Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сижэнь ничего не поняла, но на всякий случай предпочла молчать. Тогда Дайюй, не обращая на нее внимания, направилась во внутреннюю комнату и увидела Баоюя. Он не поднялся ей навстречу, не предложил сесть, а только смотрел на нее вытаращенными глазами и глупо хихикал.
Дайюй села на стул и, сверля Баоюя пристальным взглядом, тоже засмеялась.
Они не поздоровались друг с другом, не обмолвились ни словом, не обменялись любезностями. Нет! Они просто глядели друг на друга и кривили рот в улыбке.
Сижэнь растерялась, не зная, что делать.
– Баоюй, почему ты заболел? – вдруг раздался голос Дайюй.
– Из-за барышни Линь Дайюй, – последовал ответ.
Сижэнь и Цзыцзюань побледнели от страха и попытались отвлечь их от разговора. Однако Баоюй и Дайюй по-прежнему глядели друг на друга и смеялись.
Сижэнь догадалась, что с Дайюй происходит то же, что и с Баоюем, поэтому, улучив момент, шепнула Цзыцзюань:
– Твоя барышня недавно болела, и ей нельзя волноваться. Я позову сестру Цювэнь, пусть поможет тебе отвести барышню домой. Цювэнь! – позвала она. – Вы с сестрой Цзыцзюань сейчас проводите барышню Линь домой. Только смотри не болтай глупостей!
Цювэнь подошла к Дайюй, и они вместе с Цзыцзюань взяли ее под руки. Дайюй покорно встала со стула, еще раз бросила пристальный взгляд в сторону Баоюя, усмехнулась и кивнула головой.
– Барышня, идемте домой, – заторопила ее Цзыцзюань.
– Да, конечно! – согласилась Дайюй. – Мне как раз пора уходить.
Она направилась к двери, и так стремительно, что Цзыцзюань и Цювэнь едва за ней поспевали. Дайюй не шла – она летела. И все прямо, прямо.
Цзыцзюань догнала ее, взяла за руку и промолвила:
– Барышня, нам не туда…
Дайюй засмеялась и следом за служанкой пошла в сторону павильона Реки Сяосян.
Недалеко от ворот Цзыцзюань облегченно вздохнула:
– Амитаба! Наконец-то мы дома!
Но едва она это произнесла, как Дайюй подалась вперед, охнула, и изо рта у нее хлынула кровь.
Если хотите узнать о дальнейшей судьбе Дайюй, прочтите следующую главу.
Глава девяносто седьмая
Распрощавшись со своими мечтами, Линь Дайюй сжигает рукописи стихов;после совершения брачной церемонии Сюэ Баочай переезжает в дом мужаИтак, у ворот павильона Реки Сяосян Дайюй стало плохо, в голове помутилось, изо рта хлынула кровь. Не подхвати ее Цзыцзюань и Цювэнь под руки, она упала бы.
Цювэнь вскоре ушла, а Цзыцзюань и Сюэянь стали хлопотать около Дайюй и вскоре заметили, что девушка приходит в себя.
– Вы о чем плачете? – спросила Дайюй.
Служанки обрадовались: раз барышня спрашивает, значит, она в здравом уме и твердой памяти. И они ответили:
– По пути домой вам стало плохо, и мы расстроились. Потому и плачем!
– Неужто вы думаете, что я так сразу умру! – усмехнулась Дайюй, и тут же у нее перехватило дыхание.
Дайюй давно опасалась, что Баоюя женят на Баочай, и когда узнала о предстоящей свадьбе, рассудок ее помутился от гнева. Но после того, как изо рта у девушки хлынула кровь, ей стало легче. Из головы вылетели слова сестрицы Дурочки, и только сейчас, придя в себя, она вспомнила их, и то смутно.
Она больше не скорбела, не убивалась, только хотела поскорее умереть.
Цзыцзюань и Сюэянь заботливо ухаживали за своей барышней, но не решались никому рассказывать о ее болезни, опасаясь, как бы Фэнцзе их снова не отругала за то, что поднимают шум из-за пустяков.
Цювэнь возвратилась к себе как раз когда матушка Цзя проснулась. Заметив, что служанка чем-то встревожена, та спросила:
– Что случилось?
Перепуганная Цювэнь без утайки рассказала обо всем, что произошло.
– Вот беда-то! – переполошилась матушка Цзя.
Служанки позвали госпожу Ван и Фэнцзе, и матушка Цзя передала им рассказ Цювэнь.
– Кто же проговорился? – недоумевала Фэнцзе. – Ведь я всем строго-настрого наказывала молчать! Вот вам и осложнение, о котором я говорила!
– Не стоит раньше времени волноваться, – проговорила матушка Цзя. – Первым делом надо пойти посмотреть, что с девочкой.
Сопровождаемая госпожой Ван и Фэнцзе, она отправилась к Дайюй. Девочка лежала бледная, в лице ни кровинки, и почти не дышала. Потом закашлялась и выплюнула сгусток крови. Всех охватило смятение.
Дайюй приоткрыла глаза, поглядела на матушку Цзя и дрогнувшим голосом проговорила:
– Бабушка! Зря вы меня любили! Не оправдала я ваших надежд!
Слова эти перевернули всю душу матушки Цзя.
– Милое дитя, – сдавленным голосом произнесла она, – выздоравливай поскорее! Все будет хорошо!
Слабая улыбка тронула губы Дайюй, и она вновь закрыла глаза. Вошла девочка-служанка и доложила:
– Пришел доктор.
Женщины и девушки поспешили скрыться. В комнату вошли доктор Ван и Цзя Лянь. Доктор пощупал пульс больной и заявил:
– Ничего страшного нет. Из-за сильного потрясения в печень не поступает кровь, и это влияет на самочувствие. Больной необходимо дать кровоостанавливающее, тогда появится надежда на выздоровление.
Доктор Ван пошел выписывать лекарство, вышла и матушка Цзя, а следом за ней Фэнцзе и остальные.
– Мне кажется, девочку вылечить не удастся! – промолвила старая госпожа. – Вы только не подумайте, что я хочу накликать своими словами несчастье! Но надо приготовить все необходимое на случай похорон! Хорошо, если девочка поправится. У нас и без того полно хлопот. Одна свадьба чего стоит!
Затем матушка Цзя стала расспрашивать Цзыцзюань, кто рассказал обо всем Дайюй.
– Дети с малых лет росли вместе, – печально вздохнула матушка Цзя, – и, конечно, привязаны друг к другу. Я всегда любила Дайюй. Но она уже взрослая и должна понимать, какая ей уготована судьба. А если не понимает, так и жалеть ее нечего! Напрасно я о ней так пеклась! Ваш рассказ меня очень встревожил.
Она возвратилась к себе, позвала Сижэнь и завела с ней разговор о Дайюй. Сижэнь все подробно ей рассказала и повторила то, что уже говорила об отношениях Баоюя с Дайюй.
– Я только сейчас ее видела, – промолвила матушка Цзя. – Она не производит впечатления помешанной. В нашей семье сердечных болезней не признают! Я не пожалею никаких денег, чтобы вылечить Дайюй! Но если это сердечный недуг – не стану ее жалеть!
– О сестрице Линь можете не беспокоиться, бабушка, – сказала Фэнцзе, – за ней будут присматривать доктор и Цзя Лянь. Сейчас главное – окончательное согласие тетушки. Нынче утром мне сообщили, что покои для новобрачных уже приготовлены. Теперь, бабушка, вам с госпожой Ван надо бы пойти к тетушке Сюэ обо всем договориться. Правда, неловко это делать при Баочай. Может быть, пригласить тетушку к нам? Так будет удобней.
– Ты права, – заметили матушка Цзя и госпожа Ван. – Но сегодня поздно, а завтра непременно ее пригласим.
Матушка Цзя села ужинать, а Фэнцзе и госпожа Ван ушли к себе. Но это к делу не относится.
На следующий день после завтрака Фэнцзе пошла к Баоюю и без обиняков заявила:
– Второй господин, тебя ждет большая радость! Отец решил тебя женить и уже выбрал счастливый день для свадьбы!
Баоюй ничего не говорил, только глядел на Фэнцзе широко раскрытыми глазами, улыбался и еле заметно кивал головой.
– Он решил женить тебя на сестрице Линь Дайюй, – продолжала Фэнцзе. – Ну как, доволен?
Баоюй расхохотался, и, глядя на него, Фэнцзе не могла понять, в здравом ли он уме. Поэтому она повторила:
– Батюшка сказал, что женит тебя на сестрице Линь Дайюй, но лишь в том случае, если ты поправишься. А если и дальше будешь таким же глупым, тебя вообще не женят.
– Не я глуп, а ты! – с серьезным видом заявил Баоюй и, поднявшись, добавил: – Пойду навещу сестрицу Дайюй, надо ее успокоить!
– Сестрица Дайюй уже все знает, – поспешила сказать Фэнцзе, удерживая его за руку. – Она скоро станет твоей женой, и не надо к ней ходить, смущать ее.
– А когда меня женят, мы с нею хоть раз увидимся? – спросил Баоюй.
Фэнцзе стало смешно, но она тут же подумала: «Сижэнь не ошиблась. Стоит упомянуть имя сестрицы Линь – и у него наступает просветление. Но если он в здравом уме и увидит, что его женили не на барышне Линь Дайюй, то взбесится, как затравленный тигр. Тогда его не унять!»
И, поборов волнение, Фэнцзе сказала:
– Если будешь благоразумным, увидитесь! А не будешь – она не пустит тебя к себе.
– Сердце у меня всего одно, и я давно отдал его сестрице Линь Дайюй, – сказал юноша. – Если она придет, то принесет его и снова вложит в мою грудь.
Слова Баоюя показались Фэнцзе бессмысленными, она вышла из комнаты и отправилась к матушке Цзя. Там она слово в слово повторила все, что говорил Баоюй. Матушке Цзя было и смешно и больно.
– Я все понимаю, – сказала она. – Не нужно обращать на Баоюя внимания. Пусть Сижэнь его успокоит!
Вскоре пришла госпожа Ван, и вместе с матушкой Цзя они отправились к тетушке Сюэ. Сначала приличия ради справились о ее делах, потом сказали, что давно не виделись с ней и пришли навестить.