Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь - Данил Корецкий

– Так у вас, вроде, товарищ полковник, ноги тоже не стесаны…

– А вот сейчас посмотрим, у кого что стесано! Раздевайся! – Лис сбросил куртку, рубашку и повернулся взад вперед.

– Это пуля, – он ткнул в шрам на спине пальцем. – Это тоже пуля. Это нож. И вот пуля!

На этот раз он показал чуть изогнутый средний палец правой руки, будто изобразил занесенный на русскую землю голливудскими фильмами ранее неизвестный неприличный жест.

– Четыре раза меня обтесывали! Это только то, что попали! Ну, а ты что рубашечку форменную не снимаешь? Или хвастать нечем? Ранний жирок, нежная кожа, да? Снимай!

– Так я еще молодой, еще не успел ранений получить, – несколько смущенно ответил лейтенант.

– А медальки, небось, уже успел. И к орденку представляли, да шум поднялся – не вышло!

– Откуда вы знаете?

– Неважно. Плохо, говорю, что новоселье зажал. Но ещё хуже, когда думаешь, что твою работу за тебя другие сделают.

– Какую мою работу? – насторожился лейтенант.

– Да такую: убийство совершено на вашей территории, на вашей территории сожжена дорогостоящая машина, преступление не раскрыто. Когда я прихожу узнать, какая информация у вас есть, вы мне отвечаете, что это вообще не ваше дело, а дело Городского уголовного розыска.

– Ну, а что, не так? – сказал Ставрыгин.

– Все не так! – ответил Лис.

Он никогда не шёл беседовать с человеком вслепую. Он всегда наводил справки о будущем собеседнике. И это все знали. Ну, может быть, кроме «поколения пепси»…

– Только, скажу я тебе, даже то, что ты двоюродный племянник заместителя начальника ГУВД, тебе в этом случае мало поможет. Хочешь, скажу почему?

– При чём здесь это? Подумаешь, седьмая вода на киселе! Даже родному племяннику не запрещено работать в одной системе! Только под личным начальством нельзя ходить, а я не под личным, у меня, вон сколько промежуточных начальников!

– Да я не про то, – миролюбиво сказал Лис. – Я про другое тебе сказать хочу. Дело в том, что у нас четыре факта убийств водителей машин. Это серьёзная серия. Министру доложено, и все под нее работают. Хотя бы вид делают, хотя бы какие-то бумажки пишут, а ты сидишь и в открытую говоришь, что это не твоё дело. Я думаю, тебя никто не поймёт: ни родственники, ни друзья родственников, ни начальники родственников. Никто тебя не одобрит!

– Вы что, меня запугиваете? – спросил Ставрыгин. – Я, если хотите, все вопросы лично с начальником УВД согласовываю, с товарищем Волиным.

– Ну, а про меня ты что-нибудь слышал? – спросил Лис.

– Слыхал кое-что, – ответил Ставрыгин.

– Видно, слыхал мало, а главного так и вообще не разобрал, потому что ты развалился, как барин, а начальник Уголовного розыска города стоит перед тобой, как проситель, и при этом обнаруживает, что ты не выполняешь работу, которая сейчас лежит на плечах у каждого сотрудника тиходонской полиции!

Лейтенант задвигался, сделал вид, что хочет встать, а потом подумал и действительно встал. Выдвинул откуда-то стул, придвинул Лису, извинился. Лис сел и задал следующий вопрос:

– Сколько оперативных работников задействовано по этому делу?

– Да какие оперативные работники? – удивился лейтенант. – У меня два опера, три участковых и два ППС-ника. И то один участковый на больничном, подал рапорт о переводе на другой участок…

– А что с ним случилось? – заинтересовался Лис. – Наверное, задерживал преступников, имеющих численное преимущество?

Лейтенант с досадой махнул рукой.

– Двое напали возле опорного пункта, избили, вывезли на стройку и в котлован сбросили… Хорошо еще, по пологому спуску скатился, а с другой стороны отвесный обрыв, и внизу бетонная площадка с торчащей арматурой – там бы ему точно конец пришел…

– Значит, убивать не хотели, – подвел итог Лис и тут же спросил:

– А почему он табельное оружие не применил? Обстановка позволяла и закон разрешал!

– Откуда у него табельное? – Ставрыгин повторил жест досадливой беспомощности. – Табельного и мне еще не выдали… Знаете же нашу бюрократию…

– Значит, оно вам не нужно, вот и не выдают. Вы ни в кого стрелять не собираетесь, ссориться с преступниками не хотите… Только из-за денег большой спор может выйти, и тогда вас, безоружных, порежут, как бройлерных цыплят на птицефабрике. Я как-то видел такое. Бр-р-р-р!

– Извините, товарищ полковник, а вы с оружием ходите? – осторожно поинтересовался лейтенант.

– Да нет, конечно! – широко улыбнулся Лис. – А знаешь почему?

– Почему? – переспросил лейтенант с живейшим интересом.

– Потому что я знаю, как с босяками разговаривать. С ними надо аккуратно слова подбирать. Иначе как раз на арматурных прутьях окажешься! Показать фокус?

– Фокус?!

– Ну да. Закрой глаза…

Ставрыгин на миг закрыл глаза, а когда открыл, увидел на столе «ПМ» и «ТТ».

– Еще пять гранат есть, но я тебе не показываю: больно страшно с непривычки, – пошутил Лис и привычно спрятал оружие – как его и не было.

– Ну, ладно, так у тебя, оказывается, целая армия, кроме этого сержанта, для которого безопасного участка нигде не найдется. Проводили подчиненные какую-нибудь работу? Искали очевидцев преступления?

– Конечно, искали. Вот, у меня целая пачка рапортов.

Ставрыгин достал из ящика стола пачку листов, вкривь и вкось исписанных таким образом, как будто писали их малограмотные люди, причем в спешке.

– О-о-о, – сказал Лис. – Большая работа проделана, действительно, и ею можно отчитаться. Вернее, можно было бы, если бы я сюда не пришёл.

– А что изменилось? – спросил Ставрыгин.

– Да ничего, просто стало ясно, что вся эта пачка – липа. Объяснительные при обработке территории на чем угодно пишут: на капоте машины, на стволе дерева, на стене подъезда, на папке участкового, на колене… А если эту липу отдать экспертам-почерковедам, то они скажут, что писались эти бумаги, скорее всего, в одном месте – за письменным столом. А некоторые окажутся вообще написаны одной рукой.

Ставрыгин обиженно спрятал растрепанную пачку раскритикованных материалов.

– А вот у меня документ есть посерьёзней!

Лис достал из папки ксерокопию объяснения, согнул и оторвал верхнюю часть листка с фамилией опрошенного, протянул лейтенанту. Тот стал читать, и чем больше он вчитывался в документ, тем больше менялось его лицо: исчезла вальяжность, свойственная большому начальнику, и появилось выражение, какое бывает у нашкодившего школьника, пойманного за руку.

– А где этот таксист? – спросил Ставрыгин. – Где он работает?

– У вас работает, на вашей территории. На вашей территории я его нашёл, на вашей территории я его опросил. Хочешь, ещё свидетелей найду и опрошу? Мне от тебя ничего не надо. Мне надо преступление раскрывать. Но если я смогу находить у тебя доказательства, а ты их находить не можешь, то встанет вопрос – а подходишь ли ты для должности начальника даже такого маленького отдела полиции, как отдел в Электромонтажниках.

Лейтенант озаботился настолько, что у него включился мыслительный аппарат.

– Ну, зачем нам ссориться? – сказал он.

– Я тоже думаю, что незачем, – ответил Лис. – У тебя люди в подсобном аппарате есть?

– Это кто? Агенты? – переспросил лейтенант, причем от слова «агент» в его устах веяло таким устрашающим смыслом, какой исходил от этого слова в пятидесятые годы, когда речь шла об агентах иностранной державы. – Не завёл ещё, – ответил лейтенант. – Я ж тут работаю всего несколько дней.

– А-а, ну, ладно, – сказал Лис. – Я тебе одно хочу сказать. У меня всякие люди есть: одни – нештатники, в открытую работают, другие – конспиративно, третьи иногда помогают. Но и им всем в ответ помогать надо! А ты недавно на одного полезного человека наехал и разорить его маленький бизнес хочешь.

– Это кого? Клопа, что ли?

– Знаешь, на чье сало нацелился, – улыбнулся Лис. – Не Клопа, конечно, а гражданина Клищука, который имеет все конституционные права в отличие от того насекомого, которое ты только что упомянул. Так вот, я хочу, чтобы ты этого Клищука больше не трогал. Ты меня понял?

Лейтенант суетливо выглянул в окно, подошёл к двери и выглянул за нее: не стоит ли там кто. Потом, понизив голос, сказал:

– Товарищ полковник, это же не мной установлено. Это дело серьёзное, оно всё снизу вверх идёт, как дерево – растёт, корни впитывают питательные вещества, а они поднимаются по стволу к листьям, листья растут, курчавятся, и дерево разрастается – и вверх, и в ширь… А если корни ничего не дают, то дерево вверху сохнет, а потом и вообще падает…

– О-о, – сказал Лис. – Да у тебя целая философия. И не сам ты это придумал, а, наверное, тебя кто-то научил. Но ты говоришь, с начальником по всем вопросам консультируешься. Вот набери сейчас его и расскажи, что я к тебе пришёл, задаю тебе вопрос, а ты не знаешь, как мне ответить…

– Хорошо, – сказал лейтенант. – Я даже громкую связь сделаю, чтоб вы слышали.