Человек в высоком замке - ФилипДик Дик

Тагоми отпустил рикшу и направился к ближайшей остановке.

«Конечно, — подумал он, — может статься и так, что я вовсе не вернусь в „Ниппон таймс“, там все пропахло смертью. Моей карьере приходит конец, так что за беда? Совет Миссий подыщет замену. А Тагоми будет по-прежнему жить, ходить по улицам, вспоминая мельчайшие детали произошедшего? Нет, уйдя от дел, ничего не добьешься».

Все равно война, операция «Одуванчик» сметет всех с Земли. И не будет уже никакой разницы, кто из нас о чем думал, чем занимался до ее начала. Нашим врагом сделался союзник по прежней войне. Что нам дало то, что мы были союзниками? Наверное, воевать надо было против Германии. Или просто способствовать их поражению. Поддерживать их врагов: США, Англию, Россию.

Повсюду безысходность — куда ни глянь.

Оракул — слишком загадочный. Загадочный и не слишком оптимистичный. Верно, составлял его печальный человек. Мудрец, готовящийся покинуть мир.

Что ж, вот и для нас настал момент, когда мы одиноки. Нам теперь уже не найти себе союзников. «Может, это и к лучшему? — подумал Тагоми. — Или может статься, что все повернется к лучшему. Надо пытаться отыскать путь».

Тагоми добрел до остановки «Калифорния-стрит» и, забравшись в вагончик фуникулера, доехал до самого конца. А там даже выскочил и помог развернуть вагончик на деревянном поворотном круге. Странно, но за все время пребывания в этом городе именно этот вагончик больше всего походил на ту реальную жизнь, которую он ощущал где-то в глубине себя.

Конечно, он поехал обратно… Но эффект стал ослабевать, Тагоми вновь почувствовал пустоту. «Все кругом нас подвержено порче, — подумал он, — и все это происходит слишком быстро». Дома, улицы, транспорт, проходящие теперь в обратном направлении мимо него, уже не радовали, как пять минут назад.

Возле «Стоктона» он поднялся, чтобы выйти. Но на самой уже остановке его окликнул кондуктор:

— Вы портфель забыли!

— Спасибо… — Он оставил его возле сиденья. Тагоми подхватил чемоданчик и на ходу выпрыгнул из вагончика. А в портфеле лежал «Кольт-44», мечта любого коллекционера. Тагоми теперь постоянно решил носить его с собой — на случай, если бандиты из СД решат разделаться и с ним. Кто их знает. «Но все же, — подумал он, — это не выход. В результате можно приобрести дурацкую привычку. Сделаться невротиком. Надо от этой штуки просто избавиться. А то выйдет так, что сначала думаешь, что вынужден с ним ходить, потом становишься одержимым этой необходимостью, а потом привыкаешь и ощущаешь страх и угрозу, исходящие отовсюду».

Но взять и просто выкинуть револьвер он не мог.

«Кажется, я уже начал становиться его частью, — грустно вздохнул Тагоми. — Что же со мной случилось? Неужели все мои инстинкты изменились от того, что я сделал вчера? Где моя вечная восторженность, где моя страсть к коллекционированию? А ведь именно этим я жил… Теперь я думаю только об этом злосчастном предмете…»

Окликнув рикшу, он сказал, чтобы его отвезли на Монтгомери-стрит, к магазину Роберта Чилдэна.

Надо разобраться до конца. Есть линия, соединившая страсть к коллекционированию с преступлением. Вот этот револьвер и все, что с ним связано. «Может быть, я смог бы разорвать эту связь, обменяв его на что угодно другое? На какой-нибудь другой исторический объект? В этом для меня истории уже слишком много… — вздохнул он. — Моей, личной… не слишком привлекательной. Но эта история связана только со мной, только с моей психикой. Она не трогает остальных».

А если револьвер исчезнет из его жизни, то и событие из нее уйдет. Улетучится, как облако. Потому что память о нем содержится не только в мозгу, она зафиксировалась и в этом объекте. Они равны между собой!

Наконец Тагоми добрался до магазина. «Я тут бывал столько раз, — подумал он, расплачиваясь с рикшей. — И по делам Миссий, и по своим личным».

Подхватив портфель, Тагоми вошел внутрь. Там возле кассового аппарата стоял Роберт Чилдэн, мягкой тряпочкой протиравший какой-то предмет.

— Мистер Тагоми… — поклонился тот, увидев посетителя.

— Мистер Чилдэн… — поклонился ему в ответ Тагоми.

— Какая приятная неожиданность. Я польщен. — Чилдэн отложил в сторону и вещь, и тряпку, вышел к гостю. Обычный ритуал приветствия. Но сегодня, почувствовал Тагоми, что-то переменилось. Изменился хозяин, более сдержанным выглядел, что ли? «Что же, это к лучшему, — решил Тагоми. — Обычно суетился, болтал без умолку. Знай только все подряд расхваливал». Впрочем, можно ли сказать, что изменения всегда к лучшему? В этом мог крыться и дурной знак.

— Мистер Чилдэн, — начал Тагоми, пристроив портфель на прилавке и раскрыв его. — Я бы хотел обменять одну из вещей, купленных в вашем магазине. Уже довольно давно. Насколько помню, вы не возражаете против подобной практики.

— Да, конечно, — кивнул Чилдэн. — Все зависит лишь от состояния вещи.

Он внимательно взглянул на предмет.

— Это «Кольт-44», — зачем-то пояснил Тагоми.

Они замолчали, разглядывая револьвер, лежащий в раскрытой коробке. Пакетик с гильзами, пулями. Коробочка с порохом. Боеприпасы частично израсходованы.

Тагоми заметил, что по лицу Чилдэна проскользнула тень. Ну что же, так тому и быть.

— Вы не заинтересованы, — сказал он.

— Нет, сэр, — мрачно ответил Чилдэн.

— Не буду настаивать… — Тагоми почувствовал, что его покидают силы. «Я меняюсь, — подумал он, — я размягчаюсь, меня поглощает инь, мягкая темнота, делает меня собой, это ужасно…»

— Простите, мистер Тагоми.

Тагоми поклонился, закрыл коробку, поместил ее в портфель. «Похоже, это проклятие. Мне придется сохранить эту вещь навсегда».

— Вы огорчены? — осведомился мистер Чилдэн.

— Вы заметили… — Тагоми испугался. Неужели внутренние перемены зашли так далеко, что его чувства стали видны окружающим? Похоже, что дела обстоят именно так.

— У вас есть какие-то особенные причины, по которым вам бы хотелось обменять эту вещь?

— Нет, — ответил Тагоми, как можно более беспечно. — Просто она мне надоела.

— Сомневаюсь, — нерешительно произнес Чилдэн, — что эта вещь могла быть куплена в моем магазине. Я не держу у себя подобных предметов.

— У вас, это несомненно, — ответил Тагоми. — Но это не очень важно. Я принимаю ваше решение и ничуть не обижен.

— Сэр, — сказал Чилдэн, — позвольте мне показать вам новые поступления. У вас найдется свободная минута?

— Что-то необычное? — Тагоми взглянул на Чилдэна, внезапно ощутив, что прежняя страсть шевельнулась в душе.

— Пройдемте сюда. — Чилдэн указал ему, куда именно. Тагоми подошел.

За прозрачным стеклом прилавка на черном бархате лежали небольшие предметы, формы которых скорее угадывались, нежели существовали на самом деле. На Тагоми они произвели странное впечатление, заставившее его вглядеться в них пристальнее.

— Я показываю это всем посетителям, — добавил Чилдэн. — Вы понимаете, что это такое?

— Ювелирные изделия, судя по всему, — ответил Тагоми; больше всего ему понравилась одна брошка.

— Но все это сделано в Америке. Вы правы, сэр, все эти вещи совершенно новые.

Тагоми пригляделся еще внимательнее.

— Новые, — повторил Чилдэн, а его лицо побелело от возбуждения. — Понимаете, это новая жизнь моей страны. Начало новой жизни, новых форм. Скромное начало в виде маленьких, но вечных семян красоты.

Тагоми принялся вертеть в руках некоторые из вещиц. Да, в них, безусловно, кроется новизна, что-то одушевляет этот металл. Дао присутствует в них… когда повсюду властвует инь, в беспросветной тьме оживает первый лучик света… мы все знакомы с этим, помним, как происходило раньше, вот и теперь — то же самое. «И все же, — вздохнул Тагоми, — для меня это только кусочки, осколки, металлический хлам. Не могу почувствовать того, что, кажется, ощущает мистер Чилдэн. К сожалению. К сожалению для нас обоих. Но дело обстоит именно так».

— Симпатичные вещицы, — сказал он, возвращая их на место.

— Сэр, это происходит не сразу, — настойчиво произнес мистер Чилдэн.

— Что?

— Сердце не может мгновенно принять изменившийся мир.

— Вы словно новообращенный, — пробормотал Тагоми. — Хотел бы я оказаться на вашем месте. Не получается. — Он поклонился.

— На это требуется время, может быть, в другой раз… — сказал ему Чилдэн, провожая до выхода из магазина. «А на другие предметы он совершенно не обращал моего внимания», — сообразил Тагоми.

— Увы, ваш выбор не кажется мне проявлением безукоризненного вкуса, — сказал он на прощанье. — Боюсь, вы заблуждаетесь.

— Простите меня, — ответил Чилдэн без малейшего раболепия в голосе. — Но я прав. Эти предметы содержат в себе зародыш будущего. Крохотный, но живой.

— Дай вам бог, — вздохнул Тагоми. — Но ваш англосаксонский фанатизм не слишком привычен для меня. — Тем не менее в душе его шевельнулась надежда. — Всего доброго.