Чекисты. Книга первая - А. Лукин

— Он не джигит, — вздыхает пленный. — Старый человек, святой человек.

Котельников резко встает. Скрипят командирские ремни, обхватившие его высокие худые плечи. Напрасный допрос. Похоже, что басмачи в самом деле не знают, кто их хозяин.

Узкой тропкой Котельников идет домой. Высокое азиатское небо затянуто густой звездной сеткой. Тишина.

У самого дома Котельникова настигает верховой.

— Товарищ комендант! — кричит он, не спешиваясь. — Мамед-хан! Двести сабель. Перешли границу. Убит начальник заставы…

Что заставило сесть в седло “святого человека”? Неудачи, которые привели в ярость его начальство? Слепая ненависть к русским? Или, быть может, вспомнил он стародавние времена, Африку и себя, молодого, в пробковом шлеме, с винчестером в руках, под тонкий напев сигнального рожка ведущего роту в атаку против толпы беззащитных бурских женщин?..

На утро в коротком рапорте Котельников сообщил начальству, что басмаческая шайка, вторгшаяся на советскую территорию, уничтожена. Главарь шайки — агент иностранной разведки, так называемый. “Мамед-хан” — убит. Подлинное его имя — Реджинальд Чейз.

Котельников не мог ошибиться. Разве забудешь лицо “хромого портного” — убийцы Петра Карамышева?

Но для того, чтобы цепь воспоминаний была нераздельной, память Котельникова должна совершить еще один стремительный скачок через десять лет.

В Москве в служебном кабинете Котельникова дает показания шпион с паспортом на имя “Ивана Ивановича Иванова”.

Еще на заставе, пойманный пограничниками, осознав свой провал, он обстоятельно рассказал о своем путешествии. В кабинете Котельникова он был еще более откровенен, назвал фамилию своего шефа:

— Сэр Реджинальд Чейз — большой специалист по русским делам… Что? Да, да. Это совершенно точно. Его имя — Реджинальд Чейз.

Еще не рассвело, когда генерал вызвал начальника заставы. Фокин, как всегда, выглядел свежо, и, как всегда, его лицо было приветливо.

Войдя, он сразу заметил, что генерал не отдыхал. Постель даже не смята. Горел не ночник, а верхняя лампа. В ее свете лицо генерала с глубоко запавшими глазами казалось желтым. Котельников сидел за столом, прямой и неподвижный.

— Товарищ Фокин, — сухо сказал он, — попрошу привести нарушителя в канцелярию.

Котельников вынул из кармана плоский флакон с одеколоном, смочил платок и несколько раз энергично провел им по лицу. Затем, открыв форточку, проделал несколько гимнастических упражнений. Ветер с моря был уже не штормовой, и хотя еще сильный, но ровный.

Поправив расческой волосы и усы, Котельников вошел в канцелярию, где его ожидали.

— О! Генерал! — оживился нарушитель. — Вы связались с нашим консульством? Когда меня отправят на родину?

Заспанный переводчик едва поспевал за ним.

— Вы можете идти, — сказал генерал Фокину. — И вы тоже, — обратился он к переводчику. — Да, да мы поймем друг друга.

Оставшись наедине с нарушителем, Котельников пояснил:

— Дело в том, что я знаю ваше подлинное имя. — На какое-то мгновение перед ним вдруг ясно возникла картина дальних гор. Но теперь он понимал художника, сблизившего снеговые вершины… — Реджинальд Чейз, для вас будет лучше, если… Ну, ну…

Нарушитель короткими глотками пил воду, не сводя глаз с генерала.

— Прошу извинить меня, — ставя на стол пустой стакан, сказал наконец Чейз. — Я страдаю головокружениями…

— Головокружения… Это неостроумно… — говорил Котельников. — Признаете, что вы, Реджинальд Чейз, действовали как агент иностранной разведки?

— Не понимаю русского языка, — сказал нарушитель. Он, видимо, пришел в себя, бесцветное его лицо ничего не выражало.

— И все-таки вы поймете меня без труда, — спокойно продолжал Котельников. — Лет тридцать назад я знал одного шпиона… У него была для того времени довольно удачная маскировка: он был “портным”. К сожалению, я был менее опытен, чем сейчас, и не знал, что цифры, которые должны были обозначать объем груди, ширину плеч, длину рукава, на самом деле были зашифрованными приказаниями и агентурными донесениями. Три раза вы объединяете цифры по две, четвертая цифра трехзначная. Если вы снова чувствуете головокружение, можете выпить воды. Так вот: я довольно быстро подобрал ключ к вашей шифровке. Это портновский сантиметр. Не правда ли? Могу вам даже сообщить, что поначалу у меня не вышло, потому что я мысленно представил себе портновскую мерку размером в сто сантиметров. Ну, а ведь в ней сто пятьдесят… Не будем тянуть время… Признаетесь, что вы, Реджинальд Чейз, действовали как агент иностранной разведки? — повторил Котельников. — Ну, вот так-то… Сколько времени вы обучались русскому языку? Небольшие сравнительно успехи… Теперь рассказывайте все по порядку…

Только один раз Котельников прервал Чейза:

— Уточним, — сказал генерал. — Не только разведка, но и собственно диверсии?

Чейз кивнул головой.

— Отвечайте, — сказал Котельников. — Диверсии входили в ваше задание?

— Попутно, если это не помешает главному…

Чейз называл “объекты”, интересующие его хозяев. Котельников мысленно шел по его маршруту. Он шел по приморскому городу, через большой красивый парк вышел на широкую улицу. Дом культуры, Дворец пионеров. Стадион. Вокзал.

Большая толпа на перроне. Как здесь душно! Провожают строителей новой гидростанции. Железнодорожники дали поезду “зеленую улицу”.

Шумные, светлые города, тучные нивы, стальное кружево мостов, на платформах новые экскаваторы.

Волга… Еще не видно города, он еще только угадывается вдали, а пассажиры уже сгрудились у окон, вглядываясь в свое близкое будущее…

Котельников почувствовал, как кровь прилила к сердцу.

— На Волгу? — спросил он негромко. — В Крым? В Ашхабад?

— Да, да, — поспешно отвечал Чейз, — мы рассчитывали, что мне удастся побывать и в азиатской части России.

…Сколько Чейзов видел Котельников за свою долгую жизнь, стремившихся к Волхову, к Днепру, к Дону, в Хибины, в Магнитогорск, Кузбасс? Пограничные музеи хранят бомбы, обрезы, браунинги и ампулы яда, а Днепрогес и Уралмаш, кузбасские шахты и Хибинские рудники дают свет, тепло, хлеб, энергию, жизнь. Что ж! Охранять мир — его работа. И он обязан на работе быть спокойным и твердым.

— Прочтите и подпишите протокол допроса, — сказал Котельников.

Едва заметным движением он расстегнул ворот. Все-таки было душно, сказывался возраст.

На сторожевике шла утренняя приборка. Готовились к выходу в море. Вахтенным офицером был лейтенант Котельников.