Я иду искать (СИ) - Гранд Алекса

Выпаливаю, как по учебнику, и на несколько секунд замолкаю. Вожу пальцами по каменным плечам Игната и немного боюсь за наше будущее. Вдруг Крестовский пропустит мимо ушей все мои доводы и кинется решать проблемы с помощью кулаков? Раскрошит Аристову бампер его Мерса или свернет челюсть играючи, как если бы он дрался на ринге?

Тот парень, который пять лет назад вступился за меня перед хулиганами и шмальнул в небо из травмата, поступил бы так с вероятностью в девяносто девять целых девяносто девять сотых процента. А вот мужчина, кутающий мое слегка озябшее тело в свою рубашку, не такой.

— Не думал, что когда-то это скажу, Лиля. Но твой муж — хороший человек.

Застегнув пуговицы на моей груди, чтобы не отвлекаться, щелкает меня по носу Игнат, а я расплываюсь в ослепительной улыбке мощностью в тысячу ватт. Пребываю в восхищенной благодарности и полном принятии. Наверное, уроки, преподнесенные судьбой, пошли нам на пользу. Сгладили шероховатости, срезали шелуху и превратили нас с Крестовским в лучших версий себя.

Размяв затекшую от долгого сидения шею, я торопливо собираю из растрепанных волос небрежный пучок и бегу на кухню вслед за Игнатом. Стопорюсь у белого прямоугольного стола и с изумлением смотрю на то, как Крест сооружает нам нехитрый перекус.

Режет толстыми ломтиками свежую ветчину, румянит в тостере хлеб, клацает кнопки на жужжащем кофе-аппарате.

— Ты умеешь готовить?

— Купил пособие «Кулинария для чайников» после того, как сжег в хлам пельмени.

Не знаю, шутит Крестовский или нет, но я смеюсь. Хохочу так, что из глаз текут слезы и кислорода начинает не хватать. Веселюсь, как будто мне пятнадцать и нет в мире никаких проблем. Как будто никто никогда не разбивал мне сердце, не выматывал нервы и как будто кругом скачут сплошь пони да радужные единороги.

Забытое ощущение. Так хорошо в последний раз мне было тогда, когда мы с Игнатом пили шампанское и ели клубнику на арене. Вернее, я пила, а он меня целовал.

— Пробуй.

Спустя пять минут Крест подталкивает ко мне тарелку с аппетитными бутербродами и осторожно сцепляет руки в замок, пока я смакую его творение. Напрягается, подозрительно щурится и превращается в довольного мартовского кота, когда я выдаю свое искреннее «вкусно, спасибо».

Проскальзывает мне за спину. Распускает пучок, стаскивая резинку, и путается пальцами в волосах, отчего нега накрывает меня гребнистой волной.

— А ты есть не будешь?

— Мне больше нравится наблюдать за тобой.

Аккуратно оттягивает пряди, прижимается бережно и замирает вместе со мной, когда в барабанные перепонки ввинчивается трель дверного звонка.

— Сейчас вернусь.

Напоследок тронув ключицу, нехотя отлипает от меня Игнат и идет встречать незваного гостя. А уже через пару мгновений в коридоре разворачивается самая настоящая война с грохотом, звяканьем, судорожным всхлипыванием и невнятной какофонией звуков.

И я не выдерживаю. Скатываюсь со стула и на цыпочках крадусь к месту, где разыгрывается драма.

— Ну, почему, Крестовский? Скажи, почему?!

Опершись на косяк, Вика размазывает остатки косметики по лицу. Бормочет что-то неразборчивое и то и дело мнет край свободной серой кофты, закрывающей середину бедра.

— А я не поняла, ну что ты в ней нашел? Она же тебя старше, с прицепом. Матери твоей не нравится. А я ведь тебя так ждала. Вчера, позавчера, неделю назад. А ты оставил без ответа мою тысячу звонков. Ну, что мне еще предпринять, чтобы все наладить?

Тыкает в свою шевелюру, превратившуюся из темно-каштановой в платиновую, и переводит лихорадочный взгляд, в глубине которого плещется боль пополам с негодованием и обидой, на меня. Как будто новый цвет волос мог подарить ей любовь Игната.

— Ненавижу тебя, слышишь?! Ненавижу вас обоих!

Поправив ремень небольшой терракотовой сумочки, она пинает носком туфли валяющиеся на полу ключи от квартиры Крестовского и выбегает в общий коридор.

Наивная молоденькая девочка, которой никто не объяснил, что чувства не вспыхивают по приказу. Только потому что ты прилежная студентка из правильной семьи.

— Надеюсь, никто больше не решит нанести нам визит.

Нарушив тишину, я шагаю к оторопевшему Игнату и обнимаю его со спины. Утыкаюсь носом между его лопаток и ловлю твердое приглушенное.

— А я больше никого не впущу.

Глава 37

Я без тебя — как сумасшедший.

Как будто на репите в голове.

Мы с тобою плохое сотрем в пепел.

Твоя рука в моей руке.

Ты меня коснешься милым взглядом,

Я тебя возьму прижму к себе.

Твое дыхание, как пламя,

Зажигает все, что есть во мне.

Лиля

В тот день мы, действительно, отгораживаемся от внешнего мира и позволяем себе провести несколько часов в блаженной тишине, полной уюта и неги. Закрываемся в спальне, словно впервые изучаем друг друга, вычерчиваем на теле новую карту точек-триггеров и совершенно без сил откидываемся на подушки, сплетаясь конечностями.

А потом время начинает нестись, как подорванное, будто кто-то отщелкнул невидимую спираль, сдерживавшую огромный маховик. Одна неделя, другая, третья пролетают словно в тумане, раскрашивая каждые сутки калейдоскопом событий, происшествий, знакомств.

Проекты на работе множатся и грозят погрести нас с Катей под своей губительной лавиной. Встречи не укладываются в намеченный график. А клиенты с недавних пор все чаще и чаще рекомендуют наше агентство друзьям, убеждая в том, что сарафанное радио работает куда эффективнее таргетированной рекламы.

Так что вскоре мы принимаем назревшее решение и доукомплектовываем штат несколькими сотрудницами. Рыженькой Верой, блондинкой Надей и жгучей брюнеткой Любой, которых мы с самого первого собеседования называем ВИА Грой. Пожалуй, эти девчонки могли бы составить конкуренцию известному вокальному трио, но вместо этого они ударно трудятся в нашем офисе и прилично разгружают нас с Катериной, без утреннего кофе похожей на Кентервильское приведение.

И, если на работе все постепенно налаживается, то на семейном поприще самая важная битва только грядет. Мы с Игнатом долго и нудно готовимся к разговору с Варей, упорно оттягиваем этот момент и отбрасываем десяток вариантов, не остановившись ни на одном. По ночам читаем заумные книжки по психологии, пересматривает кучу различных тренингов и пытаемся найти свой идеальный рецепт, которого не существует.

В день «икс» мы грызем ногти, обливаемся холодным потом и вздрагиваем, когда в коридоре появляется Сергей, посвятивший Варваре не один год своей жизни и имеющий такое же право на эту беседу. И теперь уже мы втроем кусаем губы и робко мнемся прежде, чем начинаем объяснять дочке, что мы все ее безгранично любим, поддержим в любой авантюре и что, вообще, два папы лучше, чем один.

Окончив нашу сбивчивую сумбурную тираду, мы замолкаем и вовсю предаемся панике, сковавшей позвоночник и скрутившей живот. Ждем вердикта нашего самого строгого судьи и с облегчением выдыхаем, когда моя не по годам взрослая кроха по очереди нас обнимает и засыпает ворохом провокационных и не очень вопросов. На которые мы последовательно отвечаем несколько часов, а потом плюем на все и забуриваемся в нашу любимую пиццерию — заедать полученный стресс теплой ароматной Пепперони.

Насытившись и обсудив мелочи, мы провожаем Аристова до такси и отправляемся собирать вещи. Пакуем все наши платья-кофты-баночки-скляночки в три здоровенных чемодана. С особой заботой складываем Варины принадлежности для рисования в отдельную коробку. После чего прощаемся с квартирой, ставшей нам на какой-то период домом, и переезжаем на другой конец Москвы к Крестовскому, успевшему переоборудовать гостевую комнату в детскую и даже развесить несколько наших совместных фото по стенам.