Алтарь страха - Эрик Рассел

— Итак, вы и есть тот самый мистер Армстронг? — торжественно произнес он. Подойдя к креслу с высокой спинкой, он неторопливо и значительно сел в него, словно собирался открыть совещание. — Чем могу служить?

— Не так давно наш общий приятель Ирвин Линдл подверг меня тестированию на психотроне. — Армстронг не мигая смотрел на Уомерсли. — Вы наверняка об этом знаете.

Уомерсли улыбнулся и сказал:

— Прошу вас, продолжайте.

— Вы не хотите подтвердить мои слова? — Армстронг пожал плечами: — Хорошо, будем считать, что это не суть важно. Но допустим, что вы об этом осведомлены.

Поигрывая серебряным карандашом, Уомерсли вновь улыбнулся и ничего не ответил.

— «Норман-клуб» счел меня своим, — продолжил Армстронг. — И после проделанной процедуры мне сообщили, что я вернусь к ним по собственной воле. Видите ли, я оказался нормальным. И предполагалось, что постепенно я должен начать думать так же, как и они, поскольку великие умы мыслят схоже. — Он помолчал, изображая раздумья. — В тот раз я с ними решительно не согласился. И был уверен, что никогда не смогу смотреть на мир их глазами, даже если бы прожил еще хоть миллион лет. Но я ошибался.

— Ага! — Уомерсли сунул карандаш в карман, хлопнул в ладоши, и на его лице появилось выражение типа «я-же-вам-говорил!».

— Они оказались правы, а я ошибался. — Армстронг посмотрел в лицо сенатору, широко открыв глаза. Его лицо просто излучало искренность. — И заставило меня так думать не прошедшее время, а факты. За мной гонится шайка безумцев, утверждающих, что они являются марсианами, совсем недавно высланными с Марса!

— Гу-маны, — определил Уомерсли и прищелкнул языком. — Недостаток численности они восполняют настойчивостью. Это место потому так хорошо охраняется, что вы не единственная особа, до которой они хотели бы добраться.

— Тем не менее именно они убедили меня в том, в чем не смог убедить Линдл. Поэтому я вернулся.

Уомерсли некоторое время молча его разглядывал. Наконец сказал:

— Психотрон определяет нормальность. Но не более. Он не определяет точку зрения личности. Но даже нормальный может совсем по-иному смотреть на те или иные вещи, пусть эти точки зрения и кажутся странными ненормальному. Вы, разумеется, это понимаете?

— Да, понимаю.

— Следовательно, вы должны понимать и то, что нельзя перебежать на сторону победителя в любой момент, когда вам этого захочется. Чистосердечного признания для нас недостаточно. Далеко не достаточно.

— Я и сам так подумал. Вы наверняка захотите получить доказательства искренности моих намерений и помыслов. Что ж, я готов совершить покушение на президента или сделать что-нибудь в том же духе.

— А вы не лишены проницательности, — признал Уомерсли. — Впрочем, этого и следовало ожидать, учитывая, что по своей природе вы являетесь нор-маном. Осталось выяснить, являетесь ли вы таковым и по своим симпатиям. Мы можем предложить вам работу, успешное выполнение которой...

— Вам нет необходимости ломать голову над изобретением теста для моей лояльности, — торопливо перебил его Армстронг. — Я не стал бы рваться на встречу с вами, не имея уже готовых доказательств.

Глаза Уомерсли загорелись, голос утратил вкрадчивость.

— Нельзя ли поконкретнее! — рявкнул он.

— В Нью-Мехико строится ракета номер восемнадцать. На самом же деле она представляет собой сыр в мышеловке, как вы, должно быть, уже догадались. Это фальшивка, призванная отвлечь внимание некоторых групп людей от девятнадцатой и двадцатой ракет, которые строятся совсем в других местах.

— Пока вы ничего нового мне не сообщили.

— А сейчас сообщу. Все эти три ракеты можно считать грудой хлама.

— И это все? — холодно спросил сенатор.

— Далеко не все! — Армстронг усмехнулся, увидев удивление на лице сенатора. — Их бесцельность я связываю совсем не с деятельностью «Норман-клуба», готового взорвать их в соответствующий момент. Наоборот, они являются хламом именно потому, что безнадежно устарели.

— Вот как? — Дыхание Уомерсли участилось. — Что вы хотите этим сказать?

— Каким-то образом — не знаю каким — один из этих марсианских психов оказался сосланным вместе с чертежами суперсовременной ракеты. — Он с наслаждением наблюдал, как багровеет лицо слушателя, а глаза широко раскрываются от недоверия. — Вы понимаете, почему он сделал это, поскольку все они охвачены желанием вернуться домой. Этот аппарат, рассчитанный на экипаж в семь человек, на несколько столетий опережает все то, что мы имеем. Утверждается, что его можно собрать за какие-нибудь десять недель. Без проблем. И на Марсе — не говоря уж о Венере — мы окажемся быстрее, чем вы думаете!

Лицо Уомерсли приняло лиловый оттенок. Дышал он со свистом. Кипящая внутри ярость никак не соответствовала величественной внешности. С усилием овладев своими эмоциями, он выдохнул:

— Откуда вы все это узнали?

— Мне сообщили об этом по двум причинам. Во-первых, было известно, что я страстный сторонник осуществления полетов. Во-вторых, считалось, что я смогу раздобыть детали для строительства аппарата. Если бы у меня ничего не получилось, то они обратились бы к Англии, Франции, России или в любое другое место, где могли бы рассчитывать на сотрудничество.

— Продолжайте, — мрачно сказал Уомерсли.

— Этот парень откололся от своей шайки. Он озабочен только своей судьбой, понимаете? И ему нужна помощь в строительстве корабля. Он владеет чертежами и уже получил выгодные предложения.

— Какие?

— Некая фирма гарантирует, что его возьмут на Марс и немедленно по прибытии туда выпустят, не сообщая о нем марсианам. — Армстронг развел руками: — У парня ностальгия.

— Где теперь эти чертежи?

— Он их из рук не выпускает.

Глядя ему прямо в глаза, Уомерсли хрипло сказал:

— Все это может быть и правдой. Даже скорее всего, учитывая то, что мне уже известно. Но одного я не могу понять: почему вы так долго выступали против нас, а теперь решили к нам присоединиться?

— Я отклонял предложения «Норман-клуба» потому, что не поверил во всю эту чепуху о Марсе. Ведь она противоречила всему, что я знал, чему меня учили, — Армстронг встал, сунув руки в карманы. — Но теперь я знаю гораздо больше. За мной охотились и продолжают охотиться, и для меня суть дела уже не в том, чтобы верить или не верить, а уж скорее в жизни или смерти.

— Понятно, но...

— Теперь же проблема состоит в том, что мне надо убедить парня, у которого находятся эти чертежи, что у меня настолько мощные политические связи, что мы сможем построить его ракету в два раза быстрее. Если же мне не удастся его убедить, то чертежи окажутся Бог знает где и кто-то наверняка сумеет ими воспользоваться. Вот такая складывается ситуация. Вот в чем ваши проблемы.