мало в понятиях горшечника и моих несколько различалось. Два двухпудовых и твердых до звонкости от мороза мешка у меня бы назвать «мало» язык не повернулся. Насколько дорого он с меня взял, так и не сориентировался, ну да ладно.

Вернулись на рынок и встретились, наконец, с Демидом и еще одним мужичонкой такого же примерно возраста, как Демид. Собралась, похоже, троица друзей-приятелей, одними походами мазанных. Демид представил мне Семена. Поздравились, и я предложил больше не задерживаться. Сани тяжелые, дорога не близкая.

Семен покидал свои мешки в сани к нашим мешкам, аккуратно уложил завернутый в тряпицу большой нарезной дульно-зарядный штуцер, вызвавший мое любопытство, и мы поехали. Точнее скорее пошли, чем поехали. Но к вечеру были в Вавчуге.

Завез новых инструкторов в казарму, вызвал капралов, представил всех друг другу, капралам наказал выполнять пожелания инструкторов, инструкторам строго наказал не вмешиваться во внутренние дела экипажей, у них для этого капралы есть. Если что-то не нравится, решать вопросы с капралом, если не решили – тогда ко мне. Все покивали, мол, им все понятно.

Предложил капралам договариваться о времени занятий с инструкторами, и пусть они гоняют экипажи сколько смогут. Поинтересовался у капралов, готовы ли завтрашние стрельбы, и на положительный ответ просил без меня не начинать. Инструктора забрали свои пожитки и ушли устраиваться. Осталось завезти глину в формовочный цех, а сукно к ткачам. Пожалуй, один мешок глины у ткачей оставлю – буду пробовать делать клеенку.

Тая встретила красными глазами, плохо, что она так привязалась. Нравится она мне, но ведь придется уходить. Трусливо решил отложить этот вопрос на потом. Развеселил Таю обновкой, сказал, если придется юбка впору, возьму ее в войско.

Мне так кажется, будь юбка на три размера меньше, Тая бы в нее втиснулась. Но с размером угадал, фасон не очень, уж больно длинная, но хоть на закладные складки портных уговорил, чтоб широко шагать можно было. Это уже хорошо.

Молодой девушке все к лицу. Ширинку на юбке сделали, как и у морпехов, но с высоким поясом. Пожалуй, так действительно хорошо. Велел Тае подбирать себе замену у станка и готовиться к обучению новой профессии. Не буду говорить, что все это было принято на ура, и так понятно, что девушке охота нового. Свою радость Тая уже научилась очень ярко выражать.

Утром полежал в постели, пока мои со святого моциона не вернулись. Потом пошли на склад, подбирать Тае остальной комплект. Бушлат, конечно, надо перешивать, ботинки великоваты даже самые маленькие, но с толстой обмоткой будут ничего. Можно было оставить старую Таину обувь, но начал приживлять в армии единообразие, и пусть это видят. Если бы меня спросили зачем, потыкал бы в исторические прецеденты, из которых выходит, что единообразие и единоначалие – одного поля ягоды. В коллективе, имеющем единую форму, лучше с дисциплиной и взаимодействием – факт, с которым сложно спорить.

Проверил на складе коробки с пуговицами и кокардами, новых не нашел, пришлось в штамповку идти. Там набрал Тае пуговиц и кокарду, велел отправляться перешивать одежду.