Дьявол предпочитает Armani (СИ) - "К.О.В.Ш."

— Когда вы получите карточку от его двери, можно будет осмотреть его кабинет, — мужчина слегка наклонился и его губы едва ли не касались ее кожи, а его дыхание опаляло. — Чем реже он будет тут появляться, тем лучше для нас.

— Да, но я не уверена, что это хорошая идея, — Поля набралась смелости и обернулась.

Теперь их лица разделяли какие-то миллиметры, и это могло бы быть почти романтичным, если бы не борьба взглядов, которая продлилась совсем недолго, а потом зам победил. Он накрыл ладонь Полины своей и посмотрел на нее так, что она не смогла продолжить спор.

— Я буду рядом, — заверил он, проникновенно глядя в ее карие глаза.

Он был так увлечен своими планами, что не заметил, как расширились ее зрачки, как участилось ее дыхание, как побледнели ее щеки, от этих слов. Полина замерла, отгоняя мысли о том, что он имеет в виду только их общее дело, позволяя всего на мгновение представить, будто он говорит это ей. Не ассистентке-Полине, а девушке-Полине, сердце которой вот-вот вырвется из груди и сбежит в окно, не выдержав эмоционального потрясения. Она вся сжалась до крохотной точки, где его пальцы нежно сжимали ее кисть, а его глаза смотрели на нее так, словно она лучшее, что могло быть в его жизни.

Если бы он сейчас ее поцеловал, она бы просто умерла от счастья, но вместо этого, он весело ей подмигнул, расценив ее молчание, как согласие, и шутливо кивнув головой, вышел из кабинета, оставив ее в полнейшей растерянности. Проводив глазами медленно закрывавшуюся дверь, Поля вдруг почувствовала, как тяжелые слезы обиды сами по себе потекли из глаз. А потом она с удивлением, словно со стороны услышала сдавленный всхлип, а потом ей стало так обидно, что она позволила себе еще один. А потом еще один.

Она чувствовала, что ее рыдания вот-вот станут неконтролируемыми и, порадовавшись, что она одна в кабинете, полезла в ящик стола за платком, как вдруг Даниил Александрович снова появился на пороге.

— Полина, что случилось? — растерянно спросил мужчина, глядя на застывшую у стола девушку.

У нее была ровно секунда, чтобы что-то предпринять, чтобы выдумать причину для своих слез. Вдруг она наткнулась на канцелярский нож, который был в ящике и, не раздумывая, одним движением выдвинула его и с силой провела по нему большим пальцем. Пусть лучше так, чем он будет считать ее слабачкой, или, хуже того, поймет, что она плакала из-за него.

— Кто-то не закрыл нож, — всхлипнула Поля, показывая заму залитую кровью ладонь — она порезала палец неожиданно глубоко, прямо посередине подушечки.

Увидев порез, из которого стремительно лилась кровь, девушка вдруг закатила глаза и стекла в кресло, стоявшее за ее спиной.

— Черт!

Паша устало потирал виски: хотя он частенько проводил целый день, не отрываясь от монитора, сегодня работы было в три раза больше, чем обычно, да и что-то подсказывало ему, что скоро придется покупать линзы помощнее. Подумав об этом, он нахмурился, и как раз в этот момент в его кабинет впорхнула Света.

— Ну, и чего ты кривишься? — весело спросила она, присев на край его стола. — Ты хотя бы на обед выходил сегодня?

— Не, работы много, — повел плечами мужчина, устало улыбаясь. — Ты какими судьбами?

— А так просто зайти нельзя? — надулась блондинка, собираясь встать.

— Тц, — Паша, поймал ее руку и удержал на месте. — Я рад, что ты зашла. Просто устал.

— Опять на телок пялишься каких-нибудь? — подозрительно спросила Света и едва ли не легла на его стол, пытаясь заглянуть в монитор. — Фи, как скучно, — протянула она, убедившись, что там ни телок, ни вообще каких-либо картинок: сплошные цифры и какие-то загрузки.

Паша протянул руку и прикоснулся к ее щеке. Кожа у Светы была мягкой и бархатистой. Он легонько ущипнул ее за щеку, зная, что она сразу же начнет шипеть и возмущаться, а потом попытается отомстить. Так и получилось: одним движением блондинка спрыгнула со стола, а потом оказалась у него на коленях, а ее острые ногти скользнули по ребрам айтишника. Щекотки он не боялся, но ему нравилось, когда Света забиралась ему на колени. Он притянул ее к себе так и закрыл глаза. Ему стало очень хорошо.

— Не шебуршись, — попросил он, зарываясь пальцами в ее волосы. — Посиди спокойно.

Света недовольно засопела, но послушалась. Прижавшись ухом к широкой груди мужчины, она слышала, как бьется его сердце: размеренно, мощно и очень успокаивающе. Паша всегда был слишком спокойным, а на его фоне она чувствовала себя маленьким щенком, который тявкает и кусает за ухо большого пса, который даже хвостом не шевелит, позволяя мелюзге дурачиться. Сравнивать себя с глупым щенком было как-то досадно.

— Паш, я тебе нравлюсь? — неожиданно тихо спросила девушка, не поднимая глаз.

— Нет, я всем подряд сдаю свои колени в аренду. Недавно вот, Машка заходила, — спокойно ответил Паша, за что тут же получил легкий тычок в живот. — А зачем ты тогда задаешь глупые вопросы? Сама же знаешь, что да.

— Понятно, — протянула Света, а потом спрыгнула на пол и посмотрела на него. — Дурак ты, — выдала она и ушла так же резко, как и пришла.

Паша недоуменно смотрел на резко захлопнувшуюся дверь, совсем не понимая, что это только что было.

— Глупая, блохастая дворняга, — бормотала Света, негодуя. Что-то ей подсказывало, что между «нравиться» и «любить» пропасть глубже, чем Марианская впадина.

«И почему нельзя любить меня за то, что я такая великолепная? И вообще, ему бы умереть от счастья, что я обратила на него внимание, а он тут про Машку шутит. Глупая Машка, захомутала Дениса в пол пинка, правда он все равно ее бросил, так что она вполне может начать подкатывать к Паше… Черт!»

Света круто развернулась и пошла назад, грозно цокая каблуками. Точно, может он и пошутил про Машку, но в каждой шутке, доля шутки, а остальное правда. И вообще, с чего он сказал про Машку? Может, она и есть та самая разлучница из гадания?

Почти поверив, что так оно и есть, Света ворвалась в Пашин кабинет и едва не налетела на айтишника, который как раз собирался выйти.

— И куда это ты собрался? — вскинула брови блондинка. — Уж не Машу ли проведать?

— Именно к ней я и собирался, — кивнул Паша, проворачивая ключ в замке, закрывая кабинет.

— Ты чего… — договорить Свете не удалось, потому что требовательные губы айтишника впились в ее накрашенный алой помадой рот.

Света знала, что он размажет ей помаду, что опять взлохматит ее волосы, в которые так любил зарываться пальцами, что в очередной раз не даст ей повозмущаться, заткнув поцелуем, от которого подгибались ноги. И в очередной раз она сдалась, позволяя прижимать себя к двери и целовать, как в последний раз. Разве что-то могло иметь значение, когда вся она превращалась в оголенный нерв, стоило ему к ней прикоснуться?

Она закрыла глаза, позволяя себе освободиться от всего, что крутилось в голове весь этот день, а потом слегка отстранилась и посмотрела на Пашу.

— Завтра, — вдруг выдохнула она, нервно облизнув губы.

— Что?

— Завтра я останусь, — прошептала Света, пряча лицо у него на груди.

Открыв глаза, Поля увидела прямо над собой лицо зама, который что-то делал с ее рукой. Она хотела снова поднять руку, чтобы посмотреть на порез, но Дан удержал ее, слегка сжав запястье.

— Потом. Не хочу, чтобы вы хлопнулись в еще один обморок. Вы меня напугали.

— Извините, я…

— Ничего страшного, — отмахнулся зам, выискивая в аптечке антисептик. — Никто не любит вид собственной крови. А канцелярские ножи придумал Сатана.

Поля дернула уголком рта, изображая улыбку, хотя ей было совсем не весело. Разрыдаться, порезать руку, а потом хлопнуться в обморок — прямо представление устроила. Конечно, это все было не из-за крови, а от нервного напряжения: защита, промышленный шпионаж и безответная влюбленность, и вот она сползает в обморок, как какая-нибудь японская школьница.

Она полулежала в кресле, а зам колдовал над ее порезом, аккуратно вытирая полотенцем кровь и обрабатывая рану антисептиком. Он все еще опасался, что девушка снова вырубится, поэтому то и дело поглядывал на ее лицо. Она была очень бледной, только глаза немного покраснели от слез. Что-то внутри сжалось от такого зрелища, и он вдруг понял, что не может просто оставить ее такую измученную и несчастную.