Верность - Марко Миссироли

– Уезжай, я сказал!

– А на самом деле…

– Вали!

Тишину ночи нарушало лишь бормотание мотора. Стоя на морозе, Андреа хотел только одного – египтянина. Машина тронулась, сдала назад, затем рванула с места, мелькнув профилем любимого мужчины. Через минуту Андреа уже направлялся к ангару.

Карло проснулся в детской кровати жены: Маргерита, свернувшись клубочком, дремала у него на плече. Он тихонько поднялся, за окном еще было темно. Вышел из комнаты, потирая онемевшую шею, прошел в ванную и с закрытыми глазами присел на краешек ванны. Ох уж эти края! В тот день, когда Лоренцо, хнычущий комочек в два с половиной килограмма, забрали из роддома, он укачивал его по всей квартире, а потом заперся в ванной – там было теплее всего – сел на краешек эмалированной ванны и рассказывал придуманную на ходу сказку, пока ребенок не заснул.

Затем неспешно оделся, решив, что на собеседование через два дня пойдет в тех же «оксфордах» с перфорированным носком – они отлично сидели на ноге. Сосед за стенкой что-то напевал, Карло показалось, что они чистят зубы вместе. Анна как-то разболтала, что у них с женой раздельные спальни. Тут ему вспомнилось, как после вчерашней ссоры Маргерита попросила: поспи со мной рядом. Он застегнул рубашку, взял телефон и перечитал эсэмэску Софии. Теперь за присланными из Римини книгами прослеживалась четкая цель: на самом деле София хотела с ним встретиться, а вот целью жены было вывести его на чистую воду: хочу, чтобы ты выбросил ее из головы. Жаль, что в свое время (в то утро, когда он пришел на кухню, чтобы приготовить завтрак, пока она спала, а ее «блэкберри» валялся на столе) он отказался от идеи вывести на чистую воду ее саму. Он сел и, не в силах объяснить себе, почему решился на это именно сейчас, потянулся за телефоном жены. Пролистав папку с сообщениями, наткнулся на «Андреа физиотер»: всего девять эсэмэсок – четыре от Андреа и пять от нее. На последнее ее сообщение «Если хочешь, давай как-нибудь встретимся» он так и не ответил. Вежливое «если хочешь» еще долго вертелось у него в голове.

Измена за измену: я это сделал, но и ты, милая, по-видимому, не лучше меня. Закравшаяся тень подозрения, донимавшая и заставлявшая ревновать, все-таки немного обелила его в собственных глазах. Их семейная жизнь выстояла под натиском подозрений. В каком-то роде они были защищены, и он не преминул воспользоваться этой зыбкостью, чтобы заново насытиться телом жены после гипотетического Андреа: изучая вагину (она была все той же или стала другой? стала более или менее упругой?), целуя соски (тот, другой, их тоже целовал? кто это делал лучше?) и слушая ее стоны (другой доставлял ей такое же наслаждение?).

Занимаясь сексом с женой, он уже не спрашивал, мечтает ли Маргерита о другом, уверенность и без того распаляла желание: Маргерита хотела и, быть может, все еще хочет другого мужчину, но рядом с ней – он. Поэтому не стоит терять бдительность: на его женщину претендуют, значит, ему нужно стать лучшим из претендентов. Он больше не смотрел на нее только как на свою жену. Таким образом, восхитительные ноги Маргериты теперь принадлежали только ей, как и незаурядный ум, глаза и губы – все принадлежало исключительно Маргерите, как и та сила, к которой она порой прибегала, чтобы его соблазнять. Это болезненное осознание позволило ему взглянуть на нее с иной стороны – как на женщину, а не на собственную привычку. Однажды вечером за столом она спросила:

– Помнишь моего физиотерапевта?

– Того, что покусала собака?

– Он гей.

– Никогда бы не подумал!

– Я тоже.

И тогда он вдруг увидел (или убедил себя в этом) перед собой уязвленную женщину.

Выйдя из ванной, Карло прошел в гостиную, Лоренцо спал, а Анна смотрела на проблески рассвета за окном.

– Карло, медсестра скоро придет?

– Через час.

– Так долго!

Он подошел поближе:

– Тебя что-то беспокоит?

Она взяла его руки в свои:

– Может, позовешь Маргериту?

Он заметил, что у нее дрожат пальцы. Вернулся в комнату. Маргерита уже встала и поднимала жалюзи. Увидев мужа, проговорила:

– А мне понравилось спать с тобой на этой кровати.

– И мне. – Карло хотел было ее приобнять, но она отстранилась. – Тебя звала Анна.

Когда Маргерита вошла в гостиную, Анна теребила краешек простыни.

– Солнышко, можешь попросить медсестру прийти пораньше?

– У тебя что-то болит? Сейчас что-нибудь перекусим, и я дам тебе обезболивающее.

– Нет, у меня ничего не болит. – Она потупила глаза на постель. Оттуда дурно пахло.

Маргерита кивнула головой:

– Я сама справлюсь.

– Пожалуйста, позвони медсестре!

– Я сама.

– Солнышко, нет, прошу тебя!

– Мам, я все сделаю.

Маргерита обернулась в сторону коридора, ее перепуганный вид не ускользнул от стоявшего в дверях мужа. Она сделала им с Лоренцо знак поторапливаться и пошла переодеваться. Она застала мать в той же позе: та смотрела на внука и мяла простынь. Карло натягивал на мальчика штаны и кофту.

– Зайчик, ты же еще придешь к бабушке?

– Ты храпишь.

– Ты тоже храпишь, – ответила она.

– Я вот тоже храплю, – добавил Карло, застегивая кофту.

– Это точно, – отозвалась Маргерита.

– Не балуйся там в садике, малыш.

Маргерита проводила мужа с сыном до двери. Вернувшись, она подняла до конца жалюзи и заметила, что Анна смотрит на папино кресло.

– Я столько раз мыла твоего отца… Знаешь, о чем я думала, пока возила губкой? – Она прочистила горло. – До чего ты докатился, Франкин!

Маргерита подошла к полке с пластинками.

– Кого поставим?

Анна промолчала.

Маргерита выбрала виниловый диск:

– Де Грегори?

– Только не этого чистюлю!

– Рино Гаэтано, поставим Рино Гаэтано, – проговорила она, вытаскивая пластинку.

– Давай без музыки.

– Серьезно?

– Да, без музыки.

Поставив пластинку на место, Маргерита прошла в ванную. Достала упаковку одноразовых пеленок и чистый подгузник, наполнила теплой водой тазик, нашла губки и полотенца, налила горячей воды в кувшин, достала клеенку, нейтральное мыло, ведерко и поставила все это на столик на колесиках, который остался от отца. Прикатила столик в гостиную. Подошла к кровати и повернула ручку, чтобы поднять матрас.

– Тебе удобно?

Анна кивнула.

Погладив маму по плечу, Маргерита чмокнула ее в щеку и, взявшись за бок, попробовала ее наклонить: Анна застонала от боли. Трубка от катетера мешала ей двигаться, Маргерита опорожнила наполовину заполненный мочеприемник. Придерживая Анну за плечи, Маргерита передвинула ее на правую сторону кровати, затем постелила клеенку и полотенце поверх простыни.

– Сейчас все сделаем.

Анна лежала