Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря

подавлять. Он просто подведет Вас — искусно, незаметно — к мысли, что все сложности в Вашей жизни проистекают из Вашего побуждения идти вразрез общепринятым правилам. Подавите последние Вы сами. Однако, ненадолго, после чего у Вас возникнут новые проблемы, и Вы вновь обратитесь к специалисту по их решению, и не успеете оглянуться, как окажется, что без него Вы уже не в состоянии принимать никакие решения.

— Вы не любите психологов? — полу-спросила, полу-заключила я.

— Я слишком много их видел, — опять скрылся он за своей непроницаемой стеной. — Обычно меня называли безнадежным случаем.

Размышляя над этим разговором, я вспомнила слова женщины-Ангела о неблагодарности человечества, проистекающей из вечной неудовлетворенности людей. Не знаю, в отличие от нее и странного Ангела, я не видела в этой неизменной человеческой неуспокоенности чего-то однозначно отрицательного. В конце концов, люди ведь сами сначала пытаются свои проблемы решить, а если не выходит, не отказываются совет послушать. Так, может, не нужно эту их черту в другие, заведомо неподходящие, руки отдавать? Может, это не психологов дело, а наше — помогать людям на земле искать их собственный, личный путь?

Я остановилась как вкопанная, пытаясь ухватить еще одну ускользающую мысль. Оглянулась по сторонам и едва разглядела наше здание среди деревьев. Ну вот, опять занесло — обещала же себе далеко не уходить!

И в этот самый момент та ускользающая мысль, смутное желание уйти куда-то приобрело совершенно четкие очертания. Не куда-то, а на землю — я должна вернуться на землю. Зачем? Помочь людям? Помочь звучало правильно. Кому? Вряд ли всем людям — одному даже Ангелу это не под силу. Кому?

Промучившись над этим вопросом до следующего дня, я решила вновь разговорить странного Ангела. Может, что-то в его словах натолкнет меня на ответ и на этот вопрос.

— А как Вы думаете, — спросила я уже без всяких прелюдий, как только закончилось занятие, — зачем нам эти тесты дали? Они же для людей.

— Неуправляемость нигде не приветствуется, — повторил он фразу, с которой возобновилось наше общение.

— Но ведь мы же уже не люди, — возразила я. — Мне … тогда … в самом начале совершенно недвусмысленно сказали, что отныне я сама буду выбирать, что делать в жизни.

Он несколько раз покивал.

— А я думаю, — произнес он наконец мне в тон, — что задание определить свой психотип и проанализировать его возникло не случайно. Я думаю, что когда придет момент определяться с нашим будущим, наш выбор будет ограничен неким количеством предложенных вариантов.

— А я думаю, — подыграла ему я, — что я буду следовать своим внутренним побуждениям, даже если они не совпадут с предложениями.

— Посмотрим, — невозмутимо ответил мне он. — А у Вас уже есть какие-то соображения по поводу этого выбора?

— Я чувствую, что хотела бы вернуться на землю, — с радостью ухватилась я за искомый поворот в разговоре.

— Вот уж не поверил бы! — несказанно удивился он. — Для меня это был бы последний вариант. Зачем?

— Ну как же! — воодушевилась я. — Вы же сами говорили, что люди у кого-то ответы на свои вопросы ищут. Почему не нам дать им эти ответы?

— Вы хотите управлять людьми? — От него опять повеяло немыслимым холодом, и, извинившись, он тут же ушел.

И вновь перестал идти на контакт — мне хватило двух попыток, чтобы убедиться в этом. Мне даже начало казаться, что он и в первый раз стал избегать меня отнюдь не из-за моей несдержанности. Возможно, у него предел насыщения общением был слишком низким, и ему требовалось время, чтобы отдохнуть в одиночестве.

Определенным образом, он сам подтвердил мою догадку, когда Хамелеон спросил нас обоих о результатах наших углубленных исследований. Если, конечно, он их не выдумал, этот странный Ангел, как намеревался.

— Боюсь, у меня получилась картина, не слишком мне льстящая, — ровно ответил он Хамелеону.

— И все же? — настаивал тот.

— Асоциальный тип, ярко выраженный интроверт, всецело сосредоточенный на своей личности и игнорирующий окружающий его мир, — четко отрапортовал странный Ангел.

— Хм, — покачал головой Хамелеон, — но давайте предположим, что Вы оказываетесь в ситуации, безальтернативно требующей Вашего участия…

— Я уйду от нее, — мгновенно ответил странный Ангел.

— А если все же не сможете? — продолжал допытываться Хамелеон. — Если все пути будут перекрыты?

— Я найду новый, — опять последовал решительный ответ.

— А если и это не поможет? — явно вошел в азарт Хамелеон. — Представьте себе: ситуация не имеет иного выхода, кроме Вашего участия в том или ином виде…

— Я изменю ее, — глядя прямо на него, спокойно ответил странный Ангел.

— Ого! — Хамелеон повернулся к другим студентам. — Дорогие Ангелы, у меня складывается впечатление, что мы находимся в обществе будущего кандидата в руководство нашим сообществом.

Он сказал это, мгновенно перевоплотившись в самого восторженного человеческого энтузиаста, и все студенты разразились аплодисментами.

Я с удовольствием присоединилась к ним.

Странный Ангел остался сидеть с каменным лицом, глядя прямо перед собой.

— Однако, помните, — вновь обратился к нему Хамелеон, — что изменение ситуаций может быть как созидательным, так и деструктивным. А что же Вы нам скажете? — вдруг повернулся он ко мне.

— Я не знаю… — От неожиданности я не успела ничего придумать, хотя превзойти странного Ангела вряд ли кому-то удалось бы. — Я бы хотела помогать … кому-то.

Вот, и теперь им придется предложить мне самый широкий выбор вариантов!

— Крайне похвальное стремление! — не оставил Хамелеон и меня без комплимента. — Очень скоро у Вас появится возможность воплотить его в жизнь.

И на этом он попрощался с нами, закончив свой курс.

Следующим предметом нашего обучения оказались человеческие религии. Преподаватель, который нас с ними знакомил, мне тоже понравился, чего не скажешь о самом курсе.

Этот преподаватель не требовал нашего активного участия в занятиях — можно было просто сидеть и слушать. Он говорил то восторженно повышая, те заговорщически понижая голос, то всплескивая ручками, то похохатывая, словно забавную шутку рассказывая — и я сразу окрестила его Фонтанчиком … и даже не поморщилась.

Сам же его предмет постоянно возвращал меня к нашим со странным Ангелом разговорам о психологии. Получалось, что люди действительно хотели, чтобы ими управляли, и к психологам стали обращаться относительно недавно — после того как, по-видимому, разуверились в своих богах.

Но и в верованиях своих они искали ответы на свои вопросы у неких внешних сил — представляя их себе при этом по своему же образу и подобию.

Во время существования множества мелких племен у людей и богов было множество, и наделяли они их чертами животных и растений, среди которых жили.

По мере создания небольших