Месть - Нэнси Розенберг

— Ну, пока трудно сказать, мы еще не перевернули труп на живот. Может быть, обнаружим нож, воткнутый в спину между лопаток. Но пока можно предполагать, что причина смерти действительно удушение, я согласен с тобой. — С этими словами эксперт встал, потянувшись, достал из кармана белоснежный платок и вытер пот со лба. — Дай команду, мы вытащим ее из ямы и посмотрим.

Прежде чем Каннингхэм успел ответить, помощник судмедэксперта и один из криминалистов направились к яме.

— Давайте, — велел Каннингхэм.

Да, это она, его деваха. На трупе была надета короткая черная юбка и ярко-красный свитер, в которых ее видели в последний раз перед исчезновением. Он смотрел, как ее вытаскивали из ямы: трое сильных мужчины согнулись под тяжестью мертвого тела. Хотя она была жирной и бесформенной, на фотографиях у нее симпатичное лицо и приятная улыбка. Некоторые мужчины любят крупных женщин, размышлял Каннингхэм, думая о том, как много усилий прилагала она, чтобы привлекательно выглядеть. И все же этих усилий было недостаточно, во всяком случае, сейчас она выглядела просто безобразно.

Труп положили на полиэтиленовое полотнище и перевернули на живот, эксперт счистил грязь со свитера и, подняв его, обнажил спину убитой.

— Ничегошеньки, мой дорогой. Нет никаких оснований прямо сейчас снимать с нее юбку. Во всяком случае, я не вижу ничего достойного внимания. Мы срежем ее потом и положим юбку в мешок.

На женщине были надеты колготки. Эксперт положил руки на ее юбку и, ощупав ее, снял.

— На первый взгляд не видно никаких следов сексуального насилия, на промежности не видно никаких повреждений. Возможно, конечно, что он изнасиловал ее где-нибудь в другом месте, заставил одеться, привез сюда, а потом задушил, — заключил он, вставая. — Поверьте мне, женщина такой комплекции только сама может так идеально натянуть колготки на свой зад. Такое ощущение, что на ней надет стальной пояс.

Он рассмеялся, смех подхватили стоящие в группе полицейские. Им понравилась шутка эксперта. Несмотря на то что они находились на открытом воздухе, запах разложения был очень силен и многие крутили носами и норовили отвернуться. Судмедэксперт махал руками у себя над головой, отгоняя мух.

Каннингхэм смотрел сверху вниз на большой кусок мертвой плоти, который совсем недавно был живым и дышащим человеческим существом: матерью, дочерью и сестрой для тех, кто любил ее. Единственная мысль, пришедшая ему в голову, что теперь этому несчастному созданию не придется притворно горевать по поводу своего избыточного веса, она никогда больше не будет вынуждена сосать члены незнакомых мужиков, чтобы прокормить своих двух детишек, и никогда больше не будет она страшиться грядущей старости. Все ее беды позади. Может быть, вознаграждением за эту грустную безрадостную жизнь будет перевоплощение в поджарую красотку с Беверли-Хиллз в жизни грядущей. Насколько он мог судить, у смерти есть одно положительное качество: никто никогда наверняка не знает, кто по ту сторону рубикона победитель, а кто побежденный. Да и, черт возьми, лучше этого действительно не знать.

Когда труп извлекли из могилы и фотографы сделали еще несколько снимков тела и пустой ямы, а Стаффорд начал поиск вещественных доказательств на дне могилы, прибыл следователь из ведомства окружного прокурора. Щурясь от яркого света, следователь, не носивший солнцезащитных очков, объяснил свое опоздание тем, что свернул не на ту дорогу и в конце концов окончательно заблудился, еле найдя все-таки верный путь. Каннингхэм посвятил его в обстоятельства находки, сказав, что позвонит Лили Форрестер при первой же возможности лично.

Прибыла пресса с командой телеоператоров. Они приехали как раз в тот момент, когда тело упаковывали в пластиковый мешок. Ситуация начала походить на зоопарк. Каннингхэм спрятал свое удостоверение в карман, подставив под огонь репортеров первого попавшегося полицейского в форме.

— Как только тело увезут, немедленно уезжайте сами, составьте рапорт и передайте его по факсу в управление на мое имя.

— Да информации совсем немного, — сообщил молодой полицейский, — заявление строительного рабочего, о котором я уже докладывал вам. Мой сержант уверил, что он с вами уже обо всем говорил и вы согласны взять это дело на себя. У нас масса людей задействована по делам о беспорядках в Лос-Анджелесе, мы заняты по горло тем, что у нас уже есть.

Прежде чем сделать заявление для прессы, Каннингхэму необходимо доставить в морг сестру убитой и провести формальное опознание, о чем он и поведал капитану.

— Что касается прессы и прочих заинтересованных лиц, то вы можете сказать им, что это неопознанный труп убитой женщины. Это все. Вы меня поняли? — инструктировал он молодого полицейского. — Так все и опишите и не забудьте передать сержанту, что это мой приказ. Я позвоню ему позже.

Прежде чем вернуться в машину, он хлопнул по плечу Дэниелса, который в это время загружал труп в автомобиль:

— Если я смогу найти сегодня сестру убитой, то вечером приведу ее в морг. Ты будешь там, Чарли?

— Нет, сегодня меня там не будет, мой дорогой. Для меня сегодня рабочий день кончился. Позвони или приходи завтра часа в три, — проорал он, пытаясь перекричать рев пролетавшего над их головами самолета.

Двумя часами позже, после проведения идентификации и опознания трупа, Каннингхэм выходил из морга вместе с сестрой убитой, Анитой Рамирес. Женщина плакала и причитала, сокрушаясь о судьбе ребятишек — у нее трое своих, да тут еще свалились на шею двое сестриных. Слава Богу, она пришла не одна, а в сопровождении нескольких близких родственников, в объятия которых и упала у выхода из морга. Это позволило Каннингхэму спокойно уйти. Он подошел к телефону-автомату и позвонил капитану.

После того, как он получил добро на принятие дела к производству и собирался уже повесить трубку и позвонить Форрестер, капитан остановил его.

— Брюс, у меня плохие новости по делу Этель Оуэн.

По спине у Каннингхэма пробежал холодок. Дело было закончено. Обвиняемый приговорен к тюремному заключению и отправлен к месту отбывания наказания. Затаив дыхание, он ждал, что капитан сейчас скажет, будто Этель Оуэн неожиданно собственной персоной явилась в полицейский участок после длительного пребывания в Европе. Да, после этого все они будут выглядеть как скопище идиотов.

— Мне позвонили сегодня, пока ты был на месте обнаружения трупа. Франко Андраде освободили сегодня под залог, после того как он подал апелляцию на пересмотр приговора.

— Какого дьявола?..

— Послушай, Брюс, все наши доказательства, в конце концов, лишь косвенные. Начнем с того, что маленьким чудом явилось то, что жюри вообще вынесло обвинительный вердикт. Ты знал, что он подал апелляцию. Ну, а судья решил, что обвинение слишком хромает, чтобы препятствовать освобождению под залог. Что я могу сказать тебе, парень? Когда густо, а когда и пусто.

Каннингхэм повесил трубку и с силой пнул каменную стенку, у которой находился телефон. При этом он едва не сломал себе большой палец и проделал в носке ботинка основательную дыру. Еще одного убийцу отпустили на свободу. Вся работа псу под хвост. Рассмотрение апелляции может затянуться на годы, а в это время этот скользкий ублюдок найдет себе еще одну старую даму, из которой будет тянуть деньги или убьет ее. Он был страшно живуч. Все, что они могли делать — это ловить свой собственный хвост и гоняться за ним, бегая по кругу, как дворовые шелудивые псы.

— Когда густо, а когда и пусто, — процедил он сквозь зубы слова капитана, поднимая трубку и собираясь набрать номер Лили Форрестер. — Мать твою, я могу сказать, что такое это пусто. Это гребаный беспредел, вот что это такое. Хорошо бы мамаше этого самого судьи наколоться на такого вот Андраде и посмотреть, как это чудовище выглядит вблизи.

Прежде чем бросить в щель монетку, Каннингхэм взглянул на небо. Солнце уже садилось, и заметно темнело. В воздухе все еще летал пепел с пожарищ Лос-Анджелеса и садился на его чистую рубашку.

— Мы старались, Этель, — сказал он. — Это все, что мы можем делать. Мы можем стараться.

Глава 24

Лили сидела в спальне у телефона, когда позвонил Каннингхэм. Она ждала. Его глубокий сильный голос каким-то образом возвращал ей способность спокойно мыслить. Стоило Лили услышать его, как она переставала воспринимать его, как противника. Исчезало даже воспоминание о его внешности, и от Каннингхэма оставался лишь бестелесный голос, который доходил до нее по проводам телефонной линии.

— На теле нет ни колотых, ни резаных ран и никаких других увечий? — выспрашивала у него Лили, вспоминая ржавый нож и думая о том, что в деле Лопес — Макдональд фигурировал малокалиберный пистолет. — Что реально связывает этот труп с Бобби Эрнандесом, кроме того, что Барнс исчезла непосредственно перед его арестом?