Брать живьем! 1919-й (СИ) - Юров Сергей

Я добежал до продовольственного склада и, смешавшись с толпой, стал оценивать обстановку. А она накалилась до предела. На порожках склада с винтовками па перевес стояли сторож и двое красноармейцев. Перед ними выстроилось пятеро или шестеро человек, с виду интеллигентных, но с весьма злыми лицами. Видимо, они и разжигали страсти. Один из них взбежал на нижнюю ступеньку и возвысил голос:

– Товарищи, мы все пришли сюда, чтобы взять то, что принадлежит нам по праву. Коммунисты жируют, барствуют, их столы ломятся от яств, а что имеем мы? Хлеб с солью, водицу с голью да лямку, пока не выроют ямку!.. Доколе терпеть?.. Хватит с нас! Попили кровушки большевички, пора им ответить по всем претензиям!

Стоявшие рядом со мной горожане кивали головами, размахивали картузами, приветствуя оратора.

– Гладко говорит, шельмец!

– А кто это?

– Да эсер какой-то.

На ступеньках вырос деревенского вида мужик в поддевке с черной ухоженной бородой.

– Граждане дорогие, петродарцы, большевики жмут не токмо здесь, в городе, но и на селе. Довели они нашего брата крестьянина до ручки, до полного и безвозвратного разорения. Забирают сынков наших на войну, от продотрядов продыху нету, в дворах хоть шаром покати – выгребают все дочиста! Старики мрут, бабы тощают, детишки малые пухнут от голода. Куды бедному крестьянину податься? Где найтить защиту?

Горожане поддержали и его, возмущенно хмуря брови и сочувственно поддакивая. Белобрысый парень, ухмыляясь, дернул своего убеленного сединами соседа за рукав.

– А это что за деревенщина, дядя?

– Хрен его знает!.. Нет, погодь-ка… Ага, он такой же деревенщина, Пашка, как мы с тобой циркачи-канатоходцы. Тоже из эсеров, нарядился мужиком, что б, тово, народ баламутить… Эй, мужичок, бородка-то у тебя никак отклеилась!

Ряженый эсер непроизвольно потянул руку к подбородку и под раскатистый смех скатился с порожек. Его сменил худощавый человек с горящими глазами и румянцем чахоточного.

– Товарищи! Петродаром управляют предатели революции! Партия лже-коммунистов и жидов переродилась, выбрала кривую дорожку явной контрреволюции. Нам с ней не по пути. Мы, левые эсеры, не разделяем ее гнилых идей. Опасаясь нашего влияния, большевики выдавливают нас с руководящих постов в профсоюзах и кооперативах, называют в своих газетах «лже-социалистами», «прислужниками буржуев», «пособниками Антанты»!.. Хватит терпеть хамство! Долой проклятые советы с еврейским царством! Долой коммунизм! Да здравствует партия социалистов-революционеров! Да здравствует социализм!..

– А это кто?

– Эсер главный, Митрохин!.. В Совдепе служил, занимал важную должность, а недавно из-за какой-то хрени насмерть разругался с большевиками.

К складу подтянулись купчики и приказчики, расправившиеся с пожарными на Базарной. Толпа, подогретая пламенной речью верховода эсеров, приветствовала их громкими криками. Рядом с Митрохиным встал тот же рыжий купчик в чесучовом пиджаке с гирькой в руках, нескладный верзила метра под два роста. Его левый глаз после столкновения с кулаком пожарного заплыл, едва был виден.

– Чего тут лясы точить?! Берем склад и идем громить Совдеп!.. А ну-ка, ребята…

Он осекся на полуслове, заметив, как в линию с двумя красноармейцами и сторожем становятся сотрудники Угро и с полдюжины милиционеров.

– Чего умолк, верста коломенская? – толкнул стволом револьвера в спину бывшего купчика Светловский. – Склад надумал брать, ну-ну! Только помни, рыжий протягалень, чем больше шкаф, тем громче он падает!..

Послышались смешки, но атмосфера у склада оставалась взрывоопасной. Взгляд Cветловского отыскал меня среди толпы. Я встал позади группы эсеров, показывая всем своим видом, что воду мутят именно они.

– Вижу, Митрохин здесь со своими дружинниками, – ухмыльнулся наш начальник, сдвинув наганом фуражку на затылок. – Ну, и чего вас сюда потянуло, Матвей Кузьмич?.. Приключений ищите? Народ баламутите, мол, большевики – сволочи, а эсеры все ангелы воплоти?.. Не советую здесь горланить!.. А вам, горожане, я вот что скажу. Не доводите нас до греха, ступайте себе подобру-поздорову домой. Вы, что, думаете на складах прорва товара? Нет и нет! Его ровно столько, чтобы Петродар не голодал в эту грозную пору.

– Брешешь, «уголовка»! – рявкнул эсер, стоявший возле Митрохина и потянувшийся рукой к карману.

Схватив его за шиворот и развернув к себе, я по всей форме провел хук с правой. Его голова откинулась назад, и он без чувств повалился на землю. Другие эсеры, недолго думая, кинулись на меня. Мне на подмогу тут же пришли Скворцов, Гудилин и Щербинин. Толпа шарахнулась по сторонам, давая нам и дружинникам эсеров место для потасовки, которая не преминула начаться. В ход пошли кулаки, локти, ноги. Уступать никто не хотел. Скворцов сгреб сразу двоих, ударил их друг об друга и отшвырнул, словно это были тряпичные куклы. Гудилин и Щербинин тоже были не лыком шиты и сражались как львы. Я технично, как учили, отбивал наскоки, не упуская возможности раздавать оплеухи направо и налево. Эсеры стали потихоньку отступать, но к ним присоединились бывшие купчики с приказчиками и буфетчиками, и пришлось пятиться назад уже нам. Кто-то из купчиков выхватил нож и попытался подло ударить мне в бок. Я едва увернулся. Тогда он сунулся с ножом к Гудилину, порезав ему руку. И в то же мгновение грохнул выстрел. Это Светловский решил положить конец драке, качнувшейся в сторону кровопролития.

– Довольно! – гаркнул он. – Расходимся или мы палим без разбору!

Эсеры и купчики, переглядываясь и чертыхаясь, начали отходить. Митрохин, буравя острыми черными глазами Светловского, злобно крикнул:

– Позор пособнику большевиков и его приспешникам!.. Вы все горько пожалеете об этом!.. Идемте, друзья, здесь не получилось, отыграемся в другом месте!

Толпа быстро схлынула с территории складов, как будто ее сдуло ветром. Только старики да старушки еще какое-то время оставались поблизости, но, в конечном счете, разбрелись по домам и они.

– Митрохин не врет, – сказал Светловский, спускаясь с порожек. – Сейчас еще где-нибудь устроит заварушку. Надо быть начеку.

Доведя охрану склада до пяти человек, он повел нас к зданию милиции. По пути мы окорачивали граждан, спешивших к продовольственному складу с сумками и мешками, и отправляли их восвояси. Многие не возражали, некоторые же посматривали на нас с плохо скрытой недоброжелательностью, если не сказать больше. Едва дошли мы до восточной кромки Коммунальной площади, как нам навстречу выскочил запыхавшийся милиционер.

– Товарищ Светловский, эсеры собирают митинг на бывшей Старобазарной площади!

– Вот, гад!.. Вперед, ребята!.. Гудилин, дуй к Журкину! Пусть перевяжет руку.

Через десять минут мы уже были на площади, которую не так давно переименовали в Революционную. Митинг, по всей видимости, возник задолго до появления Митрохина и его дружинников, но именно они повысили градус возмущения каменотесов и кожевенников, коих было большинство. Позади эсеров, как и у складов полчаса назад, теснились бывшие купчики и приказчики.

– Товарищи рабочие! – кричал с перевернутой бочки чахоточный Митрохин. – Самоуправству большевиков нет предела! Они железной метлой выметают из Совдепа неугодных представителей других партий, в частности меньшевиков и эсеров. Присваивают изъятые у граждан ценности, сытно кушают, предаются кутежам на закрытых вечеринках. Нельзя этого спускать им с рук… У них вся полнота власти, а где в магазинах нужные людям продукты? Там нет ничего, кроме соли, спичек и дегтя! Долой коммунистов! Да здравствует партия социалистов-революционеров!..

Ему не дал договорить один из каменотесов, занимавшихся своим делом в Каменном логу.

– Митрохин – мастер поговорить! Только дай ему возможность. А по мне так: ежели Советскую власть свергнут, работать нам, мужички, до изнеможения на буржуя, как это было прежде. Неужели мы добровольно подпишемся на это?..

– Смерть большевикам! – крикнул какой-то купчик с широким гладким лицом. – Месяц назад отправили одного брата на борьбу с Деникиным, сегодня с утра погнали другого отбиваться от Мамантова. Нехай сами берут винтовки в руки и идут воевать! Только их не заставишь лезть под пули, дудки!