Хюгге от коал. Жизнь среди деревьев - Даниэль Клод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Без воды нет жизни в засушливых районах Австралии; она регулирует графики размножения птиц и млекопитающих: животные быстро размножаются во времена изобилия и меньше, когда ресурсов мало. Это полезная стратегия в таком непредсказуемом климате, как австралийский. Близость к открытым водоемам, таким как запруды, избавило многие виды от этих ограничений и вызвала бурный рост отдельных популяций, например крупных травоядных кенгуру. Интересно, насколько сильно доступность воды влияет на коал и можно ли этим объяснить растущую численность этих животных на окраинах крупных городов?
Слово «коала» может означать «не пить», а может и не означать, но вода играла решающую роль в эволюции и экологии коал на протяжении всей истории, и этот факт не остался незамеченным и первыми людьми, вступившими с ними в контакт.
* * *
«Время сновидений» – истории о мифологической эре коренных австралийцев – это сложное воплощение законов, знаний и культуры. Они отражают долгую историю существования народов в сложных условиях, показывают, как раньше использовали те или иные ресурсы, как строилось общество. Истории демонстрируют лишь малую толику культурных знаний коренных народов, которые не являются общими или общедоступными, и передаются из уст в уста от старших к молодежи, из поколения в поколение, от одной семьи к другой. Это небольшая часть системы устной истории и культурной практики, встроенной в ландшафт и окружающую среду, тесно связывающей людей с растениями и животными, рядом с которыми они живут.
То, насколько это устное повествование ценно, действенно или даже подлинно, как правило, недооценивается в культурах, которые относительно недавно начали использовать письменность в качестве основного метода записи. История буквально определяется как «письменная история» и отвергает любые знания или события, происходившие до или за пределами письменной культуры как вид «предыстории» с меньшим значением. Мы, читатели, воспринимаем написанное как своего рода правдивую летопись, хотя и знаем, что автор был личностью, столь же склонной к ошибкам, искажению деталей, предвзятости мнения и даже обману, как и любой рассказчик. Мы забываем, что на протяжении большей части человеческой истории письменность служила ограниченным и тщательно охраняемым способом сохранения секретов и контроля знаний, доступным лишь небольшой группе грамотных и богатых людей.
В словесном искусстве приняты собственные способы обеспечения точного воспроизведения, такие как независимые линии передачи через отдельные кланы, группы или людей определенного пола, перекрестная проверка через совместные ритуалы с соседями и постепенное накопление знаний через церемонии и инициации в течение жизни каждого человека.
Одни истории известны и общедоступны; ими можно поделиться с самым маленьким ребенком или самым неосведомленным незнакомцем. Другие являются священными и привилегированными, принадлежащими только определенным людям – самым старшим и мудрым членам сообщества. Посторонние, возможно, никогда не постигнут истинный смысл и ценность древних историй, которые передавались из поколения в поколение коренными общинами по всей Австралии, но даже в этом случае истории являются убедительным отражением гораздо более глубокого, длительного и устойчивого взаимодействия с австралийской окружающей средой, чем колонистам, поселенцам и мигрантам удалось достичь за 200 лет.
* * *
В детстве я любила читать «Время сновидений». В школьной библиотеке был большой, ярко иллюстрированный экземпляр книги, настолько тяжелый, что его едва можно было снять с полки. Книга была наполнена историями о сотворении мира, собранными у старейшин коренных народов, в основном в центральной и северной Австралии, и обобщенными в антологию антропологом Чарльзом Маунтфордом. Легенды ярко описывали то, как древние существа – люди, животные, растения или географические объекты – создали людей, места, растения и животных Австралии. Там были истории о радужных змеях, о звездах, солнце и луне, о пожарах, засухах и наводнениях и, конечно, о животных, живших в буше там же, где жила я, – эму, трясогузках, какаду, кенгуру, сцинках и самых разных змеях. На мой взгляд, эти существа были более правдоподобными, чем демоны, феи, боги и ангелы, пришедшие из более холодных и влажных земель, чем наша. Эти истории рассказывали о жаркой, сухой стране, где я выросла, с ее эвкалиптовыми лесами и бурными южными морями.
Одной из таких историй была история о Куборе, вызывающем засуху. У Маунтфорда не сказано, какому народу принадлежали эти истории и откуда они взялись, но история о том, как коалы приобрели способность обходиться без питьевой воды, рассказана жителями Мельбурна из племени вурундьери. В этом рассказе родственники осиротевшего мальчика по имени Кубор жестоко с ним обращались. Ему никогда не давали наесться и напиться. Он научился питаться листьями эвкалипта, но его всегда мучила жажда.
Однажды родственники забыли спрятать ведра с водой, когда отправились на поиски пропитания, и, выпив свою порцию, Кубор отнес все ведра на самое высокое дерево, где их никто не мог достать. Когда все вернулась, то стали кричать на Кубора, чтобы он вернул им ведра, но Кубор отказался, заставив их тоже мучиться от жажды.
В конце концов, мужчинам удалось взобраться на дерево, и они избили Кубора, сбросив его на землю. Умирая, Кубор превратился в коалу и снова забрался на дерево, где живет по сей день. Он установил закон, согласно которому на коал можно охотиться и есть их, но нельзя снимать с них шкуру и ломать кости до того, как мясо будет приготовлено. Если этот закон не будет соблюден, мертвая коала вызовет сильную засуху, и все, кроме коал, умрут от жажды.
Когда я стала старше, я поняла, что эти истории принадлежат не только мне, как бы мне того ни хотелось. Я начала осознавать, что – в отличие от прочих историй в книгах, которые я проглотила, впитала, соединила воедино и присвоила, – эти истории «Времени сновидений» несут важный культурный смысл для моих одноклассников из семей коренных жителей, которых мне следует уважать. Не уверена, что когда-нибудь смогу забыть о своем увлечении, но могу, по крайней мере, признать ограниченность своих знаний и согласиться с тем, что читаю эти истории, воспринимая их в узких рамках собственного культурного фона и ожиданий, в данном случае – через призму знаний о природе.
История Кубора перекликается с другими историями, которые я слышала о коалах. Не только об их устойчивости к засухе, но и способности падать с большой высоты с деревьев, получать удары по голове, считаться мертвыми и все же выживать, вставать и уходить. А также об их жесткой шкуре, которую
