Санькя - Захар Прилепин

— Эй, черти охуевшие! — закричал кто-то. Саша в одно мгновенье открутил слуховую память, вспомнил, что слышал, как остановилась секунду назад машина, и сразу же догадался, что это не милиция, — они окликать не стали бы.

Одновременно с тем, как Саша поворачивался в сторону крика, Олег поднял вывороченный стул и удивительно легко запустил его в машину. Стул красиво махнул покореженной ножкой.

Уже обернувшись, Саша понял, что кричал мужик из красной, красивой машины — не выходя из нее, а приспустив стекло над правой дверью и перегнувшись через сиденье.

Когда Олег кинул стулом, мужик дал по газам — машину он не глушил. Стул звонко ударил по бамперу и покатился по асфальту.

Проехав метров пятнадцать, машина остановилась — стерпеть обиду мужик не смог. Он выскочил, ретивый и взбешенный, без куртки, высокий, крепкий. Рванул было к пацанам, но увидел, как в машину полетел еще один стул — от Олега, и обломок кирпича от Позика. Кирпич треснул по заднему стеклу.

— Ах ты, сука упрямая, — кипел Олег, выискивая что-нибудь потяжелей. И, глядя на него, Саша понял, что Олег ничего кидать больше не будет, а не поленится дойти до машины.

— Дай-ка мне, — он потянул жадно у Саши арматуру.

Когда Олег рванул с арматурой в руках к машине, мужик уже обо всем догадался и спешно вернулся в салон. Авто взвыло, секунду колеса вхолостую крутились по наледи, пока не сцепились с асфальтом. Арматура полетела вслед — и угодила в левый подфарник. Бесновато виляя одним желтым глазком, машина удалилась.

— Уходим, парни! — велел Саша. — Олег! Позик! Где Веня? Веня, блядь! Веня!

Веня вышел из ощерившейся витрины с хитрой и спокойной мордой.

— Пожрать чего-нибудь искал. Нет ни хера, — пожаловался он. Пнул напоследок стекло.

— Все, к дому бегите, сидите там тихо! — велел Саша во дворе. Сам стоял с полминуты, переводя дыхание, плюнул длинно, сжал зубы, расстегнул куртку, снял шапку, повесил ее на сучок дерева и, перекатывая гильзу в кармане, вновь вернулся к развороченному кафе. Прикурил сигарету, подходя. Стоял с видом ночного зеваки, любовался разгромом.

Милиция подлетела быстро, без включенной мигалки, суетливо выскочил прапорщик, сидевший рядом с водителем, и второй патрульный — с автоматом, в армяке. Водитель остался сидеть в машине.

Саша, улыбаясь, приветливо смотрел на милицию.

— Ты чего тут стоишь? — спросил прапор, рванувшийся в первое мгновение к Саше, но, увидев его расслабленный вид, притормозивший движение.

— Услышал — громят, подошел, — пояснил Саша. — Я домой возвращался от бабы. Сволочи, да? На хер так делать?

— Видел их?

— Только со спины. Издалека. Когда я подходил, — они убегали уже. Двое. Высокие.

— Во что одеты?

— А я не разглядел. Вон туда побежали, — и Саша показал в противоположную сторону от двора, куда ушли его пацаны.

Шумно подлетела еще одна милицейская машина.

— Ну что? Поймали кого? — спросили, кивнув на Сашу.

— Не, свидетель. Запиши его! — велел старший напарнику с автоматом. Тот вытащил из внутреннего кармана пухлую записную книжку.

— Документы есть? — спросил у Саши.

— Не, че мне их с собой к бабе носить. Она меня так принимает, без паспорта.

Вторая машина отъехала в ту сторону, что указал Саша.

— Фамилия? — спросили у него.

Саша назвал одного армейского товарища, сибиряка. Домашний адрес и телефон придумал.

— Может, с нами поедешь? — спросил милиционер.

— Зачем?

— Опознаешь правонарушителей.

— Да я не видел, говорю, — улыбаясь, ответил Саша, видя, как подъезжает та самая иномарка, в которую Олег метал стулья.

Из машины выскочил водитель, зло хлопнув дверью, весь красный от бешенства, — даже при свете фонарей было заметно.

— Че вы встали? — взъелся он сразу на милицию. — Ловить надо!

— Вы что кричите, гражданин? — спокойно спросил прапорщик.

— Видишь стекло? — тыкал мужик пальцем в свою машину. — Подфарник видишь?

По стеклу машины расползлась трещина в форме улыбки человека, у которого парализована половина лица. Подфарника не было, да.

— Вижу, и что? — не понимал прапорщик.

— Я подъехал и кричу этим чертям: «Вы что, охуели?» Вышел из машины — они в нее кирпичом, стулом, арматурой. Вон стул лежит на дороге! Не заметили? И арматура там же! Пойдем, царапины покажу!

— Сейчас пойдем. Я так понял, вы все видели?

— Бля, а я о чем говорю? Видел! Меня убить могли на хер!

Мужик, отметил Саша, представлял собой знакомый типаж нежданно и недавно разбогатевшего человека — наглого и суетливого одновременно, не умеющего выработать одну манеру общения в любой ситуации, постоянного срывающегося от хамства к истерике. Даже менты на его фоне смотрелись пристойнее.

— Сколько их было? — спросил у него прапорщик.

— Трое.

— А ты говоришь — двое?- прапорщик повернулся к Саше.

— Я двоих видел, — ответил он, по-прежнему улыбаясь, переводя честные глаза с милиционера на мужика из иномарки. — Они же убегали, когда я подходил.

— Приметы запомнил? — прапорщик повернулся к мужику.

Тот стал, напрягая лоб, вспоминать.

— Все ниже меня ростом, точно, — сказал.

Кое-как описал Олежу, запомнив его помпон, синие джинсы, короткую куртку и скуластую морду с маленькими, злыми глазами. У Позика вспомнился только маленький рост и вроде бы темные брюки.

— А, на нем куртка была с карманами, и с капюшоном. Шапки не было. Светло-синего цвета куртка.

На Саше мужик запнулся. Подумал, подумал, ничего не вспомнил.

— Не разглядел, — сказал. Помолчал секунду и добавил:

— Темная куртка, вязаная шапочка… Лица не помню. Волосы вроде темные. Брюнет. Или темно-русые.

— Он же в шапочке был? — спросил прапорщик.

— Я затылок видел. Он столы выкурочивал, спиной ко мне стоял. С арматурой в руках.

— Так это он арматуру бросил в машину?

— Не помню… Вроде, он… Не помню.

— Дальше что было?

— Они убежали, — после каждого слова мужик щедро добавлял матерщины, звучавшей из его уст особенно гадко.

— Телесные повреждения вам нанесли?

— Нет, сразу убежали. Побросали все, и во двор, — и опять мат.

— Вы их поймать, что ли, хотели?

Мужик неопределенно кивнул. Видимо, он не хотел показаться трусом.

— И не догнали на машине? — быстро спрашивал прапорщик.

— Они во дворы ушли, куда я на хуй по дворам, там столбики врыты.

— В какие дворы?

Мужик в явном, но заметным, кажется, только Саше замешательстве, покрутил головой и показал рукой в тот двор, куда пацаны действительно убежали.

— А ты говоришь — туда? — прапорщик повернулся к Саше и указал рукой в противоположную сторону.

— Вы ничего не путаете? — спросил Саша у водителя иномарки, не отвечая прапорщику. — Я как раз с той стороны, куда вы показали, шел. И побежали они как раз туда вон.

Повисла нехорошая пауза. Саша улыбался. «Кажется, этот мудак далеко уехал, — весело думал Саша, — кажется, он не мог ничего видеть».

— Может, и в эту, — ответил, наконец, мужик. — Я машину свою смотрел — стекло разбитое, подфарник. Пока смотрел — они убежали. Точно не заметил куда. Слышал шаги только. Хер их знает.

Прапорщик пожал плечами.

— Заявление будете писать? — спросил.

— Буду, конечно.

— Отдел милиции знаете где? Подъезжайте туда. Мы пока поработаем по дворам.

— Я за вами поезжу, — ответил мужик. Прапорщик опять пожал плечами. Поочередно хлопнули три двери, и машины уехали. Провожая их взглядом, Саша случайно скосил глаза себе на плечо — там, аккуратно прицепившись зазубренным краем, висел осколок стекла — кусочек разбитой им витрины.

В подъезд возвращаться не стал — повернувшись в сторону окна, где, невидимые Саше, сидели ребята, замахал руками, показывая на противоположную сторону площади.

— К офису идите, к офису! — приговаривал Саша на ходу, хотя его никто не слышал, конечно.

Подумал и вернулся обратно — прихватил с дороги валяющийся стул. Они пришли быстрее, им было ближе — ждали Сашу, озираясь.

— Короче, парни, времени нет, — сказал Саша, подбегая, и только сейчас приметил, как Веня выводит баллончиком на фасаде здания: «Мрази ненавидим вас».

— Откуда у тебя баллончик? — спросил.

— Всегда с собой ношу.

— Запятую поставь после «мрази». И восклицательный знак.

— После запятой? — на полном серьезе спросил Веня.

— Верочка, давай бутылки, — не отозвался Саша. — Разбейте окна, парни.

Пока Позик рыскал по улице в поисках кирпичей, Олег, подтянувшись на решетке окна, разбил стекло рукой, запрятанной в рукав.

Повернул бешеное лицо к Саше, выпростал из рукава раскрытую ладонь. Саша вложил в ладонь бутылку.

— Горит! — негромко сказал Олег, спрыгивая. — Давай в другое окно вторую бросим.

Пока Олег разбирался с коктейлем, Саша прикрепил к решетке на окне стул, забранный из «Макдоналдса», забрал у Вени баллончик и начертал на черной, высокой входной двери в офис четыре буквы: «л», «о», «х», «и». Потом, распустив ребят, стоял на углу, в арочке, плечом к холодной стене — смотрел, как метрах в ста пятидесяти от него тепло и ярко становится в окнах офиса, словно там начался добрый, хороший праздник — и все рады. Возвращался через город неспешно, насвистывая даже иногда. Знал: никто не может его поймать. Главное — не торопиться. Ловят — когда убегаешь. Саша не убегал.