Маятник - Борис Игнатьев-Мурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там будет ваша комната, – он указал на Шу и Нику. Из нее ведет отдельный выход к подземной реке.
– Мы с тобой, Хискик, будем обитать здесь. Уж прости. Тут только две пещеры. Умываться будешь ходить на озеро. Распорядок дня у вас будет примерно такой же, как в клановой школе. Единственное, я не буду учить вас целительству. Этот раздел магии никогда мне не давался. Пока располагайтесь. Мне надо еще проверить, что произошло в долине за время моего отсутствия.
Недавнее прошлое. Другая реальность
Жизнь в логове Рэналъфа мало чем отличалась от клановой школы. Разве что тренировки стали еще более тяжелыми. И времени не оставалось ни на что другое. Утром ранний подъем. Медитация. Потом совершенствование навыков боя и магии. Опять медитация. Лекции Рэналъфа о теории магии. Опять тренировки. Купание в озере – если оставались силы. И сон. Почему то Рэналъф все свое внимание сконцентрировал на Нике. Хиск и Шу взяли на себя ведение всего хозяйства, и не противились этому. Скорее, они помогали Рэналъфу в ее обучении. Хиск как партнер по боевому спаррингу, Шу – для отработки магических навыков. Казалось, их это устраивало. Ника как-то раз спросила Рэна, почему он практически не занимается с Хиском и Шу, на что получила невнятный ответ, что мол учить Хиска искусству боя не имеет смысла – он дерется не хуже самого Рэна. А учить Шу клановой магии бессмысленно. На удивленный вопрос Ники почему же он не учит Шу драться, а Хиска – магии, Рэн сказал что-то вроде того, что еще успеется и для начала надо подтянуть Нику до их уровня. Сначала Ника удовлетворилось этим объяснением. Но через несколько месяцев стала понимать, что по уровню подготовки Рэн довел ее до выпускников клановой школы, но стиль преподавания не изменил. Хиск и Шу так и оставались на периферии ученической жизни Ники. При этом ее отношения с ними не стали хуже. Наоборот, с каждым из них Ника стала ближе. Они могли подолгу разговаривать, но почему то все разговоры с Шу сводились к магической теории, а с Хиском – к различным аспектам искусства боя. Очень редко когда Ника могла пообщаться с друзьями на какие-то отвлеченные темы. Наверно, от недостатка времени и колоссальной нагрузке, которую обеспечивал ей Рэн. Что ее тревожило, так это отношения между Хиском и Шу. Они практически не общались, и, как поняла Ника, оставаясь вдвоем просто механически выполняли порученную им Рэном работу. И никогда они не оставались втроем. Только Ника с Шу, или она же с Хиском. На ее вопросы ни тот, ни другая не отвечали, а лишь отмахивались. И было видно, что эти двое друг друга не очень любят. Если раньше они хоть как-то общались, пусть и с постоянными подколками, то к концу восьмого месяца жизни у Рэна полностью прекратили всякое общение, сведя его только к необходимому минимуму.
Настоящее время. Другая реальность
Этой ночью Ника сидела на берегу озера. Небо было все в звездах, и они отражались на гладкой воде, по которой медленно плыли две сине-фиолетовые, но казавшееся сейчас черными, птицы. Их ярко розовые днем хохолки в свете звезд виделись как темно лиловые. Ника ждала, когда начнется их танец любви. Рэналъф рассказывал, что эти птицы танцуют на глади озера раз в год. Когда приходит время слияния.
Рядом с Никой бесшумно сел Хиск. Девушка, не отрывая взгляда от птиц, положила голову ему на плечо.
– Ты тоже пришел полюбоваться на них? – тихо спросила она.
Юноша помолчал.
– На них… и на тебя.
Девушка довольно улыбнулась.
В этот момент птицы начали свой танец. Они кружили по глади озера, иногда резко опуская голову на длинной шее в воду, хватая воду, потом резко запрокидывали головы вверх и из их клювов раздавались совершенно невозможные завораживающие звуки, постепенно переходящие в свист. Они делали это непрерывно, сменяя друг друга. Когда песня одной подходила к концу, ее тут же подхватывала другая. И так без конца.
Ника почувствовала, что начинает улавливать странный, ни на что не похожий ритм в движениях птиц и в тех звуках, которые они издавали. Тело девушки очень быстро налилось тяжестью и стало жутко горячим. Ей нестерпимо захотелось побежать и окунуться в эту темную блестящую поверхность, обещающую прохладу, расслабление и что-то еще – запредельное, не поддающееся осознанию. Ника не поняла, как вскочила и, не обращая внимания на Хиска, побежала к воде, на ходу сбрасывая с себя одежду. Нырнув в воду, она почувствовала рядом чье то присутствие. Повернув голову, она увидела Хиска, такого же обнаженного как и она, плывущего рядом. Ритм заданный странным танцем и пением птиц не покидал ее. Он нарастал внутри нее и заставлял тело исходить жаром, который не могла остудить даже озерная вода. В какой-то момент Ника поняла, что для полного погружения в этот ритм ей чего-то не хватает. Она попыталась понять, что же ей мешает полностью раствориться в этом ритме, который становился все жестче, требовательно и, что было невыносимо, ломаннее без чего-то еще, чего ей не хватало. Внезапно она наткнулась на руку Хиска. Их пальцы переплелись, и тотчас Ника поняла, что недостающие части появились, и теперь они вместе могут попасть под созданный танцующими вокруг них птицами магический ритм. «Конечно! Их же двое! Как я сразу не поняла!» – успела подумать Ника, полностью растворяясь в танце.
Когда она пришла в их с Шу комнату, та не спала. Сидела на своей кровати, перебирая в руках какие-то веточки. В ее глазах Ника заметила слезы. Она села рядом с подругой и обняла ее.
– Ты была с ним этой ночью, – грустно, но без тени осуждения прошептала Шу.
Ника погладила девушку по шелковистой, покрытой тонкими волосиками спинке.
– Я смотрела на танец ледяных лебедей, – чуть слышно ответила она.
– И он оказался рядом, – в голосе Шу сквозила горечь.
– Да, – через несколько секунд проговорила Ника.
– Тебе было хорошо?
Ника не хотела врать подруге.
– Ты же сама знаешь, что такое танец любви магических животных.
– Я понимаю, – Шу всхлипнула. – Мне было очень
