Те, кто охотится в ночи - Барбара Хэмбли

Эшер снова повернулся к монаху. -- Приходилось ли тебе убивать других вампиров? Брат Антоний попятился, закрывая белое лицо сухими, как у скелета, руками.

-- Это запрещено, -- отчаянно прошептал он. -- Сказано: "Не убий..." А я убивал, убивал снова и снова. Я должен был искупить...

-- Приходилось ли тебе убивать других вампиров? -- тихо повторил дон Симон. Он по-прежнему стоял неподвижно, но Эшер чувствовал, что все в нем напряглось как струна.

Монах пятился, все еще закрывая лицо. Эшер шагнул к нему и протянул руку, намереваясь ухватить его за ветхий черный рукав. В следующий миг он понял, что имели в виду легенды, говоря о способности вампиров рассеиваться подобно туману. Как и раньше, он не почувствовал ни малейшего помутнения в мозгу. Просто обнаружил, что стоит, держа ветхий черный лоскут, и тупо смотрит на игру теней за алтарем.

-- Помяни обо мне, -- еле слышно прошелестело в мозгу. -- Скажи Господу, я делал что мог. Попроси за меня, когда он убьет тебя...

Глава 13

-- Вы в самом деле намереваетесь убить меня? -- Эшер закрыл за собой железную решетку, повернул в замке тяжелый ключ и прошел в тесный вестибюль, где Исидро выискивал что-то в конторке среди бумаг.

Вампир приостановился и бесстрастно оглядел его. Как всегда, трудно было истолковать этот взгляд: то ли презрение к смертному, то ли удивление, а может быть, вампир просто проголодался. Как бы там ни было, на вопрос Эшера дон Симон не ответил.

-- Что вы думаете об этом брате-францисканце? -- спросил он.

-- Кроме того, что он сумасшедший? Вы это имеете в виду? -- Эшер достал пару восковых пластин (вроде тех, что он постоянно таскал с собой, когда работал на министерство иностранных дел) и принялся методично снимать оттиски со всех ключей. -- Вряд ли это наш обвиняемый.

-- Потому что он здесь, а не в Лондоне? Выкиньте это из головы. Он тих, как пылинка, Джеймс. Он мог последовать за нами в Париж, подслушать кое-какие наши разговоры и разыграть сумасшествие...

-- Подслушать -- на латыни?

-- На английском, коль скоро у него в приятелях были Райс и Шотландец. Обычно мы обучаем друг друга языкам и указываем друг другу на изменения в языке той страны, где в данный момент обитаем. Для нас очень важно не привлекать внимания. То, что он живет, скрываясь в катакомбах, еще не означает, что он не выходит, невидимый, на улицы. По крайней мере, он осведомлен обо всем, что происходило после свержения короля... А его обмолвка насчет того, что плоть Шотландца скрючилась и обуглилась на костях под лучами полуденного солнца...

-- Означает, что он при этом присутствовал? -- Эшер подковырнул ногтем и извлек из воска последний ключ, прикидывая, насколько близко к истине предположение минорита о том, что Исидро замышляет убить его. -- Но вы же сами сказали, что Шотландца видели много позже...

-- Я сказал: "Кое-кто клялся, что видел его", -- сведение такое же недостоверное, как и сведения нашего религиозного друга. Способности Шотландца быть незаметным тоже должны были со временем возрасти. Достоверных фактов нет со времен террора, самые свежие -- полувековой давности.

Эшер стер остатки воска с бородок и вновь повесил ключи на крюк возле решетчатой двери. -- А другие, кого он назвал?

-- Двое из них, по меньшей мере, мертвы -- даже трое, если ля Фламанд -- та самая дама, с которой я познакомился во время пикардийских войн. О Круа впервые слышу... -- Он подождал, пока Эшер откроет входную дверь, затем увернул фитиль фонаря, и пламя угасло. Эшер подумал с усмешкой, что трюк Исидро со свечами, видимо, не срабатывает, когда речь заходит о трех четвертях дюйма тканого фитиля и резервуаре, полном керосина.

-- Итак, мы имеем троих -- или даже четверых, если вы намерены включить в список и Гриппена, а заодно придумать, как ему удалось разрешить проблему дневного света. -- Эшер шагнул через порог на темную рю Дарю.

-- Никто из тех, кого он назвал, не подавал признаков жизни в течение столетий.

-- Это вовсе не означает, что они не прячутся где-то, как брат Антоний, становясь, по вашим словам, все терпимее к чесноку, серебру и прочим неприятностям.

-- Но и не снимает подозрений с самого брата Антония. -- Вы верите, что он убийца?

Мгновенная усмешка тронула тонкие губы Исидро.

-- Нет. Но у нас слишком мало кандидатов на эту роль.

Эхо их шагов отражалось от грязных кирпичных стен, когда они шли сквозь сплетение узких улочек в направлении бульвара. Трудно было сказать, который теперь час: свинцовый мрак заполнял ночные бистро, проституток тоже видно не было.

-- "Я убивал снова и снова" -- так он сказал... -- задумчиво проговорил Исидро. -- И еще: "Я должен был искупить..." Убийство других вампиров может быть квалифицировано как вершина убийства. Кстати, вы не планируете что-либо подобное, если представится случай?

Эшер посмотрел на спутника и встретил спокойный взгляд холодных странных глаз. Оставив вопрос без ответа, он сказал:

-- Если бы он хотел уничтожить себе подобных, то начал бы отсюда, не утруждая себя поездками в Лондон. А если убийца -- его ровесник, обладающий такими же способностями, то брат Антоний -- единственная надежда в наших поисках.

-- Если он согласится, -- заметил Исидро. Они пересекли улицу. Эшер уловил легкое движение в темном переулке справа и приглушенное взволнованное бормотание. Видимо, местные хулиганы, посовещавшись, приняли мудрое решение не приставать к этой паре прохожих. -- И потом, где гарантия, что, даже если уговорить его выбраться из-под земли, он примкнет к нам, а не к убийце?

Эшер содрогнулся, вспомнив возникновение из тьмы маленького монаха, холодные щекочущие пальчики, их страшную силу. Он вспомнил свою реакцию при первом столкновении с вампирами и в чем-то понял Исидро. Может быть, и вправду не стоило будить спящего зверя.

Они миновали темную площадь с фонтанами, шумящими особенно громко в ночной тишине, и повернули к бульвару Сен-Мишель. Даже эта артерия Парижа была совершенно пуста. Темные каштаны шелестели над их головами, палая листва лежала влажными пригорками вдоль стен больших госпиталей, столпившихся в этом районе. Яркость электрических уличных фонарей делала окружающий мрак еще гуще. Временами угрюмое молчание нарушалось грохотом колес фиакра и цоканьем копыт. Экипаж проезжал, и все смолкало вновь. Ночь была тихой и холодной; Эшер затянул поплотнее шарф и запахнул полы своего широкого пальто.

Немного времени спустя он спросил:

-- Если в Лондоне орудует необычный вампир -- будь то Шотландец, или сам Райс, или кто-то другой, -- не могли бы мы выследить его по необъясненным убийствам? Вообще, как часто должен убивать древний вампир?

-- Любой город на земле, -- сказал дон Симон, -- сам по себе порождает такое количество необъясненных убийств, связанных с истощением, холодом, грязью, беспечностью, что вы не сможете выследить таким образом даже обыкновенного вампира. Что же касается вашего предположения, что с возрастом вампиру требуется меньше крови (или точнее -- агонии жертв, которая, собственно, и питает наши способности) -- не знаю, не замечал.