Шоколадное убийство - Галина Куликова

— Помнишь, я тебе рассказал про историю с экспедицией? Что деньги нужны, а Вячеслав Аленочкин на связь не выходит?

— Конечно. Так он что, до сих пор не нашелся?

— В том-то и дело.

— Даже не знаю, как помочь. Я тоже с ним не общался.

— Может, он заболел? Или в аварию попал? Лежит где-нибудь в больнице… Хотя больницы я тоже обзвонил. Вообще-то в последний раз, когда я его видел в фонде, он выглядел очень плохо…

— А когда я его в последний раз видел в аэропорту, он выглядел хорошо, — весело ответил Усков и тотчас прикусил язык.

— Ты видел его в аэропорту? — изумился Майский.

— Э-э… Когда он улетал.

— А он никому не говорил, что улетает.

— Я оказался там случайно, встречал жену. Что ты так на меня смотришь?

Майский лихорадочно думал. Жена Ускова недавно действительно вернулась с модного курорта. Он слышал, как Геннадий разговаривал с ней по телефону. Как пытался отмазаться от обязанности ее встречать. «В два часа ночи! — восклицал он. — У меня с утра пациенты. Я же не высплюсь». Значит, жена прилетела ночью. А Аленочкин улетал утром. Как тогда Усков мог видеть его в аэропорту? Что-то здесь не сходится. Надо подумать…

Майский сморгнул и уже менее уверенным тоном продолжил:

— А я тут целое расследование провел. По твоей наводке хотел шофера нашего расспросить, а он, оказывается, поступил в личное распоряжение Элины. У Элины депрессия, и выловить ее, похоже, можно только на твоих сеансах.

— Ну, знаешь, у меня этика! Не хочу я, чтобы ты ее вылавливал, — возмутился Усков.

— Да она сама мне без надобности. Мне бы с Вихровым парой слов перекинуться. Когда они приедут в следующий раз?

— Да вот скоро и приедут. — Он взглянул на свои наручные часы и поцокал языком. — Хочешь их тут дождаться?

— Хочу, разумеется, — ответил Майский, пытаясь переварить услышанное.

Усков видел Аленочкина в международном аэропорту. Возможно, он даже узнал, куда конкретно тот летит. Конспирация никуда не годилась.

— Выпьешь со мной чего-нибудь? В смысле — безалкогольное?

— Давай, — кивнул Майский.

Усков вышел в приемную и отдал необходимые распоряжения. Буквально через пару минут с подносом в руках вошел тот самый молодой человек, который приходил в номер Майского.

— Что это? — спросил Александр, беря в руки чашку необычной формы, в которой благоухала незнакомым пряным ароматом темная густая жидкость.

— Попробуй, не пожалеешь. Это — настоящий шоколад. Все проблемы как рукой снимет. — Усков взял такую же чашку, отхлебнул немного и сладко зажмурился. — Прелесть!

Майский сделал несколько глотков, потом, отставив шоколад в сторону, спросил:

— А ты знал, куда летит Аленочкин?

— Да знал, знал, — с досадой ответил Усков. — И я по глазам вижу, что ты уже обо всем догадался. Я видел твоего любимого Аленочкина в аэропорту не в день отлета, а в день прилета. Я даже знаю, где он сейчас находится.

— Как же так? А, черт, что такое…

Перед глазами Майского поплыли радужные круги, он вдруг перестал ощущать свое тело. Александр попытался схватиться руками за край стола, но не удержался и упал на пол.

Глава 21 Очень подозрительный санаторий. Труп в холодильнике. Главный свидетель жив, главный подозреваемый арестован

— Ничего себе хоромы! — одобрительно заявил Половцев, кода они с Майей ввалились наконец в номер. Бросив на широченную двуспальную кровать свою грязную спортивную сумку, он тут же стал открывать дверцы шкафа, холодильника, заглянул в туалет и зачем-то зажег там свет.

— Если ты хочешь жить со мной в одном замкнутом пространстве, а тем более если хочешь дожить до конца нашего заезда, то немедленно сними кроссовки! — прервала его экскурсию Майя. — Надеюсь, у тебя есть домашние тапочки? Или хотя бы резиновые шлепанцы?

— У меня есть парадные хромовые сапоги, но я их забыл дома, — отозвался из глубин ванной комнаты Стас. — Вообще имей в виду — я хожу дома босиком, но ради тебя могу остаться в носках.

— Этого еще не хватало, — ужаснулась Майя. — И убери, ради бога, свою сумку, которая валялась неизвестно где, с кровати. Мне на этой кровати спать.

— А мне? — искренне возмутился Половцев, видимо, закончивший осмотр и появившийся в дверном проеме. — Тут, как ты видишь, кровать одна, но достаточно широкая, чтобы на ней разместились два человека.

— Тебе, Половцев, досталось еще более широкое спальное место — участок пола между батареей и прикроватной тумбочкой.

— Вот как… А почему не на коврике в коридоре? Или под ванной?

— Не входи, пожалуйста, в образ — мы с тобой потенциальные молодожены пока лишь для администрации санатория.

— Помню, помню, — тяжело вздохнул Стас. — А на деле мы двое влюбленных авантюристов, ищущих приключений на свою голову.

Сердце Майи мгновенно растаяло, но виду она не подала. Еще бы! Стас признал, что они — двое влюбленных. Что авантюристов — это другое дело. Суть не в этом.

— С меня за такую самодеятельность вообще погоны могут снять. Каждый раз иду на поводу у Сильвестра и каждый раз ожидаю неприятностей. Допустим, доктор именно здесь творит свои темные делишки. Но какие? И как мы это обнаружим в условиях тотального контроля со стороны медицинского и иного персонала?

— Почему ты думаешь, что здесь контроль?

— Ты камеры заметила? А на охрану обратила внимание? Так-то! А мы — неофициальные лица. Как быть?

— Будем наблюдать, следить, делать определенные выводы, — неуверенно ответила Майя.

— Какие-какие выводы? — язвительно поинтересовался Половцев. Сейчас он был похож на профессора-садиста, принимающего по пятому разу зачет у любимых студентов.

— Определенные, — совсем тихо сказала Майя и, отвернувшись к шкафу, стала аккуратно раскладывать и развешивать там свои вещи. Жить в санатории «Девяносто семь» им предстояло целых три дня, так что пришлось тащить из дома много всего необходимого.

— Не забудь, что тебе лучше нигде особо не светиться, — сказал Половцев, когда Майя приложила к груди какую-то яркую тряпку и полюбовалась на себя в зеркало. — Усков тебя знает в лицо. Конечно, мы не какие-то там особые гости, которых он захочет поприветствовать лично, и все-таки… Я прекрасно понимаю твое желание быть на виду…

— Я буду сама скромность, — пообещала его напарница и неубедительно хлопнула ресницами.

Шел второй день пребывания Половцева и Майи в санатории. К сожалению, пока никакими успехами похвастаться они не могли. Во-первых, они не относились к элите санатория, которая жила по иным законам, нежели просто отдыхающие. Элите личный контакт с главным врачом санатория Усковым был обеспечен по тому праву, что тот был и их персональным психотерапевтом.

Все остальные смертные теоретически тоже могли под каким-нибудь благовидным предлогом попасть на прием. Но во-первых, для просто отдыхающих существовали просто доктора, а светило было для избранных. А во-вторых, что бы это дало? Поговорить с подозреваемым, конечно, всегда полезно, но сейчас-то о чем говорить? О жизни? О несуществующих психологических проблемах? Или так, по-простому — развейте, дорогой доктор, наши подозрения, а то у нас мысли в отношении вас нехорошие появились? Короче, бред какой-то.

Как раз об этом тихо рассуждали Стас и Майя, возвращаясь в свой номер после обеда. Еда, погода, воздух — все было прекрасно. Ужасно было лишь их настроение.

— Второй день, результатов — ноль! — угрюмо констатировал Половцев. — Что дальше?

— Не знаю. Сильвестр считает, что где-то здесь разгадка. Но ты же видишь — тишь, гладь, божья благодать. И Усков этот — такой любезный. К каждому подойдет, хоть бы и на два слова. А ведь мы не его пациенты.

— С пациентами, как я понимаю, он парой слов не обходится, там по несколько часов проработка идет. За это и деньги платятся. Что же касается отдыхающих — ведет себя как хороший гостеприимный хозяин. С женщинами особенно любезен — видимо, слабость имеет.

— Очень вы наблюдательны, товарищ старший лейтенант. Нам бы не эту его слабость выявить, а нечто иное. Может быть, в машину к нему залезть?

Половцев лишь безнадежно махнул рукой — ну что с тебя, глупенькой, взять?!

— А что? — оживилась Майя. — Я сама видела, как вывесили график приема отдыхающих. Завтра с десяти до двенадцати. Вряд ли он сегодня уедет, чего ему мотаться туда-сюда?

— Тут езды — двадцать минут, если без пробок. Да и не в этом дело. Допустим, залезешь ты к нему в машину. Зачем?

— Не я, а ты. Зачем, говоришь? Вдруг он там документы, или фотографии, или улики прячет.

Половцев даже застонал от досады:

— Как я не люблю дилетантов! Майя, какие еще улики? Мы даже толком не знаем, что искать, не понимаем, что вообще происходит, и каким образом добрый доктор Айболит-Усков связан с этими голыми трупами.