Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Появление щупальца Джоу прозевал. Только что рядом с ним никого и ничего не было, и вдруг мерзко – наждачкой по оголенным нервам – зашуршало. Раздалось осторожное постукивание, точно пяток птичек с железными клювиками испытывали прочность станины пресса. А затем над ящиком, которым прикрылся Джоу, поднялось оно. На конце оно было с руку, далее – постепенно утолщалось. Оно состояло из множества тех самых оплетенных металлической сеткой шлангов, которые Ируд оснащал наконечниками. Шланги перекручивались наподобие мышц из анатомического атласа. Щупальце усеивали стальные крючочки – размером от рыболовного до такого, что не грех и на багор надеть. Конец увенчивал металлический присосок. Щупальце было ощутимо горячим, от него пахло резиной, нагретым солидолом и почему-то рыбой.

Неспешно раскачиваясь, дюйм за дюймом, оно приближалось к Джоу. Сегменты на присоске то надвигались друг на друга, образуя подобие бутона, то вновь расходились цветочком. Белая резина между ними, необычайно похожая на жевательное «тесто», гадко выдавливалась.

«Если эта штука вцепится мне в лицо…» – подумал Джоу и судорожно лягнул ногой по ящику. Ящик опрокинулся, штуцеры рассыпались. Щупальце резко сместилось, начало шарить по полу, гремя деталями. Потом вновь зашуршало, уползая прочь. Оно двигалось по цеху, наводя ужас на попрятавшихся людей, что-то ломало, что-то роняло. Сил в нем было, кажется, безмерно. В помещении давно стояла мертвенная тишина, нарушаемая лишь воем извергаемого из лопнувшей трубы пара да эхом от падающего оборудования. Затем щупальце будто чего-то напугалось: резко вскинулось к потолку, так же стремительно опустилось вниз и сгинуло в клубах пара. И дальше – в кладовой.

Джоу следил за ним неотрывно и поэтому увидал, как в проеме складской двери, уже после исчезновения щупальца, промелькнуло нечто круглое, влажно блестящее. Гипнотизирующее. Словно глаз гигантского кальмара.

Промелькнуло – и пропало, точно не было.

– Господи боже! – с ужасом выдохнул кто-то.

Наконец загорелся свет. И одновременно в цех ворвались молодцы из охраны – как будто ждали этого момента за дверью.

Джоу, ладонью массируя левую сторону груди (в районе сердца начало покалывать), выбрался из укрытия. На участке царил страшный разгром. Повсюду разливались лужи масла. Масляные потеки виднелись и на стенах. Подвесная трансмиссия была перебита в трех местах, вывороченный коренной подшипник валялся рядом с прессом Ируда. Миниатюрный и чертовски дорогой фрезерный станочек, на котором однорукий Ди виртуозно изготавливал запчасти, был напрочь сорван с креплений. Ровно посредине цеха, на единственном свободном от обломков участке, лежало тело. Узнать погибшего не представлялось возможным. Человека будто сначала раздавили в огромных прокатных валках, а потом небрежно скомкали и бросили на пол.

Вокруг него стала понемногу собираться толпа. Рабочие переглядывались и негромко переговаривались, пытаясь выяснить, кого среди них недостает. Некоторые, едва взглянув на труп, убегали, прикрывая рот рукой. Кого-то рвало.

– Не наш, – сказал над ухом у Джоу Красавчик Энцо. – Правую кисть отдам – не наш. Эта штука притащила его с собой. Эта чертова железная клешня.

– Щупальце, – сказал Джоу.

– Что?

– Не клешня, а щупальце. Оно было рядом со мной, Красавчик. Ближе, чем вот ты сейчас.

– А глаз вы видали, братья? – просунул между ними голову однорукий Ди. – Глаз, а? Видали, а?

– Видали, старичок, – сказал Джоу. Энцо кивнул.

– Он же в дверь не помещался! – пискнул Ди. – Это у кого такие глаза-то, а? Я вас спрашиваю, сопляки! Вы почему не отвечаете-то, а?

Джоу без замаха залепил ему пощечину. Ди всхлипнул и умолк.

Охранники понемногу начали теснить рабочих прочь от страшного мертвеца. С необъяснимым запозданием появился и господин Бифер. Щеки у него тряслись, глаза были выпучены, из пасти несло таким могучим винным духом, что казалось: в господина Бифера влили целую цистерну спиртного. Самого различного спиртного, от эля до самогона, совершенно без разбора. На ногах, впрочем, он держался поразительно крепко.

Первым делом господин Бифер засветил паре человек по мордам, а уж после – заорал. Орал он исступленно, обходясь без единого пристойного слова. Раздавать тумаки при этом он не прекращал ни на секунду. Народ поспешно расползался ближе к своим рабочим местам. Кое-кто даже начал приводить их в порядок – явно лишь для того, чтобы занять руки.

Вскоре после господина Бифера прибыл какой-то чин из директората. У чина имелся жестяной рупор, через который «коллегам и товарищам» объявили, будто на покойника упала станина пресса, оборвавшаяся с крана. Никакой станины поблизости не было, но люди не спорили. Когда чин окончил задвигать свою насквозь фуфловую речь, охранники стали выгонять рабочих прочь.

Уходили с облегчением.

– Не забывай, в половине девятого у «Канатоходца», – напомнил Энцо.

– Не забуду, – пообещал Джоу. – Мне сегодня позарез нужно надраться, Красавчик.

– Не одному тебе, усатый, – сказал Энцо.

Из «Канатоходца» выкатились изрядно на бровях. А все пустобрех Ди! История с явлением на фабрике металлического щупальца и пятифутового глаза крепко дала ему по мозгам. Только и разговоров было, что о Вивисекторе, исполинских кальмарах, гигантских анакондах и крокодилах-людоедах. Про хруст костей в шестеренной клети однорукий начал рассказывать слишком поздно.

– Где «волы»? – блажил поминутно икающий мастер Ковач. – Где прячутся эти, ик, трусы?

– Найдем! – успокаивал его Красавчик Энцо. Он едва ли не единственный сохранял отдаленное подобие трезвости.

– А может, махнем к сиамцам? – дергал всех за одежду однорукий Ди. – К сиамцам, а? На столбы развешаем, лодырей желтых. А? Мы вкалываем как проклятые, а они пляшут с кукольными китами!

– Далековато до них, старина, – рассудительно сказал Энцо. – Пока добредем, ночь кончится.

– Тогда под землю! – не унимался тот. – Наловим крыс бледнорожих – и на фонари. Украсим родной квартал гирляндами! Д-детей же воруют, суки…

– Сперва «волам» навешаем, дальше посмотрим.

– Тогда чего мы стоим? Вперед!

– Не надо вперед, – сказал Джоу. – Вон они, сами в гости торопятся.

«Волов» было человек семь. Они с гоготом, свистом и обезьяньими ужимками гнали по улице странную парочку. Мужчина, если судить по одежде, был самым настоящим «чистеньким», аристо. Лицо у него было разбито до последней степени, волосы на непокрытой голове всклочены и перемазаны не то кровью, не то грязью. Его спутница «чистенькой» определенно не являлась. То ли цыганка, то ли шлюшка из Горелой Слободы.