Одна, но пагубная страсть - Татьяна Полякова

— Какое?

— Если бы муж собрался уезжать, а если называть вещи своими именами, сбежать от меня, он вряд ли бы держал пачки денег в чемодане. Карточки, счета, о которых никто не знает, гораздо предпочтительнее. Не забывайте, он банкир и, как никто…

— Тогда что выгадал убийца от его смерти? — нахмурилась я, потому что в банковских делах была не сильна.

— Если счета на предъявителя… Да и с карточки, зная код, легко снять деньги в банкомате.

— Выходит, вашего мужа убили из-за денег?

Алина Сергеевна пожала плечами.

— Следствие еще не закончено, и я до сих пор надеюсь, что убийцу найдут. Но я думаю, ваш вывод логичен, а если так, то смерть моего брата никак не связана с гибелью мужа.

— Создается впечатление, что у Димы что-то искали. Сначала в офисе, потом дома, — не отступала я.

— Не могу представить, что бы это могло быть, — покачала головой Алина Сергеевна.

Потратив на разговор еще минут двадцать, мы покинули ее дом. Мыслей в голове было много, и я поспешила ими поделиться.

— Она что-то недоговаривает. Ясно, что диск брату передала на хранение она. Получается, что на диске какие-то счета, куда ее муж перевел деньги.

— Зачем же их брату отдавать? — подал голос Матвей.

— В целях безопасности. А братец оказался жуликом и денежки решил присвоить, вот и придумал липовое ограбление. Но кто-то еще узнал о диске, и Диму ограбили по-настоящему. Представляю, как нелегко он это пережил.

— Диск в офисном сейфе Дима вряд ли оставил, — покачал головой Матвей. — Надо быть полным дураком, чтобы его там оставить, наняв грабителя. Что, если тот вдруг проявит любопытство?

— Конечно, — согласилась я. — Не было диска и в квартире. Если убийцы пытали Диму, а затем и Игорька, то, выходит, ничего они там не нашли.

— Ага, — кивнула Ленка. — Дима оказался всех умней. Вот ведь.., о покойнике ведь плохо не говорят… Надо же, родную сестру облапошил…

— Глупости все это, — сказал Матвей, заводя мотор.

— Что глупости? — в два голоса спросили мы с Ленкой в большом беспокойстве.

— Допустим, на диске тайные счета банкира. Чего проще диск продублировать? А еще лучше уничтожить запись, предварительно воспользовавшись знаниями?

— Так, может, Дима все это и проделал? — усмехнулась я. — А ограбление и все прочее было для того, чтобы сестре мозги запудрить.

— А сестра, по-вашему, дура?

— Может, она в компьютерах ничего не соображает и даже не знает, как этот самый диск в компьютер вставить. А довериться кому-то боится. Вот и обратилась к брату. А тот, поняв, в чем дело…

— Тогда получается, что Алина Сергеевна врет, — нахмурилась Ленка. — Мне она понравилась и вообще… Слушайте, когда она таблетки принимала, я видела, что за лекарство у нее, — необычайно воодушевилась Ленка. — Так вот, это фемара.

— Ну и что?

— Как что? Фемара — препарат для гормональной терапии рака молочной железы.

— О господи, — нахмурилась я. — Так что же, выходит, у Алины Сергеевны рак?

— Фемара назначается больным раком молочной железы как при терапии на предоперационном этапе, так и для послеоперационного лечения.

— Ты можешь говорить по-человечески? — не выдержала я.

— Могу. Она про больницу говорила, помнишь? Я думаю, ей делали операцию.

— Та-ак… — произнесла я в глубоком раздумье. — Она лежит в больнице с жутким диагнозом, а муженек намылился с любовницей в неизвестном направлении. Странно. Куда торопиться, мог бы подождать, когда вдовцом станет.

— Ничего не странно! — возмутилась Ленка. — Ты недооцениваешь современную медицину. С какой стати сразу вдовцом? Хотя и разводиться с женой, когда она в таком положении, свинство.

— А просто смыться — нет? — съязвила я.

— Ну, — подал голос Матвей, — по крайней мере, объясняться не надо, в глаза смотреть. Сбежал, и привет.

— Меня больше Дима поразил, — покачала головой Ленка. — Знать, что у сестры такие проблемы со здоровьем, и… Вот гад! Нисколечко мне его не жалко!

— Что будем делать дальше, Пинкертоны? — спросил Матвей. Мы как раз въезжали в город.

— Надо встретиться с одной знакомой. Она работала у мужа Алины Сергеевны секретарем.

— Что, та самая? — поднял брови Матвей в крайнем удивлении.

Пришлось его разочаровать.

— Нет. Раньше работала. Может, она расскажет что-то такое, что нам поможет понять…

— Правильно, — перебила меня Ленка. — Вы поезжайте, а мне нужно на дачу. С фазером порядок, душа моя спокойна. Теперь, как врач, я обязана заботиться о Гоше. Конечно, он вражина, но по международной конвенции о военнопленных…

— Отвезем ее на дачу? — перегнулась я к Матвею.

— Слушаю и повинуюсь, — буркнул он.

И мы опять стали разворачиваться. Его покладистость особых восторгов не вызвала. Теперь понятно, почему он демонстрирует чудеса благородства: все дело в этих денежках! Матвей надеется их найти. Каким образом он узнал о диске — вопрос, но, скорее всего, и с Наташкой наш герой познакомился неспроста, а именно — желая быть поближе к объекту страсти. Все к тем же деньгам, я имею в виду.

По дороге на дачу я думала о том, что история наша наконец-то прояснилась. Все в ней как в нормальном детективе: два убийства, куча денег на кону и большое количество охотников на них. Теперь интерес бандитов понятен. И странное поведение Димы тоже. И то, что Ленка так рвется на дачу, имеет свое объяснение: она спешит, разумеется, не для того, чтобы соблюдать какую-то там конвенцию. Очень может быть, что диск, из-за которого весь сыр-бор, зарыт на Наташкиной даче, и вскоре мы станем счастливыми обладателями приза. Придется Матвею остаться с носом, как и господам бандитам. Я против воли улыбнулась, хотя особо хвастать нечем: диск к нам попал случайно, ничего выдающегося мы с этой целью не сделали, зато теперь следует проявить волю и сообразительность, чтобы главный приз сохранить.

— Надо было Алине Сергеевне рассказать про диск, — заметила Ленка.

— Ага, — хмыкнул Матвей. — А она бы, в свою очередь, рассказала о нем следователю. И как бы ты выкрутилась из щекотливой ситуации?

— К примеру, заявила, что о диске мне Дима сказал. А что? Сидели в кафе, ели мороженое, он и говорит: «Сестра мне диск дала на хранение, а у меня одно беспокойство: вдруг он как-то связан с убийством ее мужа?»

— Гениально, — кивнул Матвей. — Но претворять сие в жизнь не советую. В милиции сидят далеко не дураки и умников вроде вас видели не один десяток. А когда за вас возьмутся…

— Давай без мрачных прогнозов, — перебила я.

Мы ненадолго замолчали. Ленка погрузилась в раздумья. Наверное, строила планы по нейтрализации Гоши и скорейшему изучению Наташкиного наследия. Покидая машину, она мне сказала:

— Будь на связи. Чего у тебя мобильный всегда в зоне недосягаемости? А Наташке я сама позвоню.

— Где живет бывшая секретарша? — спросил Матвей, когда мы остались вдвоем. Я ответила, а он предложил:

— Может, есть смысл сначала ей позвонить? Вдруг ее дома не окажется?

Конечно, он был прав — кому угодно надоест мотаться целыми днями то с дачи в город, то из города на дачу. Я позвонила и вскоре услышала Веркин голос. Он у нее выдающийся, Наташка прозвала приятельницу «иерихонской трубой», толком не зная, что это такое. Но моя бабуля растолковала, что в библейские времена от звука той самой трубы рухнули городские стены Иерихона. От Веркиного голоса тоже можно рухнуть. Оглохнуть — так почти наверняка.

Чуть ли не пять минут я Верке объясняла, кто я такая, после чего она невероятно обрадовалась.

— Катюха, молодец, что позвонила! Слушай, я наконец фотографии сделала. Ну те, помнишь.., мы фотографировались, когда в Наташкин день рождения на шашлыки ездили. А чего там с Димой? Неужто правда убили? Ужас какой! А Наташка, как она это пережила? В Геленджике? Ногу сломала? Не может приехать на похороны? Кошмар. Она ведь так его любила! Трагедия! Ты знаешь что… Приезжай ко мне, поговорим. Так хочется узнать подробности!

Матвей, который внимательно прислушивался к разговору, только вздохнул.

— Нам предстоят испытания, — сказал без насмешки. — Поговорить девушка любит, а вот знает ли что, еще вопрос.

Верка открыла сразу, лишь только я позвонила в дверь. Такое впечатление, что она ждала нас, стоя в прихожей, что, возможно, недалеко от истины.

— Проходи, — обрадовалась она. Тут взгляд ее натолкнулся на Матвея, и Веркино лицо непроизвольно вытянулось. Потом, когда девушка опомнилась, лицо расцвело улыбкой. Верка кокетливо поправила волосы и сказала:

— Познакомь с молодым человеком.

— Это Матвей, — торопливо ответила я, пока тот, столбенея, взирал на Верку. Сама я виделась с ней однажды — на тех самых шашлыках, и впечатление у меня осталось такое, точно я побывала в эпицентре стихийного бедствия. Оттого некое помутнение рассудка у Матвея было мне вполне понятно.