Шоколадное убийство - Галина Куликова

Он увидел, как мерзкий захватчик приподнял вверх деревянный ящик, в котором находился урожай его драгоценного какао.

Тут Аленочкина охватила злость. Сколько на поиск и сбор этих бобов потрачено сил, нервов, денег, наконец! И все для того, чтобы какие-то мерзавцы использовали их для своих бандитских нужд?

Индеец тем временем достал из походного рюкзака сосуд с широким дном и узким горлышком, похожий на выдолбленные тыковки для чая мате, только размером гораздо больше. Поколдовал над зернами, добытыми из ящиков, залил их водой и подвесил над огнем. Через несколько минут варево закипело, после чего главный террорист осторожно взял сосуд и пригубил получившийся напиток. Сделав глоток, он закрыл глаза, словно наслаждаясь вкусом, и передал питье соседу. Тот повторил действия командира, и чаша пошла по кругу. К процессу присоединились даже часовые.

У Аленочкина немного отлегло от сердца: оставался шанс, что они ничего не сделают с тем, что осталось в ящике, не заберут его с собой и не уничтожат. В этот момент даже судьба членов экспедиции его волновала гораздо меньше.

— Вот теперь пора, — сказал Аленочкин, ловко извернулся и сбросил веревки на пол. — Попробую проскочить к машине, где есть связь, и вызвать помощь.

— Я с вами, — вдруг сказал Паша Бочкин. — Развяжите меня, вдвоем будет легче.

— Нет, инициатива моя, я не хочу никого подставлять. — И он осторожно выполз наружу. Важнее всего сейчас было тихо миновать расслаблявшихся возле огня людей и добраться до радиостанции.

Однако с бандитами в этот момент что-то случилось. Все, кто сидел у костра, молча поднялись со своих мест и, совершая странные ритмичные движения, качающимся строем отправились куда-то в темноту джунглей. Первым шел главарь террористов, остальные, включая часовых, следовали за ним. Потом послышалось монотонное заунывное пение, и колонна скрылась в зарослях джунглей.

Вячеслав метнулся обратно к палатке:

— Паша, быстро — что они там воют? Паша сделал большие глаза и помотал головой:

— Я не понимаю. У мексиканцев миллион наречий, а я ведь не работал, так сказать, в полевых условиях…

Тогда Аленочкин обратился к Заварову. Тот сдвинул брови и прислушался.

— Плохо слышно, но это бред какой-то. «Вода, вода, я иду, иду домой, я возвращаюсь». Одно и то же на разные лады повторяют. А вот теперь вообще ничего не слышно! Они что, ушли?

— Всем сидеть тихо, я сейчас! Я быстро! А вы пока займитесь связью…

Аленочкин почти бежал вслед за неведомо куда отвалившими террористами, правда, старался делать это по возможности бесшумно. Он догнал поющую и пляшущую колонну бандитов почти у самого берега небольшого лесного озера. И сделал это, похоже, вовремя. Опоздай он на минуту — наверное, ничего бы не понял вообще. Хотя, собственно, он и так почти ничего не понял. Зато многое увидел.

Картина, которая на несколько минут предстала перед ним, была величественна и ужасна одновременно. И при этом совершенно сюрреалистична.

Все повстанцы неожиданно и вдруг, как будто повинуясь единой команде, стали сдирать с себя одежду. Затем подхватили автоматы, стали нагишом носиться по берегу, стреляя в воздух и что-то крича. Побегав так минуты две и расстреляв весь боезапас, они побросали оружие в воду. Потом на несколько мгновений воцарилась тишина. А затем вся банда с криками и воем влетела в воду. «За оружием, что ли, полезли?» — удивился Вячеслав.

Явно забыв про оружие, люди прыгали, хлопали руками, ныряли, хохотали и были, кажется, безмерно счастливы. Потом они по одному стали скрываться под водой. И через несколько минут над озером повисла пронзительная тишина. Притаившийся за деревом Аленочкин терпеливо ждал, когда террористы закончат свои удивительные водные процедуры. Он отказывался понимать происходящее и не очень хорошо представлял, что теперь делать. Бежать?

Прошло несколько томительных минут, но на поверхности никто из бандитов не появился. Когда прошло еще минут десять, обалдевший Аленочкин был вынужден признать — похоже, все террористы одновременно утонули. Вряд ли они уплыли под водой в неизвестном направлении — выходов из этого маленького озерца не было. А находиться столько времени под водой без акваланга не смогут даже фанатики-террористы.

Это был один из редких случаев, когда Вячеслав действительно растерялся. Фантастика! Он не мог дать вменяемого объяснения случившемуся, не мог даже предположить, что, собственно, произошло и кому он и его люди обязаны чудесным спасением.

Однако надо было срочно возвращаться в лагерь, освобождать людей, может быть, связаться с местной полицией. Ведь не исключено, что по следам террористов примчатся их идейные собратья.

Шагая по тропинке назад, Вячеслав тем не менее постоянно оглядывался — вдруг индейцы приготовили им какую-нибудь каверзу, чтобы помучить, вселить надежду, а потом вылезти из воды с оружием — и наказать наивных гринго.

Но нет, все было тихо и спокойно. Уже подходя к лагерю, Аленочкин понял, что никому рассказывать об увиденном нельзя — решат, что он сошел с ума. Его легенда была проста: бандиты скрылись в джунглях, там началась стрельба, потом все стихло. Больше Вячеслав ничего не знает — он побежал в лагерь освобождать людей, организовывать оборону, вызвать полицию.

«Главное — завтра поменять дислокацию лагеря. Но об этом пусть Заваров беспокоится».

Ночь в лагере прошла без сна — ждали возвращения индейцев. Когда наутро прибыли местные власти, все вздохнули с облегчением — пронесло. Работы решили прекратить — это становилось небезопасно — и перебазироваться в другой район, благо планы у экспедиции были обширные.

Что же касается Аленочкина, то он сообщил, что через пару дней уезжает — возникли неотложные дела. А Бочкину и Железякину поручил завтра же отправить ящик с урожаем какао-бобов через каналы фонда в Москву.

Это решение Вячеслав принял после тревожной бессонной ночи, когда все ждали возвращения террористов, а он мучительно пытался понять, что же действительно с ними произошло. И под утро понял — они всего лишь выпили горячий шоколад. Тот самый, что он с таким трудом разыскал в джунглях и из которого мечтал произвести новый, изысканный сорт. Наверное, именно это зло имели в виду люди, которые привезли деревянную фигурку божества его другу Васе Юганову. Наверное, поэтому боятся проклятого места, где растут «райские деревья», местные жители. Наверное, он был свидетелем воздействия на психику людей тех самых неизвестных ферментов, о которых ему рассказал начальник лаборатории кондитерской фабрики.

Так или иначе, теперь он, Аленочкин, становится хранителем этой тайны. Каким-то странным образом он унаследовал от погибшего друга не только статуэтку с зернами, но и вполне реальную ответственность за то, чтобы эти семена зла никогда не проросли в цивилизованном обществе.

— Я еще не улетел домой, но уже знал, что из отправленных в Москву какао-бобов никогда не буду производить шоколад. В этот момент мне позвонил Усков, проводивший независимую экспертизу. Он был в экстазе. Требовал, чтобы ему дали дополнительный материал для исследования. Я сразу понял, что отделаться от доктора будет непросто, и решительно подвел черту.

— Приеду — поговорим, — сказал тогда Аленочкин довольно резко. — Материал у меня есть, но я сомневаюсь в целесообразности его использования. Все объясню при встрече.

— А вы случайно не в Мексике сейчас? — поинтересовался Усков осторожно.

Вячеслав мигом насторожился:

— Почему вы так думаете?

— Ну… Простите, если что-то не то сказал. Я знаю, что в Мексику поехала экспедиция фонда, пару раз слышал, как Саша Майский с вами по телефону обсуждал эту тему. Ну, и, так сказать, сопоставил факты.

«Вот трепло, — зло подумал Аленочкин про Майского. — Не мог выйти на улицу поговорить. Знает же, что везде уши…» — Нет, я не в Мексике, — соврал он. — И у меня сейчас нет возможности обсуждать полученные вами результаты…

— Зря я на Майского, выходит, злился, — сказал Аленочкин. — Он заплатил за свою беспечность по полной программе.

— Не за беспечность, — возразил Половцев. — А за отвагу. Это ведь он вас, Вячеслав, так отчаянно разыскивал. Волновался.

— Да-да, — спохватился тот. — Я знаю. А Усков его взял и отравил.

— Объясните мне! — потребовала Майя. — Почему психолог убил Майского?

Она с ужасом вспомнила «мумию», в которую превратили ученого, и содрогнулась. Раньше она уже всплакнула о нем, сетуя на безвременную кончину молодого и талантливого человека, тело которого они с Половцевым обнаружили в подвале клиники.

— Вероятно, Майский что-то такое выяснил, — неуверенно сказал Аленочкин. — Пока разыскивал меня.

— Ну, про Ускова вы должны у меня спрашивать, — заметил Стас. — В конце концов, он уже вовсю дает показания, и я кое-что могу для вас прояснить.