Мила Хант - Эли Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень быстро тропинка приводит к расщелине в скале. Я проскальзываю туда. И иду дальше. Напряжение нарастает. Каньон сужается, я уже с трудом протискиваюсь между стен. И вот наконец – ветер яростно набрасывается на меня, холод кусает лицо. Открытое пространство, похожее на цирк, построенный самой природой. В центре этого амфитеатра – небольшое озеро, всё в ряби волн. Точно чёрный глаз со зрачком луны.
Шон стоит в двадцати метрах. Неподвижный, спиной ко мне.
Мы одни. Он медленно поворачивается, смотрит на меня и улыбается. Его голос взрывает тишину, рикошетом отскакивая от скал.
– Ты пришла раньше, чем я рассчитывал.
Я не спускаю с него взгляда, ловя каждый звук вокруг, каждое движение. Слова Шона бьют по мне наотмашь, как пощёчина. Он был в курсе, что я его преследую. И специально завёл сюда. В ловушку. В капкан из камня, воды и ветра. Шон хохочет.
– Ты не знала, что, когда один шар начинает повторять траекторию другого, на первый тут же поступает информация об этом. Ты вообще не очень много знаешь… о нас.
Я молчу. Я полностью сосредоточена.
– Потому что ты не из наших, правда? – продолжает он. – Странно, но я тут же это почувствовал. И Кейт тоже. Инстинктивно. Не надо было мне слушать брата. Независимые и взрывные девушки, не подпускающие близко, всегда производят на него большое впечатление. Вот он и позволил ослепить себя. А я видел: тут что-то другое.
Я не перебиваю. Не возражаю. Не вхожу в игру. Но время на его стороне. Если Шон предупредил кого-то, то этот кто-то будет здесь с минуты на минуту.
– А теперь? – бросает он. – Чем займёмся?
Шон начинает медленно приближаться, с каждым шагом становясь больше и опаснее.
– Обычно ты более разговорчивая. И более гордая. Куда делась твоя воинственность?
– Стой где стоишь.
У Шона, разумеется, нет никаких причин подчиняться. Он уже в трёх метрах. Я направляю на него свою пушку, привезённую из Центра. Он лишь усмехается и широко разводит руки.
– Ты боишься меня? Видишь, я ведь даже не вооружён. Почему же ты следовала за мной, если я тебя так пугаю? Или, может… ты ищешь не меня?
Шон ещё больше приближается.
– Что ты ищешь? Других? Группу людей, да?
Он разражается хохотом.
– Можешь передать своим приятелям из Центра, если, конечно, выберешься отсюда живой, что зря стараются. Они никогда не смогут добраться до Клана.
Каждая фраза обрушивается на меня как удар кулака. Шон даёт мне время переварить и продолжает:
– Надеюсь, ты ещё не окончательно решилась выполнить их приказ?
Он смеётся всё громче. Пот льёт с меня градом, несмотря на холод. Я разоблачена. Мои намерения раскрыты. И Шон, несомненно, входит в Клан. И, видимо, не он один знает о том, кто я такая. И здесь он, скорее всего, тоже не один. У меня не остаётся выбора. Он сам себя приговорил.
Я сосредотачиваюсь.
Шон резко перестаёт смеяться и замирает с открытым ртом. Словно на его горле неожиданно затянулась петля. Мои слова раздаются у него в голове:
– Повернись.
Теперь Шон повинуется. Он идёт не торопясь. Расслабленно, будто меня тут нет. А есть только направление, которое я изо всех сил указываю ему, внедрившись в его мозг.
Он останавливается, дойдя до кромки ледяной воды. Мне приходится давить. Я практически ору внутри его черепа:
– Иди, Шон! Вперёд! Приказываю!
Меня шатает. Опираюсь на скалу, чтобы не упасть. Потом выпрямляюсь. Давай же, Мила. Не отступай. Ты знаешь, для чего это делаешь. Если я сейчас поддамся эмоциям, уступлю затапливающему меня ужасу, всё пойдёт прахом. Либо он, либо я. Без вариантов. Я с удесятерённой силой вгрызаюсь в его мозг.
Волны расходятся по поверхности озера вокруг Шона. Он заходит по колено, по пояс. Трясётся от холода.
– Вперёд!
Его футболка пузырится, полы пиджака плывут рядом. Вскоре уже и подбородок погружается в воду. И вдруг над озером раздаётся зловещий звук, от которого я подпрыгиваю. Как безумная озираюсь кругом: ничего, никого. Потом до меня доходит: это стонет Шон.
– Замолчи! – внутренне умоляю я.
Мольба на него не действует. Он стонет всё громче. Я зажимаю уши – без толку. Начинаю задыхаться. Пора уже кончать с этим. Можно, конечно, его пристрелить. Но я хочу, чтобы всё выглядело как несчастный случай. Или самоубийство. Поэтому я продолжаю, несмотря на панику. И Шон делает шаг. Стон переходит в бульканье. Я обливаюсь слезами, обезумев от животного ужаса и отвращения к себе.
Уже только макушка Шона торчит над водой. Пузыри поднимаются на поверхность, закручиваются в маленькие водовороты. Шон всё ещё сопротивляется. Но не всплывает. Наконец гладь воды становится идеально ровной. Даже ветер стих. Опустошённая, я поднимаю голову.
Я сделала это. Снова.
Я стою там бесконечно долго. Не способная ни шевелиться, ни дышать, ни даже плакать – источник иссяк. Я убила первого из шефов Демоса.
33
Вот я наконец добралась до шара. И сижу в нём согнувшись, не в силах даже открыть глаза. Единственная мысль бьётся в голове: я – убийца. Я стала палачом своего ровесника, парии, в мире, который перевернул меня, где я, возможно, впервые в жизни ощутила настоящую радость и полную свободу. Я испытываю отвращение к себе. Пройдёт ли оно, когда я совершу следующее убийство? И все остальные?
Шар высаживает меня у леса. Я пробираюсь к реке как робот. Не обращая внимания на агрессивную растительность, на неровности почвы.
Я иду вдоль берега, онемевшая, ледяная, как эта вода. Я не произношу ни слова, даже не дышу. Уже глубокая ночь. Деревья, кажется, стали больше и словно приблизились к реке. Наконец я решаюсь.
– С., вы слышите меня?
Проходит несколько секунд – и вот в приёмнике, вживлённом в моё ухо, раздаётся:
– Мила…
От этого глубокого голоса кровь стынет у меня в жилах. А я-то надеялась, что немного успокоюсь, услышав его. С. – не человек, он рука, которая держит меня и превращает в монстра.
– Я убила одного из шефов Периферии. Передайте леди
