Величайшая в мире ложь или Никому не отдам - Теодора Игнатова

— Меня, — смеюсь, — это не возможно, из меня спортсменка, как из тебя балерина.

— Ну знаешь, я до девяти лет в балетную школу ходил.

Не веря смотрю на него, да ладно, он врёт. Вот этот мачо местного пошива в балетную школу.

— Да, да, ходил, мама водила, пока отец не стукнул по столу кулаком и не сказал: он пацан! И отдал в секцию самбо, — смеётся.

Я тоже смеюсь. Удивительно, так легко с ним общаться, не так уж он и заносчив, как кажется попервое.

— Ну тогда и у меня есть шансы, — соглашаюсь.

На урок учитель опоздал, и дав задания, двоих поставив за старших убежал на срочное совещание. Пригрозил конечно, но кто его боится. И Антон утащил меня играть в эстафеты, на удивлени я пошла, да пошла. Сама в шоке. Бегала смеясь и выдохшись. Дурачилась со всеми и наверное буду ходить на ненавистные уроки, если снова на ней не будет надзирателя физрука.

Конечно заметила взгляды одноклассников, то улыбочки, то шуточки втихую и злобных девчонок, особенно Лизку и Алинку. Думаю Антон тоже заметил, но игнорил, как и я, не отходя от меня ни на шаг. К концу урока все уставшие разбрелись по стадиону, а Антон так вдохновился идеей из меня спортсменку сделать, что потащил к турникам. Немного поупиралась, но всё же согласилась.

— Я и не достану, — с усмешкой смотрю на перекладину далеко наверху.

Потянув руки вверх и даже встав на носочки демонстрирую Антону, насколько всё равно не достану. Он скептически приподняв бровь раздумывает секунду и подхватив меня поднимает к перекладине.

— Цепляйся, — командует.

Крепко ухватившись понимаю насколько это тяжело. Не-не, подтянуться я никогда не смогу. И не знаю то ли смеяться, то ли стыдиться.

— Ну-у-у… — подначивает Антон снизу.

Из последних сил держусь чтобы не свалиться, позорно пищу:

— Снимай меня, сейчас свалюсь…

— Ловлю, отцепляйся, — смеётся он.

Пальцы сами расцепились и я прямиком в руки Антона. Поймал, но не отпустил.

— Подтягиваться рановато… — заметил странно изменившимся голосом, мельком глянув на губы.

Не успела и рта раскрыть, как его неведомая сила отпихнула от меня, да так сильно, что отлетел на несколько шагов. Нестеров обеими руками толкнул Антона в грудь, отталкивая ещё дальше. Да, это именно он, собственной, злобной персоной.

— Ты к кому тянешь свои лапы?!

Антон чуть не упал, но удержался на ногах. Нестеров в два шага возле него. Они почти одного роста, Антон уступает конечно комплекции Нестерова, но всё же не боится. Друг перед другом лицо в лицо, меряются гневными взглядами.

— Только дотронься до неё…

— Дим-м… — от неожиданности это всё, что я смогла сказать.

Нестеров даже не обернулся на меня. Прозвенел звонок. Но с поля никто не двинулся, все ждали развязки. Антон попытался пихнуть в обратную что-то рыча. Но Димка перехватил его руки и тут влезла я. Цепляясь за кисти Нестерова. Вот же бесстрашная!

— Отпусти его сейчас же! Нестеров!

Димка свирепо глянул на меня, но пальцев не разжал. И я закричала:

— Отпусти!

Была уверена ударит, Антон сам вырвался, но позиций не сдал.

— Ещё раз возле неё увижу… — рычит Нестеров страшным голосом.

— Увидишь, — взьерепенился Антон.

Димка отпихнул меня, и кинувшись ударил. Сама не ожидая, снова влезла между ними, а кто-то ещё схватил Нестерова.

— Хватит! — заорала я на весь стадион, срывая голос. — Хватит!

От моего визга оба парня очнулись и прекратили попытки к драке. Илья отпустил Нестерова, а это был именно он. Сердце билось, словно бешеное, кровь кипела, меня трясло. Отступила от них попятившись задом. Илья, выпроваживал Антона, вытирающего лицо от крови, а я пятилась от свирепого ревнивца. С пять минут мы просто смотрели друг на друга. Стадион опустел. Я знала, чувствовала, Димка всё испортит и он испортил… Так хотела, чтобы всё было хорошо, но он снова всё испортил.

— Ты больной? Зачем это сделал? Зачем всё испортил?

— А я должен спокойненько смотреть в сторонке, как тебя лапает этот… Что я испортил? Мечта сбылась?

— Знала, что ты всё испортишь, знала…

— Что ещё ты знала? Знала, что приеду за тобой? Знала, что увижу?!

— Что увидишь?

— Как ты с ним обжимаешься! Тайная любовь ответил взаимностью? На почве ревности заметил тебя? Ты моя! Поздно!

— Я не вещь, я живой человек! — поражаюсь его словам.

Нестеров быстрыми шагами приблизился, опасно так впритык.

— Не переворачивай, Алис. Ты всё прекрасно понимаешь. Я торопился, я летел, я соскучился дико. Приехал пораньше потому, что хотел скорее увидеть тебя! А подъехав вижу, как тебя обжимает твоя тайная любовь.

— Не надо меня попрекать моей тайной. Низко упоминать это вслух… — голос сорвался от обиды, горечи. — Низко мне это припоминать…

Отступаю от него, он больно колет острой иглой потыкая подобным. Не ожидала от него подобного. Меня словно окатило холодной водой. Развернулась и кинулась бежать, только бы перед ним позорно не разрыдаться.

В раздевалке никого не было. Утирая слёзы обиды, быстро переоделась. Чем он лучше Лизки после подобных слов. Чем? Душа болела. Перед глазами стояли бешеные голубые глаза, заметила, как его потряхивало. Прекрати, Алиса! Срочно надо домой! Схватив рюкзак кинулась к выходу. У ворот ждали Димка, Илья и Светка. Набрав в лёгкие побольше воздуху пошла напролом. Свирепый, но настойчивый взгляд Нестерова прожигал до внутренностей. Молча, устремив взгляд далеко вперед, прошла мимо них и направилась домой. И только попробуй ко мне подойти. Спина будто задеревенела, понятно почему, прекрасные глаза преследовали пока не исчезла из виду. Так никем нетронутая и ушла.

Держусь не реву, изображаю сильную. Саму потряхивает внутри, душа скулит жалобно. Телефон молчит. Изо всех сил притворяюсь, что всё хорошо. Улыбаюсь маме, делаю уроки, ужинаю, даже пытаюсь болтать о всякой ерунде.

И, что теперь? К девяти вечера остыла, перевернула весь этот фарс в своей голове двадцать раз и теперь не знаю, что делать. Телефон молчит. Сижу, как дура на полу под окном, сжимаю до боли в пальцах телефон, последняя ниточка связывающая меня и его. Перечитала уже тысячу тысяч раз дневные сообщения.

Дышать тяжело, время идёт и идёт неумолимо быстро, а мне его не хватает, как воздуха. Мне нужны его руки, губы, улыбка… Схватилась снова за телефон, как за спасительную соломинку и уже собралась набрать смс, как пищит оповещение. Он! Открываю:

"Готова извиниться?"

Обнаглел?! Я за, что должна извиниться?