Выйти замуж за дурака - Надежда Первухина

– Права, – вздохнул тот.

– В таком случае берегите их. Давайте мне все мешки. Нет, вот этот, с платьями, не надо, ради всего святого! И пожелайте мне удачи. Я пристроила на плечах вещи, улыбнулась: – До встречи!

И бесстрашно шагнула под своды Чертоногого леса.

Прошагала метров десять.

Остановилась.

Нет, на самом деле все тихо.

Мне просто показалось.

Просто мне все-таки хотелось, чтобы они пошли со мной.

Но шагов не было слышно.

Только тишина обрушивалась на меня с неотвратимостью снежной лавины. И эта тишина была страшнее всего. Такую тишину распространяет вокруг себя затаившаяся, кошка, когда видит выбирающуюся из норки мышь.

– Здравствуй, лес! – голосом свихнувшейся юннатки сказала я, нарушая тишину и оглядывая темные, кое-где позолоченные закатным солнцем стволы.

– Ну, здравствуй, коли не шутишь!, – раздался в ответ мне из ниоткуда густой бас.

Вот этого мои нервы не выдержали. И я, теряя сознание, рухнула на швейцарскую палатку.

Хорошо хоть не на ватрушки…

– Великий махатма Брахма Кумарис! Жаждущие просветления для проведения общей медитации построены! Дежурный по общине Шри Чайтанья Прабхупада! Мантру сдал!

– Мантру принял, – ленивым тоном, коверкая и растягивая слова, ответил на рапорт своего ученика кармический деспот Тридевятого царства, – Приступим к великому таинству просветления, завещанного нам богами Гимнолайских гор!

Красная площадь (кстати, недавно переименованная в Плато Гармонии) была до отказа набита смуглокожими людьми. В этот полуночный час их лица и руки сливались с густой темнотой кутежской ночи, и только белые одежды светились, являя тем самым жутковатое зрелище.

Махатма Кумарис рассеянно созерцал копошившиеся у его лотосных стоп стада послушных учеников. Шел мелкий дождик, но махатма был надежно и заботливо укутан в полиэтиленовую пленку, тогда как его адептам приходилось поучаться в терпении и пренебрежении к требованиям собственного тела.

Кумарис задумался, хотя это сделать было трудно – опять он переборщил со своим кальяном. Его разрозненные мысли были подобны стекающим по полиэтилену каплям дождя. Капли дождя… А что, это хорошая тема.

– Пусть каждый из вас сегодня медитирует над следующей мыслью; «В чем величие капли дождя?» – приказал Брахма Кумарис. Через полчаса я спрошу с вас результаты медитации.

Ученики послушно приняли позы лотоса, не опасаясь простудиться на мокрой и холодной кладке площади, и забормотали, медитируя на заданную тему.

– Мне вот что не нравится. За спиной махатмы встала, его кармическая супруга и пламенным взором орлицы оглядела медитирующих учеников. Почему на медитации ходят только твои люди, махатмушка? Надо ведь и местное население привлекать.

– Они – шудры, их сознание ниже, чем сознание муравья, – пояснил махатма. В последнее время он то ли благодаря колдовству Аленки, то ли в силу собственных возможностей организма легко, почти без акцента говорил на языке Тридевятого царства. И фразы строил правильно. Пусть они работают на просветленных, это и даст им возможность вхождения в нирвану.

– Брахма, ты не прав! – Аленка поплотнее укуталась в теплую шаль, прячась от дождя. Я знаю этот народ. Это ж кутежане! Можно лишить их всего – работы, дома, семьи, наконец, выпивки, но от этого они не станут покорными. Только если мы заберемся к ним в души и мысли и принудим их даже думать, радоваться и плакать в соответствии с нашими желаниями – вот тогда они действительно наши с потрохами.

– Мне это не нужно, – равнодушно отрезал. Кумарис.

– Правильно. Это нужно мне! – крикнула Аленка. Ты получил, что хотел: страну, принявшую твое учение, подкармливающую твоих учеников… А я тоже хочу получить свое! Мне недостаточно того, что кутежане живут, постоянно оглядываясь на мои запреты. Да, они перестали печь пряники и варить брагу. Но я же знаю этих сволочей: внутри они готовят против меня заговор! Они все хотят меня уничтожить, все! И тебя тоже – как чужака.

– Ты облажаешься.

– Что? – вытаращилась на махатму Аленка. Что ты хочешь этим сказать?

– Я, видимо, употребил не тот глагол. Я хотел сказать, что ты ошибаешься.

– Нет, махатма. У меня предчувствия нехорошие. Особенно в последнее время. Сны разные снятся… Вещие голоса слышатся. Вчера, когда пошла в подпол за огурцами, сразу три вещих голоса услыхала – это тебе не шутки!..

– Почему сама в подпол ходишь, а не служанки?

– Не доверяю я им, – раздраженно отмахнулась Аленка. Эти девки только и думают о том, как свою владычицу обокрасть. А для меня соленые огурцы сейчас дороже золота. Ем и ем их без конца…

– Это означает, что ты находишься на новом этапе перерождения.

– Да? Это хорошо.

– А что говорят тебе вещие голоса?

– Ох, махатмушка, и сказать-то страшно! Говорят – бежать мне надо из Кутежа и вообще из Тридевятого царства, иначе смерть ждет меня неминучая. А один голосок, тоненький такой, девичий, выводит, вроде как песню; «А у тебя СПИД, и, значит, мы умрем!» – рассказав все это, Аленка увлеченно захрустела большим соленым огурцом, распространяя вокруг себя крепкий аромат рассола.

– Если ты так боишься своего народа, заставь этот народ бояться тебя.

– Как их, подлецов, заставишь?! Уж лишила их всего, что только возможно…

– Лиши их веры. Их собственной веры. Тогда они станут просто послушными рабами и от них не будет никакого вреда.

Аленка догрызла огурец, вытерла с подбородка капли рассола и спокойно сказала:

– Я думала над этим. Это невыполнимая задача. Почти. Для того чтобы ее выполнить, мне и нужна Альманах-книга.

– У тебя не вышло, ее достать.

– Да! Вот тут я действительно облажалась! Проклятая Василиса помешала! Но ничего, все равно Альманах у меня будет… Кстати, махатмушка, не знаешь ли ты, к чему это снятся невысокие такие человечки в плащах и с босыми волосатыми ногами?

– Я не занимаюсь толкованием снов, – надменно заявил махатма и, отвернувшись от Аленки, продолжил созерцание медитирующих на площади.

Аленка тоже смотрела на площадь. Но ее мысли были иными. Она достала из небольшого берестяного туеска очередной огурец и принялась его жевать, изредка шепча себе под нос: «Врете! От меня не уйдете!»

Меж тем в лечебно-трудовом очистилище вовсю шла тайная работа по подготовке побега. При этом сторонниками марш-броска в Чертоногий лес стали все «пациенты», начиная с царевича и богатырей и заканчивая тихим церковным сторожем, которого взяли на «исправительное лечение» за то, что не пустил вашнапупцев в православный храм.

Побег готовили тщательно. Иван Таранов, как самый щуплый и незаметный, выяснил, где в очистилище есть еще запасные выходы, потому что если двести с лишним человек ломанутся в одну дверь, они до утра из очистилища не выйдут. Чтобы не сорвать операцию, все «пациенты» вели себя примерно: моментально выстраивались по команде «Обход!», не жаловались на неудобоваримую пищу и с подозрительной активностью выполняли задания по уборке и благоустройству ЛТО. Особенно поднаторели в этом Маздай Маздаевич и Елпидифор Калинкин. Именно им принадлежит честь сноса ветхого дровяного сарая, который своим покосившимся и непрезентабельным видом раздражал взоры просветленных лекарей… Правда, почему-то после слома сарая не нашлось ни одной доски (милосердные братья не обратили на это внимания, а зря). Все доски припрятали в надежном месте, справедливо полагая, что в ночь побега они сыграют свою роль – какое-никакое, а оружие.

Единственное, что смущало зачинщиков побега, так это потеря сил от плохой кормежки. С Микулы Селяниновича уже спадали штаны – так он похудел, питаясь морковным чаем да брусничными лепешками. А так как был он самым крепким да крупным богатырем во всей честной компании, то что уж тогда говорить об остальных…

– Пора, друзья, пора, – шептал ночью Микула. Промедление смерти подобно.

Но все еще не было решимости в рядах «пациентов». Словно и впрямь лечебные процедуры лишили их воли. И, глядя на изможденные лица товарищей, Микула Селянинович печально говорил царевичу:

– Ты только посмотри, царевич! Ну как они побегут! Тут половину надобно на носилках нести!

– Ничего, – отвечал царевич. Пусть тело слабое, зато дух боевой да крепкий.

Судьба сама решила за пленников очистилища, в какую ночь им лучше бежать. А получилось вот как.

С утра, сразу после завтрака, милосердные братья объявили, что процедуры отменяются, а будет лечение трудом. Оказалось, что по заказу лечебного учреждения пришла целая подвода, груженная колоколами, коло-кольцами и колокольчиками. Звонкий груз требовалось незамедлительно разгрузить, натереть мелом, чтоб блестел, а после развешать везде, где только можно: на деревьях, в палатах, а главное – себе на шею, чтоб начальство сразу могло знать, где находятся пациенты. За работу принялись без особого рвения. Стало ясно, что, едва наступит ночь, надо бежать.