Алтарь страха - Эрик Рассел

— Мои?

— Да. Он знает, что вы обладаете в Вашингтоне значительным политическим влиянием. Обращаясь ко мне, он рассчитывал на то, что за моей спиной окажется крупная политическая фигура. И вам придется сказать ему, что вы сможете отыскать миллион долларов на его ракету. Вы должны убедить его передать нам эти чертежи.

На лице сенатора отразилась борьба эмоций. Опасения, подозрения, жадность. Он несколько раз прошелся по комнате, затем повернулся к Армстронгу:

— Когда и каким способом вы можете выйти на связь с этим типом?

— Он собирался позвонить мне на нью-йоркскую квартиру завтра до двенадцати часов.

— Но ведь ваша квартира сгорела.

«А, так ты знаешь об этом!» — подумал Армстронг и бойко затараторил:

— Ну разумеется, у меня теперь другая. Вы что же, думаете, я на улице сплю?

— А что, если он уже звонил, пока вы находитесь здесь?

— Не получив ответа, он перезвонит позже. И вот когда он дозвонится, вам лучше находиться рядом со мной! Или вам, или Линдлу. Мне все равно. Но чтобы вытащить эту рыбу, нужен крючок посолиднее, нежели я.

— Армстронг, — с внезапной решимостью произнес Уомерсли. — Я собой представляю настолько важную политическую фигуру, что можно и не пытаться меня подставлять. Кое-кто уже пробовал и теперь бесконечно сожалеет! Поэтому предупреждаю: попытка обмануть меня бумерангом ударит по вас! Я поеду с вами. Но не потому, что полностью доверяю вам, а только из-за того, что рассказанное вами может оказаться правдой, и если это так, то столь решающий момент просто нельзя игнорировать. Мы не можем себе позволить отмахнуться даже от предполагаемой возможности!

— Я так и думал.

— Я знаю, что вы так и думали! — огрызнулся Уомерсли. — И следовательно, я поступаю по-своему, а не по-вашему! Если же ваша история окажется лишь ловким трюком, — он помолчал, и лицо его стало жестким, — то он станет последним для вас и на этой планете, и на любой другой!

— А если это не трюк, то «Норман-клуб» прижмет меня к своей коллективной груди?

— Да. — Нажав на кнопку в столе, Уомерсли сказал: — Пусть Мерсер подготовит машину. Сообщите Джексону, Хардэйкру и Уиллису, что они сейчас же выезжают со мной в Нью-Йорк. — Затем он обратился к Армстронгу: — С нами поедут эти четверо. Они настолько крутые, что стреляют, даже если кто-то просто скрипнет зубами. Зарубите это себе на носу.

— Я не забуду, — пообещал Армстронг.

Он вновь уселся в кресло, ожидая, пока Уомерсли приготовится к отъезду. На крупном лице Армстронга появилось голодное выражение. Подобно крокодилу, он умело притворился бревном!

Вся компания набилась в большой серебристо-серый «кадиллак». Мерсер сел за руль, а Джексон устроился рядом. Армстронга втиснули на заднее сиденье между Уомерсли и Уиллисом. Откидное сиденье, расположенное лицом к сидящей сзади троице, занял Хардэйкр, крутой тип, посматривающий на пассажира как на пленника. На его агрессивный взгляд Армстронг ответил тем же, затем шмыгнул пару раз носом и чихнул.

Выехав из поместья-крепости, мощный лимузин помчался на север. Армстронг, непрестанно шмыгая носом, пару раз чихнул. Плотно прижатый к нему Уомерсли ерзал, но ничего не говорил. Хардэйкр, судя по взглядам, которые он кидал на Армстронга, относился к его поведению отрицательно.

— Здорово промок под этим ливнем, — пробормотал Армстронг, ни к кому не обращаясь. — Того и гляди, загнусь от воспаления легких раньше, чем мы доедем. А-апчхи! — Чих потряс его, и он, прижавшись к Уиллису, принялся извлекать из правого кармана носовой платок.

Выташив платок, Армстронг торжествующе взмахнул им, прижал к носу и громко высморкался. В ту же секунду в его правую ноздрю скользнул крошечный металлический цилиндрик. Опустив платок на колени, он слепо, как сова, заморгал, глядя на Хардэйкра.

Еще миль через десять он вновь зашмыгал, пользуясь еще не заблокированной ноздрей. Затем закашлялся, что-то забормотал, как рассерженный индюк, и торопливо прижал платок к носу, предотвращая новый чих. Второй цилиндр скользнул в левую ноздрю. Хардэйкр скривился и, впервые отведя взгляд от Армстронга, уставился в окно.

Армстронг вздохнул и принялся почесывать колени. Делал он это с рассеянным видом, продолжая шмыгать носом и подкашливать, а остальные пассажиры подчеркнуто старались на него не смотреть. Пальцы скребли и нервно постукивали по ноге, пока не добрались до подвязки под коленом и не освободили некий флакон, который скользнул вниз по ноге под брючиной. Хрупкий стеклянный пузырек бесшумно упал на покрытый ковром пол, и никто не услышал хруста стекла, раздавленного каблуком.

Летящий вперед «кадиллак» успел за прошедшие девять минут покрыть еще восемь миль, прежде чем события начали развиваться. Уомерсли откинулся на спинку сиденья и внезапно что-то забормотал сквозь сжатые зубы. С противоположного сиденья Уиллис беспомощно завалился на Армстронга и стал покачиваться в такт толчкам автомобиля.

Резко мотнувшись в сторону, громадный автомобиль на большой скорости запетлял по дороге. Ошушая неясную тревогу и борясь с дурнотой, Хардэйкр пытался удержать ускользающее сознание. Руки его неуверенно двигались, словно отыскивая оружие.

Подняв колонноподобную ногу, Армстронг положил ее на живот Хардэйкру и резко нажал. Из противника вылетел дух. Он рухнул на ковер, судорожно хватая воздух ртом. Испарения, поднимающиеся от осколков, наполнили его легкие.

Перегнувшись через него, Армстронг ухватил болтающегося за рулем Мерсера за плечи, рывком поднял и швырнул на колени Уомерсли. «Кадиллак» вильнул, направляясь в кювет. Вновь рванувшись вперед, Армстронг успел ухватиться за руль и удержать машину. Так он держался за руль, зная, что если не нажимать ногой на акселератор, то коробка передач автоматически переключится на нейтральную скорость. Автомобиль терял скорость. Сидящий рядом с еще теплым от тела Мерсера водительским сиденьем Джексон, теряя сознание, потянулся руками к Армстронгу. Тот, продолжая удерживать руль левой рукой, правой заехал ему в ухо.

«Кадиллак» нехотя остановился. Открыв все двери, Армстронг впустил внутрь свежий воздух, вымел из салона осколки. Посматривая на дорогу, дабы не привлечь к себе внимание, он выволок из машины всех, кроме Уомерсли, спустил в кювет и уложил так, чтобы их невозможно было увидеть с дороги. Подумав, отыскал подходящий сорняк и вложил его в руку Хардэйкру. Вернувшись к машине, стащил Уомерсли на пол, запер задние двери, сел за руль и рванул с места.

Безумная гонка могла бы привлечь внимание полиции, если бы он пару раз не притормозил в точно угаданных местах. И потому поездка обошлась без приключений. Проезжая через Нью-Джерси, он испытывал чувство удовлетворения, которое все росло по мере приближения к дому Дрейка.