Великие судьбы русской поэзии: XIX век - Евгений Глушаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не стоит идеализировать и саму Авдотью Яковлевну, даже при весьма лестных отзывах о ней со стороны именитого окружения. С добротою, тактом и умом, которые отмечали в ней друзья-писатели, уживалось в Панаевой и нечто такое, что способно и удивить, и даже напугать. Как-то по наущению Авдотьи Яковлевны жена поэта Николая Огарёва подала на мужа, проживающего за границей, судебный иск на 300 тысяч рублей ассигнациями. Дело повела сама подстрекательница Панаева, имея от Огарёвой полную доверенность, и выиграла его. В удовлетворение иска был наложен арест на богатейшее имение Огарева. Затем по приговору суда оно было продано, а вырученные деньги должны были быть переданы жене Огарева. Однако же до неё не дошли. Как испарились!
И тогда от Некрасова отвернулись чуть ли не все его друзья, ибо и сам он, как муж Панаевой, оказался замешан в этой грязной афере. Более того, многие посчитали главным виновником именно Николая Алексеевича в силу его репутации ловкого финансиста. Тургенев и прежде упрекал поэта за барышничество, имея в виду случай, когда Некрасов купил у него «Записки охотника» за тысячу рублей и тут же продал за две с половиной. Известна аналогичная сделка Николая Алексеевича и с тиражом гоголевских сочинений.
После истории с огаревским имением Герцен говорил о Некрасове только так: «гадкий негодяй», «стервятник», «шулер». Грановский изумлялся, как «мелкий торгаш» может писать такое? Аполлон Григорьев считал его лицемером, Чайковский полагал то же самое. Нужно сказать, что и сам поэт ощущал в себе как бы два начала: одно – действенное, бойцовское; другое – слабое, послушное природе.
В одном из писем к Панаевой Некрасов пишет, что он в случае с имением Огарева якобы взял вину на себя, прикрывая её грех. Если учесть, насколько они были единодушны во всяком деле и даже романы совместные писали, непредставимо, чтобы Николай Алексеевич служил здесь только прикрытием. Сложность и драматизм их отношений просматриваются и в некрасовском стихотворении, посвященном его жене.
Я не люблю иронии твоей.Оставь её отжившим и не жившим,А нам с тобой, так горячо любившим,Ещё остаток чувства сохранившим, —Нам рано предаваться ей!
Пока ещё застенчиво и нежноСвидание продлить желаешь ты,Пока еще кипят во мне мятежноРевнивые тревоги и мечты —Не торопи развязки неизбежной!
И без того она не далека:Кипим сильней, последней жаждой полны,Но в сердце тайный холод и тоска…Так осенью бурливее река,Но холодней бушующие волны…
Панаев пытался вернуть Авдотью Яковлевну. Предлагал уехать с ним в деревню, начать новую жизнь. Впрочем, привычка «проходиться по хересам», то бишь – пьянство, едва ли оставила бы его. Во всяком случае, бывшая супруга не стала испытывать судьбу и на эти призывы не откликнулась. А Иван Иванович вскоре умер от разрыва сердца. Тут бы Некрасову и жениться на овдовевшей, т. е. наконец-то оформить свой неофициальный брак.
Спешки не проявил. Видно, не те уже были отношения. Да и ребёнок, вскоре родившийся у них, как и первый, умер. Ужесточались ссоры, расставания делались всё более продолжительными и менее болезненными. Ещё год, другой, и Авдотья Яковлевна, уже ненужная Некрасову, вышла замуж за секретаря «Современника» Головачева. А Николай Алексеевич увлёкся шикарной француженкой, мадмуазель Селиной Лефрен – бывшей актрисой.
Что касается разрыва между Некрасовым и писатетелями-аристократами, он был вполне закономерен, и предлог мог оказаться любым. Чтобы понимать Некрасова вполне и прощать ему исподволь прорывающиеся хищнические инстинкты, им не доставало горького унизительного опыта его бездомной голодной юности. Уважающие его дарование, но презирающие Николая Алексеевича за качества дельца, они едва ли осознавали, что не выработайся у него этих качеств, угасли бы и сам он, и его талант в каком-нибудь из «петербургских углов», по которым Некрасову довелось скитаться. Весьма обеспеченные люди, они имели возможность не думать о куске насущном. Некрасову же права на такую беспечность жизнь, увы, не дала.
Начиная с 1860 года Николай Алексеевич передаёт «Современник» в руки писателей-разночинцев, гораздо более близких ему людей. Теперь, когда «мрачное семилетие» миновало, именно они были способны заменить Белинского, продолжив его дело. Едва ли не последним из писателей-дворян Некрасова оставил Тургенев. Случилось это в 1861 году, когда Иван Сергеевич потребовал не печатать в «Современнике» статью Добролюбова «Когда же придёт настоящий день», в которой молодой критик раскрывал революционное содержание его романа «Накануне». Тургенев был напуган. У него не было ни малейшего желания показаться в глазах правительства революционером. Однако Некрасов статью напечатал. Во имя свободы не щадивший себя, не пожалел он и приятеля.
В эту пору на волне отмены крепостного права «Современник» становится знаменем революционно-настроенных общественных сил. Но борьба есть борьба. Следуют новые потери, и опять редеют ряды соратников. В 1862-м ссылают в Сибирь Чернышевского. А годом прежде умирает Николай Александрович Добролюбов. Для Некрасова – потеря горькая и невосполнимая. Цельная, непреклонная в своей бескомпромиссности личность Добролюбова наиболее полно воплощала его представления об идеальном борце – о революционере.
ПАМЯТИ ДОБРОЛЮБОВА
Суров ты был, ты в молодые годыУмел рассудку страсти подчинять.Учил ты жить для славы, для свободы,Но более учил ты умирать.
Сознательно мирские наслажденьяТы отвергал, ты чистоту хранил,Ты жажде сердца не дал утоленья;Как женщину, ты родину любил,Свои труды, надежды, помышленья
Ты отдал ей; ты честные сердцаЕй покорял. Взывая к жизни новой,И светлый рай, и перлы для венцаГотовил ты любовнице суровой,
Но слишком рано твой ударил часИ вещее перо из рук упало.Какой светильник разума угас!Какое сердце биться перестало!
Года минули, страсти улеглись,И высоко вознёсся ты над нами…Плачь, русская земля! но и гордись —С тех пор, как ты стоишь под небесами,
Такого сына не рождала тыИ в недра не брала свои обратно:Сокровища душевной красотыСовмещены в нём были благодатно…
Природа-мать! когда б таких людейТы иногда не посылала миру,Заглохла б нива жизни…
Сам Некрасов аскетизмом не отличался и в этом смысле был не чета Добролюбову. И «жажде сердца» постоянно давал утоление, и квартиру имел прекрасную, и слуг, и поваров, и отличный выезд с великолепными породистыми лошадями. Николай Алексеевич при всём демократизме своей поэзии отнюдь не спешил отказаться от богатого аристократического образа жизни. Исправно посещая Английский клуб, общался с высшими сановниками, играл с ними в карты, причём крупно. Как-то случилось ему за один вечер проиграть 80 тысяч рублей. Но чаще бывал в выигрыше. Так, Абаза, будущий министр финансов, проиграл Некрасову в общей сложности около миллиона франков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});