Принцесса для сержанта - Андрей Уланов

Я поначалу на него внимания особого не обратил — пока не увидел, как бравый наш экипаж не начал по кораблю носиться, словно их дикие пчелы пережалили. Мы, помню, тоже как-то раз верст пять по лесу пролетели из-за Витюши — медку, видите ли, рядовому Шершневу захотелось.

Дождался, пока Варгелла закончит с помощником разговаривать, подошел…

— Чего шумим? — спрашиваю. — Шторма ждем или где?

— Или как! — огрызается капитан. — Ждем… не знамо чего!

— То есть?

Варгелла многоуголку на лоб сдвинул, затылок пятерней поскреб.

— То есть вот оно и есть, — отвечает он. — Три века назад имперцы здесь черный флот разгромили. Сам Властелин тогдашний вместе с флагманским бревноутом своим на дно пошел. Знатная была победа, только, — добавляет капитан, — то ли колдун заклятие предсмертное успел кинуть, то ли о проклятии посмертном заранее озаботился… в общем, нехорошее здесь место.

— Да брось ты, — говорю. — У вас, как я поглядел, куда ни плюнь, везде… уже все колодцы заплеваны. То покойничкам на погосте не лежится, то еще какая аномалия вылезет… курская магнитная. Чес-слово, — добавляю, — на минном поле, и то иной раз проще было.

— Повоевал бы ты с наше…

— Нет уж, — перебиваю я капитана. — Повоевал бы ты с мое!

Варгелла брови сдвинул, плечи расправил… ну и я тоже угрожающее выражение рожи на лице изобразил.

Минуты две мы так вот друг на друга зыркали. Я первым не выдержал — рассмеялся.

— Ладно уж, — говорю, — хватит. Сколько ни дуйся, а жаба с тебя, Варгелла, все одно никудышная. Скажи лучше, чего предпринимать планируешь в свете текущей обстановки?

— А что тут сделаешь-то? — Качает головой капитан. — Мага у меня на корабле нет. Сейчас вот парней на весла посажу, хоть с места двинемся.

— Ну-ну.

Идея эта мне не сказать, чтобы нравилась. Не скажу насчет моря, но вот на реке или озере при спокойной воде звук далеко расходится. В сочетании же с туманом… икнуть не успеешь, как выскочит на тебя давешняя гоблова галера, а то и чего похуже.

С другой стороны, собственных идей у меня не имелось, а Варгелла, мотаясь по здешним волнам, уже не первую и даже не десятую собаку должен был на камбузе схарчить, фигурально выражаясь. Если, конечно, кашевар, то есть кок здешний, не из полуночных дакирцев родом будет. Те, как мне Дара рассказывала, и собак за милую душу едят, и даже насекомых всяческих, саранчу и прочих тараканов — ну почти как наши китайцы.

Ладно.

Капитан еще раз кивнул мне напоследок, развернулся и зычно так, словно с рупором стоял, начал команды раздавать. Выходило у него длинно, кучеряво: я вообще-то и не любитель такого вот… словоупотребления, даже у нас, — а здешние «морские термины» для меня и вовсе лес темный, — но все равно, заслушался. Пять минут без повторов — это, знаете ли, для тех, кто понимает, оч-чень даже весомо.

Слушал я варгелловы рулады, пока об меня матрос с бухтой троса едва не навернулся. Я его у самой палубы подхватил, обратно на ноги поставил, отряхнул, посоветовал под эти самые ноги изредка поглядывать — на предмет, не завелось ли чего-нибудь нужного в хозяйстве. А сам — боком, боком, мимо мачты и в носовую часть.

Настрой у меня, если честно, колебался где-то между паршивым и препаршивым. Из-за моря. Потому как морской круиз: соленый ветер в лицо, волны, паруса и прочая романтика — это все здорово, никто не спорит, но — исключительно в мирное время. А на войне, которая здесь и сейчас как бы происходит, сухопутному вояке — вроде меня — посреди моря-океана становится не по себе. Плывешь и думаешь — долбанут по тебе из-под этих, поэтами воспетых волн торпедой или пронесет судьба мимо перископа.

До подводных лодок черные, понятное дело, еще не доросли, но магия их тоже много чего умеет. По крайней мере, если хоть треть тех баек, что капитан на пару с помощником нам за ужином пересказали, какое-то отношение к правде имеет.

Эй, думаю, мне бы землю под ногами да привычного врага!

Ну или хотя бы, чтоб мутить перестало.

На носу мне особо легче не сделалось. Скорее наоборот — к головной боли еще и тошнота добавилась. Правда, делиться с чайками завтраком желания пока нет. Как, впрочем, и самих чаек.

На всякий случай я вцепился покрепче в планширь, и вгляделся вперед…

И там, впереди, в тумане, что-то дрогнуло и… накатило, словно волна.

Один раз со мной уже такое было. Ехали с Карой — и вдруг на поле перед нами немецкая атака во всей красе, танки, мотопехота, все как положено. Видно, слышно все — и при этом то же поле видно тихим и нетронутым. С полминуты я на это наваждение любовался, а затем не выдержал — моргнул, и пропало все.

Кара, к слову, ничегошеньки в тот раз не увидела. Впрочем, я и убеждать ее особо не пытался. Мало ли чего мне тогда почудилось? Ушло и ладно.

Только ушло, как выяснилось, не так уж далеко.

А сейчас вот пять пришло.

Гребок, еще… и «Двойная шутка» вышла из полосы тумана.

За туманом полыхало солнце. Именно так — за те минуты, что мы проболтались в тумане, этот косматый диск успел раскалиться раза в два сильнее. Я мигом вспотел… а на воду смотреть было просто больно, сплошные блики.

Словно в тропики угодили.

А потом я увидел корабли.

На фоне блистающего зеркала моря они выглядели черными силуэтами. Широкие угловатые транспорты и меньше, стройнее — эскорт.

«Цейс» я оставил в сумке, но тут все было ясно и без бинокля. Никаких весел-парусов — это были корабли моего мира. Конвой.

На этот раз их видел не только я — за спиной кто-то дико завопил, и почти сразу же стих надсадный скрип уключин.

А еще мигом позже я понял, что не только мы видим их — один эскортник увеличил скорость, разворачиваясь… к нам.

Дальше все начало происходить очень быстро.

Краем уха я поймал знакомый гул, начал вращать башкой, пытаясь отыскать его источник… помощник капитана заорал: «Слева!», я дернулся туда и увидел, как из тумана в каких-то пяти-шести сотнях метров от нас выныривает черная галера.

— По веслам, бакланья отрыжка! Живо! Девгин, поднимай защиту…

— Капитан, я…

На галере что-то сверкнуло и в нашу сторону полетели шесть… черт, я даже и не знаю, как описать эту штуку. Клок обычного сизого дыма, только переливчатый.

Пять из них, пару метров не дотянув до борта, наткнулись на какой-то невидимый барьер — и грязными тряпками сползли вниз, в океан. Шестой же…

Шестой проскочил барьер у самой воды, отделавшись потерей пары клочков, взмыл вровень с бортом — и прыгнул.

Матрос, в которого он с разгону влетел, в тот же миг замер… затрясся, словно в лихорадке.

Только никакая это была не лихорадка! Я стоял метрах и тми и отлично все видел. Лицо, руки… плоть разом почернели и стремительно начали исчезать, словно растворяясь, как в невидимой кислоте. Заняло это секунд двадцать, не больше — был живой человек, а стал скелет, выбеленный костяк, наряженный в стиле огородного пугала. И этот костяк вдруг дернул головой вправо-влево, щелкнул челюстью, наклонился, выхватил из упавших на палубу вместе поясом ножен свой меч, крутанул им, шагнул вперед… ко мне.

Ну и куда, спрашивается, в него стрелять? Эх, Ариниуса бы сюда!

Помощник капитанский с диким ревом бросился вперед, обеими руками ухватил скелет за позвоночник и, подняв, словно Стенька Разин персидскую княжну, с размаху швырнул его за борт.

— К бою! — ревет капитан.

Я даже не стал орать ему в ответ, что с боем лучше обождать: он бы меня все равно не услышал. Потому как самолет на бреющем, над самыми волнами, — это получается очень громко — а над нами сейчас целая эскадрилья пролетала.

Таких самолетов я прежде не видел. Чем-то они были на «фоккер» похожи или на нашего «лавочкина», а то и «ишачка», И-16. Только большие очень — конечно, я не линейкой размах крыла вымерял, но по личным ощущениям — здоровая дура. Темно-синяя окраска, кабины горбом, — а на крыльях белые звезды.

Вот когда я эти звезды увидел — заорал, что хватило глотки, руками засемафорил.

Американцы. Союзники.

Еще парой секунд позже к реву моторов новый звук добавился — зенитки залаяли. Затем пулеметное татканье, вой эрэсов и глухо, раскатисто — первый взрыв. Не знаю, комэск американский эскадрилью лидировал или нет, но бомбу этот парень положил просто снайперски: точно в середину эскортника. Корабль этим взрывом напополам разрубило.

Я еще подумать успел: интересно, кого топят-то? Фрицев или самураев японских? Судя по тропическому солнцу, все же японцев, хотя кто знает, какая сейчас погода, к примеру, на средиземке? Наверное… и тут вторая волна самолетов подоспела.

Эти уже двухмоторные были. Ну и реву от них было соответственно в два раза больше.

Особенно, когда один из них в нашу сторону довернул.

Пулеметов на нем было, что у ежа иголок. По крайней мере, воду перед черной галерой он причесал здорово, эффектно — пулевым гребешком, рядов то ли в шесть, то ли в восемь. Думаю, самой галере и тем, кто на ее палубе стоял, эдакий гребешок оч-чень не по вкусу пришелся.