Те, кто охотится в ночи - Барбара Хэмбли

Да и зачем их, собственно, охранять? Двери заперты, и кому придет в голову проскользнуть тайком в Царство Смерти?

Удача и человеческая беспечность были сегодня полностью на стороне Эшера. Вскоре он уже стоял у служебного входа, через который они проникли в катакомбы прошлой ночью. Дверь была закрыта. Хотя табличка на ней рекомендовала обратиться за информацией на плас Денфер-Рошеро в нескольких кварталах отсюда, Эшер некоторое время упорно стучал в дверь кулаком.

Ответом ему была тишина, на что он, собственно, и рассчитывал. Ключи, изготовленные для него сегодня Жаком ля Пюсом, подходили безукоризненно; следить за Эшером в этой тихой улочке было некому. Он проскользнул внутрь, присвоил еще один жестяной фонарь и, спустившись по лестнице, замкнул за собой решетку. Шел четвертый час пополудни, а темнота в это время года наступает около шести... По крайней мере удастся выяснить, спят ли вампиры столь почтенного возраста в дневное время. И если не спят...

А с другой стороны, смешно даже и думать, что он, смертный человек, сможет найти брата Антония в этом лабиринте. Остается рассчитывать, что его одинокое появление заинтригует старого монаха и побудит вступить в разговор...

После долгих колебаний он оставил свою серебряную цепочку в отеле: вряд ли бы она защитила его от брата Антония, и скорее вызвала бы раздражение. При первой встрече (во всяком случае, так сказал Исидро) цепочка могла быть еще истолкована как дань традиции (существует же обычай охранять с ружьем спальню новобрачных), и Эшер был бы не прочь такую традицию продолжить. Но он не знал, как отнесется к этому брат Антоний, а то, что он хотел сказать старику, было жизненно необходимо.

"Шестьсот лет..." -- размышлял он, осветив первую меловую стрелку, начерченную вчера Исидро. На троне был последний из династии Капетов, когда Антоний променял спасение души на бессмертие. Эшер хотел бы знать, прятался ли монах под землей все это время или же безумие одолевало его постепенно, век за веком.

Его дыхание клубилось в свете лампы; в бесконечных галереях было весьма холодно. Единственными звуками были шуршание влажного галечника под ногой да потрескивание раскаленной жести фонаря. Вчера, под защитой Исидро, идти было куда спокойнее. Тьма впереди пугала. Странно, но Эшер боялся не столько вампира, сколько того, что свод коридора может внезапно рухнуть и похоронить его заживо.

Достигнув ворот, он вздохнул с облегчением, ибо уже начал подозревать, что пропустил одну из меловых стрелок. Насыпи коричневых костей и скалящихся черепов казались ему менее опасными, чем сами коридоры.

Путь к подземельям, где обитал Антоний, оказался длиннее, чем представлялось Эшеру. Где-то он все-таки сбился с дороги, долго плутал среди костей, пытаясь высмотреть в глинистой хляби изящные отпечатки туфель Исидро, пока не набрел наконец на одну из стрелок. Неудивительно, что служители избегали этих мест. Вполне возможно, что они о них просто не знали.

Он миновал хаос рассыпанных костей, груды черепов и прочего, готовые хоть сейчас встретить Судный день. Видимо, причиной тому была вся эта мрачная средневековая символика, но Эшер подумал вдруг о застреленном им человеке, а потом о тех, что неминуемо погибнут в грядущей войне, для которой он копировал карты и выкрадывал планы в Австрии, Китае, Германии, вывозя их среди своих филологических заметок.

Он припомнил все известное ему об этих планах и был поражен неприятной мыслью, что он виноват гораздо больше, чем бедняга Антоний, убивавший лишь для того, чтобы продлить свое существование.

Перед ступенями алтаря, усыпанными костяными обломками, Эшер остановился, вслушиваясь в жуткую тишину. Черепа у стен печально глядели на него издали пустыми глазницами.

Его шепот скользнул среди костей и сгинул во мраке: -- Frater Antonius... Ответом было лишь шелестящее эхо. -- In nomine Patris, Antonius...

Может быть, он спал вовсе не здесь. Эшер присел на каменную ступеньку, поставив фонарь рядом. Огляделся, прикидывая с отчаянием, сколько времени ему придется потратить, чтобы найти место ночлега Антония. Если, конечно, старый вампир вообще имел обыкновение спать днем. Эшер поплотнее закутался в пальто, положил подбородок на высоко поднятые колени и стал ждать.

В абсолютной тишине тихо свистела раскаленная жесть фонаря. Эшер вслушивался напряженно, но различал лишь писк и возню крыс среди груд костей. В неподвижном состоянии было гораздо холоднее, и он потер руки возле пышущего жаром фонаря, жалея, что не захватил перчатки. Красные крысиные глазки сверкнули на краю лужицы смутного света и вновь пропали. Исидро говорил, что вампиры способны приманивать животных не хуже, чем людей. Когда, интересно, у брата Антония наступает время обеда?

Затем пришла убийственная мысль: а не приманил ли брат Антоний его самого? Могут ли вампиры зачаровывать жертву, не поглядев ей при этом в глаза? По своей ли воле он пришел сюда? "Я бы мог вызвать ее откуда угодно, -- сказал когда-то Исидро, нежно освобождая от шарфа шею бедной женщины. -И поверьте мне, Джеймс: она бы заняла денег и приехала".

Эшер, правда, не чувствовал той дремоты, с которой он боролся когда-то в купе вагона, но это могло свидетельствовать и о великом искусстве брата Антония.

"После долгого поста жажда крови доводит до безумия..."

Он вспомнил газетный заголовок и содрогнулся.

Керосин в жестяном резервуаре выгорел уже почти полностью. Эшер представил, как ему придется пробираться назад в полной темноте, и проклял себя за то, что не догадался подбирать по дороге брошенные туристами свечные огарки. Он выпрямился, напряженно всматриваясь во мрак.

-- Антоний, -- шепотом произнес он по-латыни. -- Я пришел поговорить с тобой. Я знаю, что ты там.

Ответа не было. Пустые глазницы черепов; сотни поколений парижан, чьи аккуратно рассортированные кости ждали здесь трубного гласа.

Чувствуя, что ведет себя глупо, Эшер снова заговорил в пустую темноту. По крайней мере, если Исидро и Забияка Джо Дэвис сказали правду, Антоний услышит его с любого расстояния.

-- Мое имя -- Джеймс Эшер. Я ищу вместе с доном Симоном Исидро лондонского вампира-убийцу. Мы думаем, что он может охотиться днем точно так же как и ночью. Он убивает людей и вампиров, для него не существует даже тех законов, которым повинуетесь вы. Ты поможешь нам?

Ничего не шевельнулось во мраке, эхо умолкло, упала мягкая, как пыль, тишина.

-- Антоний, мы нуждаемся в твоей помощи, люди и вампиры. Он, должно быть, твой ровесник или даже старше. Только ты способен выследить его. Ты поможешь нам?

Напевные рифмы закружились в его сознании, завораживая, как детская считалочка: