Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао

Цзя Лянь велел привести незнакомца, встретил со всеми положенными церемониями, как самого почетного гостя, поблагодарил и сказал:

– Позвольте показать эту яшму владельцу, если он ее опознает, награду получите сполна! Можете не сомневаться.

Незнакомцу ничего не оставалось, как вытащить завязанный узелком красный шелковый платок и протянуть Цзя Ляню. Тот развернул его и увидел прекрасную молочно-белую яшму.

Прежде Цзя Лянь не обращал особого внимания на яшму Баоюя, но сейчас принялся ее тщательно осматривать. Долго вертел в руках, приглядывался, и ему показалось, что на внешней стороне выбиты иероглифы «изгоняет наваждение». Не в силах сдерживать свою радость, Цзя Лянь велел слугам ожидать его, а сам со всех ног бросился к матушке Цзя и госпоже Ван. Там уже собрались все домашние и, как только Цзя Лянь появился в дверях, Фэнцзе выхватила у него яшму, мельком взглянула на нее и отдала матушке Цзя.

– Даже в такой мелочи не позволяешь мне услужить бабушке! – упрекнул ее едва слышно Цзя Лянь.

Матушка Цзя развернула платок, и ей сразу бросилось в глаза, что яшма потускнела. Она ощупала ее, затем велела принести очки и еще раз внимательно осмотрела, после чего промолвила:

– Странно! Яшма как будто та! Но почему-то не блестит!

Осмотрела яшму и госпожа Ван, но не могла сказать, та это или не та, и отдала Фэнцзе.

– Как будто похожа, но цвет не тот, – заявила Фэнцзе. – Давайте покажем Баоюю.

Сижэнь тоже казалось, что это не та яшма, но она не решалась об этом сказать – уж очень ей хотелось, чтобы яшма оказалась настоящей.

Приняв яшму из рук матушки Цзя, Фэнцзе с Сижэнь понесли ее к Баоюю.

Он как раз проснулся.

– Твоя яшма нашлась! – крикнула Фэнцзе.

Глаза у Баоюя были сонные, но все же он протянул руку к яшме. Однако тут же, не глядя, швырнул яшму на пол.

– Вы обманываете меня! – воскликнул он с холодной усмешкой.

– Странно! – вскричала Фэнцзе, подобрав яшму с пола. – Откуда ты знаешь, если даже не поглядел на нее.

Баоюй усмехнулся.

В этот момент в комнату вошла госпожа Ван – она все видела.

– Значит, и говорить не о чем! – решила она. – Он родился с яшмой во рту и лучше нас знает, какая она. Кто-то прочел объявление, в котором были приметы яшмы, и подделал ее.

Против этого трудно было возразить.

Цзя Лянь, находившийся в прихожей, услышав слова госпожи Ван, крикнул:

– Отдайте мне эту яшму, я проучу мошенника! У нас несчастье, а он нас морочит!

– Ляньэр! – прикрикнула матушка Цзя. – Отдай тому человеку яшму, и пусть убирается! Человек он бедный и просто хотел заработать! Он и без того потратился, чтобы подделать яшму. Надо ее вернуть, дать ему несколько лянов и сказать, что яшма не наша. Если же подвергнуть его наказанию и об этом узнают другие, рисковать больше никто не захочет.

Цзя Лянь поклонился и вышел.

Человек все еще ждал в кабинете и уже беспокоился, почему никто не является.

Но тут как раз пришел Цзя Лянь…

Если хотите узнать, что было дальше, прочтите следующую главу.

Глава девяносто шестая

Итак, разгневанный Цзя Лянь с фальшивой яшмой в руках бросился в кабинет. Человек, его ожидавший, сразу понял, что ничего хорошего вид Цзя Ляня ему не сулит, и поспешно встал.

– Ну и наглец! – зло усмехнулся Цзя Лянь. – Я тебя проучу, негодяй! Ты понимаешь, кого вздумал обманывать?! Эй! Слуги! Связать его! А как только вернется домой господин Цзя Чжэн, мы отправим этого мошенника в ямынь!

– Слушаемся! – хором ответили слуги, но с места не двигались.

Незнакомец не на шутку перепугался, упал на колени и, земно кланяясь, вскричал:

– Не гневайтесь на меня, почтенный господин! Только бедность толкнула меня на бесчестный поступок. Яшму я подделал, но подношу ее молодому господину в подарок! – Он не переставал отбивать поклоны.

– Ах ты, скотина! – бушевал Цзя Лянь. – Только этой дряни нам в доме не хватало!

Тут вошел Лай Да и с улыбкой обратился к Цзя Ляню:

– Этот ничтожный человек недостоин вашего гнева, второй господин! Пощадите его, и пусть убирается на все четыре стороны!

– Безобразие! – кричал Цзя Лянь, а Лай Да ему поддакивал.

– Глупый пес! – вторили слуги. – Вымоли у господ прощение – и вон отсюда! Или ты ждешь, чтобы тебе надавали пинков?!

Человек еще раз поклонился и, схватившись за голову, убежал, словно перепуганная крыса.

И пошли по улицам гулять слухи:

– Цзя Баоюй распознал «цзя баоюй»[57] – фальшивую яшму.

Цзя Чжэн между тем возвратился после визитов домой.

Праздник фонарей близился к концу, и никто не решался господина сердить. Поэтому слуги ничего не сказали про фальшивую яшму. Во дворце Жунго по случаю праздника устроили семейное пиршество, но все были подавлены и печальны – недавно умерла Юаньчунь, а теперь заболел Баоюй. Праздник прошел тихо, и рассказывать о нем мы не будем.

Наступил наконец семнадцатый день первого месяца, и госпожа Ван с нетерпением ждала прибытия брата в столицу. Неожиданно вошла Фэнцзе и сказала:

– Второй господин Цзя Лянь от кого-то слышал, что наш старший господин Ван Цзытэн по дороге в столицу неожиданно заболел и умер. Вам известно об этом, госпожа?

– Нет! Мне никто ничего не сказал, – взволнованно ответила госпожа Ван. – А где Цзя Лянь слышал об этом?

– В доме тайного советника Чжана, – ответила Фэнцзе.

Из глаз госпожи Ван хлынули слезы, но она тут же их вытерла и сказала:

– Пусть Цзя Лянь разузнает поподробней и сообщит мне!

После ухода Фэнцзе госпожа Ван тихонько заплакала. Только что умерла Юаньчунь, а теперь вот скончался брат. И за Баоюя тревожно. На семью обрушиваются несчастье за несчастьем. На душе у госпожи Ван было очень тяжело.

Пришел Цзя Лянь и сообщил подробности кончины Ван Цзытэна.

– Дядюшка от чрезмерной спешки в пути сильно устал, – рассказывал Цзя Лянь, – а потом простудился. Прибыв в деревню Шилитунь, послал за врачом, но разве найдешь в этом захолустье хорошего доктора? Деревенский лекарь прописал лекарство, дядя принял его и умер. Где его семья, не знаю. Она ехала следом за ним.

Госпожа Ван впала в отчаяние. Сердце защемило от боли. Она велела Цзя Ляню обо всем рассказать Цзя Чжэну и с помощью Цайюнь легла на кан.

Узнав эту печальную новость, Цзя Чжэн сказал Цзя Ляню:

– Немедля собирайся в дорогу, надо помочь с похоронами. Только смотри не задерживайся, не волнуй жену!

Цзя Лянь попрощался и отправился в путь.

Цзя Чжэн тяжело переживал постигшие семью утраты, к тому же заболел Баоюй, госпожа Ван жаловалась на боли в сердце.

В тот год в столице шла проверка деятельности чиновников, и Ведомство работ аттестовало Цзя Чжэна как одного из лучших, в связи с чем во втором месяце он был вызван на аудиенцию к государю.

Зная Цзя Чжэна как усердного и неподкупного чиновника, государь назначил его начальником по сбору хлебного налога в провинции Цзянси.

Цзя Чжэн поблагодарил государя за милость и доложил день отбытия к месту службы. К Цзя Чжэну приходили с поздравлениями многочисленные родственники и друзья, но у него не было ни малейшего желания их принимать из-за постигших семью бед. Однако задерживаться с отъездом он не решался.

Цзя Чжэн был погружен в раздумья, когда его позвала матушка Цзя. Пришла к ней и госпожа Ван.

– Ты скоро отправишься к месту службы, и я хочу тебе кое-что сказать. Быть может, до тебя уже дошли слухи об этом.

Матушка Цзя уронила слезу.

– Я слушаю вас, матушка, приказывайте! – проговорил Цзя Чжэн, приподнявшись с места. – Любое ваше слово для меня закон!

– Мне уже за восемьдесят, – прерывающимся голосом произнесла матушка Цзя. – В отставку ты выйти не можешь, сославшись на старость родителей, ибо твой старший брат живет дома. Ты уедешь в провинцию, и самым дорогим для меня из всех родных останется Баоюй. Он тяжело болен. Вчера я велела жене Лай Шэна пойти погадать о его дальнейшей судьбе.

Гадатель сказал, что Баоюя надо женить на девушке, чья судьба связана со стихией металла; только это может его спасти. Иначе ни за что ручаться нельзя. Предсказаниям ты не веришь, я знаю, но все же позвала тебя, чтобы посоветоваться. Кстати и жена твоя здесь. Хотите, чтобы Баоюй выздоровел? Или положимся на судьбу?

– Матушка, вы всегда любили меня, как же я могу не любить сына?! – взволнованно произнес Цзя Чжэн. – Огорчает меня лишь его нерадение в учебе, то, что я не могу, как говорится, железо превратить в сталь. Ваше намерение женить его, матушка, вполне справедливо! Я, как и вы, желаю своему сыну счастья и очень обеспокоен его болезнью. Но вы не разрешаете мне с ним видеться, и я не смею настаивать.

Госпожа Ван, не спускавшая глаз с мужа, видела, что он с трудом сдерживает слезы. Она поняла, как тяжело у него на душе, и сделала знак Сижэнь привести Баоюя.