Дьявол предпочитает Armani (СИ) - "К.О.В.Ш."

— Полина, посидите немного, отдохните, я сейчас вернусь.

И прежде чем она сказала хоть слово, он вышел. И действительно вернулся спустя десять минут, сжимая в руке портфель. Без лишних слов помог девушке собраться и выключить компьютер, а потом подал ей свой локоть.

— Держитесь, — строго сказал он.

Поля смутилась и не решилась ухватиться за предложенную ей руку. Хватит с нее потрясений на сегодня.

— Я сказал, держитесь, Полина, — повторил зам настойчиво. — Я не хочу, чтобы следующий обморок случился с вами в коридоре.

— Я обычно не падаю в обмороки, — честно сказала девушка, нерешительно обхватывая его руку. — Простите, что доставила проблем, и еще ведь полчаса до конца рабочего дня…

— Как думаете, я достаточно большой начальник, чтобы уйти немного пораньше? — неожиданно весело спросил Даниил Александрович.

— Да, но…

— Никаких «но», Полина, — перебил ее мужчина. — Я все равно сделал все дела на сегодня, а вы ранены. Знаете, что вам сейчас нужно? По-настоящему сладкий кофе быстро поставит вас на ноги. Или десерт. А можно и то, и другое. Рядом с моим домом есть прекрасная кофейня…

Дальше Полина уже не слушала. Она просто сжимала пальцами тонкую ткань его пиджака, и вдыхала его запах, совершенно не думая о том, что будет дальше. И пусть он вольет в нее приторно-сладкий апельсиновый раф, накормит ее сверху ненавистными капкейками — это неважно, ведь когда ей было плохо, он был с ней рядом. Снова.

Давай устроим дестрой

Света снова и снова смотрелась в зеркало, не понимая, нравится ей то, что она видит, или все-таки не очень. Она нанесла минимум косметики и теперь ей было как-то неуютно, но с другой стороны, совсем не хотелось, чтобы вся ее красота растеклась по лицу в самый ответственный момент. Хотелось надеть что-нибудь яркое, сногсшибательное и сексуальное, но она переживала, что мама что-нибудь заподозрит — с чего бы ей наряжаться, если она собиралась на пижамный вечер к Полине? Поэтому блондинка ограничилась юбкой и укороченной блузкой ее любимого горчичного цвета.

Хотя, какая в конце концов была разница, что на ней надето, если под всем этим на ней роскошный комплект белья, который она в приступе очередного шопоголизма купила вместе с Полей. Представив, как Паша увидит ее в нем, девушка смутилась и покраснела. Мысли о том, что будет вечером, снова повергли ее в какое-то странное состояние: тревога, предвкушение и возбуждение, которое преследовало ее с самого утра. Светка тряхнула головой, но это нисколько не помогло ей очистить сознание, которое и без того было как в тумане.

Она в который раз перепроверила небольшой рюкзачок в цветочек, куда закинула все самое необходимое для ночевки у Паши, а потом вышла из комнаты, надеясь, что не столкнется в коридоре с мамой, которая что-то увлеченно втолковывала близнецам.

— Светаджан! — услышав хлопок двери, Ира вышла в коридор, сжимая в руках лоток. — Возьми печенье, покушаете с Полиночкой, — она проследила, чтобы дочь утрамбовала печенье в рюкзак, а потом вдруг улыбнулась. — Душа моя, ты такая красивая, — она протянула руку и заправила девушке за ухо упавшую на лицо прядь.

Света вдруг испытала какой-то удивительный прилив нежности. Она слегка наклонилась и потерлась кончиком своего носа о ее, как когда-то в детстве. А потом улыбнулась и, схватив с комода ключи, вышла из квартиры. Выйдя из подъезда, она обернулась и увидела, что мама выглядывает в окно и машет ей рукой. Махнув ей в ответ, Света пошла к метро. Она уже слегка опаздывала, но спешить не хотелось. Она как раз собиралась позвонить Полине, которая планировала навестить родителей и наверняка еще тряслась в электричке, как телефон сам завибрировал в кармане. Звонил Паша.

— Привет, я опаздываю, но совсем чуть-чуть, — затараторила Светка. — Зато я с печеньем и…

— Свет, не приезжай, — голос Паши был каким-то отчужденным и звучал совсем не так, как еще пару часов назад, когда они прощались после работы.

— Почему? У тебя что-то случилось?

— У нас ничего не выйдет.

— В смысле, сегодня? — Света спросила это таким жалким дрожащим голосом, что стало стыдно за себя. И в то же время ей было все равно. Наверное, она что-то не так поняла, наверное, у него просто появились дела. Или что-то в этом роде.

— В смысле, совсем, — перерубил последнюю надежду мужчина.

— Почему сейчас? Паш, что случилось? — она не понимала, зачем он это говорит. Не понимала, что могло измениться всего за пару часов. Она ждала каких-то пояснений, но Паша молчал.

Он не знал, как объяснить Свете, что, когда он возвращался домой, у подъезда был припаркован знакомый кислотно-зеленый байк. А на кухне, пропахшей дымом, сидела любовь всей его жизни. Они с Настей начали встречаться еще в универе, но у них вечно что-то не клеилось. Они сходились, «навсегда» расходились, пытались встречаться с кем-то еще, а потом она неизменно появлялась на его кухне. Не знал, как объяснить, что, увидев ее, почти полностью обнаженную, укутанную в дым тонкой сигареты и его старую, потертую кожанку, которую он носил еще на втором курсе, Паша забыл обо всем, в том числе и о Свете. И только сейчас, лежа на смятых после бурного примирения простынях, он вспомнил о том, что она должна приехать, и позвонил ей. И, наверное, ему должно было быть стыдно, но он был слишком счастлив, чтобы думать о том, каково сейчас Свете, которая наверняка уже выехала к нему.

— Паш? — тихо позвала Света, и в унисон с ней раздался другой женский голос: низкий, с легкой хрипотцой. Мгновения хватило, чтобы блондинка все поняла. Паша был не один.

Света сбросила звонок, а потом еще какое-то время тупо смотрела на телефон. А потом вдруг почувствовала, как по щекам текут слезы, непрошеные, горькие и злые. Первым порывом было пойти домой, но что она скажет маме? Соврет, что поругалась с Полей?

Она посмотрела на телефон, а потом уже звонила Полине.

— Поль, он меня бросил, Поль, — пробубнила Света, даже не пытаясь придать голосу жизнерадостности. — Поль, гадалка была права — у него другая женщина.

— Чего-чего?! — Поля не сдержалась и крикнула это так громко, что на нее зашикали бабушки, сидевшие рядом в электричке. — Свет, стой, где стоишь, я пересяду на другую электричку и вернусь, слышишь? Хотя, у тебя же есть ключи от моей квартиры, жди меня там.

— Они дома, — прохныкала Света, — я туда не пойду. Мама начнет допрашивать и…

— И что ты будешь делать? На лавочке меня ждать?

— Лучше на лавочке, — упрямо сказала блондинка.

— Ладно, как хочешь, — не стала спорить Поля. — Тогда иди сядь где-нибудь и жди меня.

Они проговорили еще какое-то время, точнее Поля пыталась как-то утешить Свету, которая никак не могла перестать плакать и отвечала что-то невпопад. Ей было ужасно противно от того, что Паша ей правда нравился, нравился настолько, что она готова была пренебречь своими принципами, а он… а он уже нашел с кем развлекаться. Да еще и позвонил ей по телефону, как будто она совсем ничего для него не значила. И от этого было еще гаже.

Когда Полину стало совсем плохо слышно из-за некачественной связи, Света уже перестала плакать и теперь просто смотрела на чертов телефон. Хотелось перезвонить Паше и высказать все, что она о нем думает, а еще лучше найти его гребаный байк и спустить колеса или расхреначить его ломом. Эта мысль приятно согрела ее сердце, а руки сами собой потянулись к печенью, которое дала мама.

Открыв лоток, Света посмотрела на печенье и снова начала плакать. Мама как будто чувствовала, что оно понадобится: в отличие от Полины, которая от расстройства не ела, Света всегда заедала стресс. И вот сейчас она сунула в рот печенье и стала жевать, даже не пытаясь утирать слезы: какое ей теперь дело, как она выглядит? Гадалка не соврала про любовницу, а значит права и в остальном. В ближайшее время ей ничего не светит.

— Светлана? — девушка с удивлением услышала голос Даниила Александровича. Вскинув глаза наверх, она увидела зама и еще какого-то парня рядом с ним. — Вы в порядке? — с сомнением спросил он.