Ледовое небо. К югу от линии - Еремей Иудович Парнов

— Он самый, — подтвердил Кусов. — Андрей Петрович намерен создать резерв жилой площади примерно на шестьдесят тысяч человек. Это в наших условиях, когда жилья и без того не хватает, а стройпроблема по-прежнему остается самым узким местом. Если хотите знать мое мнение…

— Идея, в принципе, перспективная, — одобрил Веденеев, пресекая преждевременную дискуссию и с легкостью профессионального дипломата поспешил успокоить другую сторону: — Но поспорить есть о чем, безусловно, есть.

— Согласен, — Мечов почти машинально воспользовался временным преимуществом, чтобы обкатать предварительные наметки. — Спорить не только можно, но даже необходимо. Главное — принять, действительно, в принципе, — он одарил Веденеева благодарной улыбкой. — Потому что прежние принципы нас уже не устраивают. Чем мы руководствовались прежде?.. Планировали небольшой поселок, а создали великолепный город…

— Потом появился спутник, — мгновенно уловил его мысль Лосев.

— Верно!.. А завтра что? Вдруг нефть откроют? Или алмазы? Будущее необходимо предвидеть, обдуманно и целенаправленно строить его.

— Поэтому вы с такой иронией отнеслись к проекту вашего товарища, — подытожил Игорь Орестович. — Пусть наивному, но так или иначе, предвосхищающему будущее.

— С иронией? Да, я в принципе отрицаю подобные идеи. Стеклянный колпак означает, что развитие остановилось, а я уверен в обратном. Освоение Севера только теперь и начинается. Обдуманное, социально обусловленное, экономически обеспеченное.

— А это? — Петр Савельевич угрюмо кивнул на свои руки. — Нет, Андрей Петрович, не начинается, продолжается.

— Я другое имел в виду, — поправился Мечов. — В наше время, в теперешнее, впервые стало возможно комплексно охватить всю систему: техника — человек — среда. Жесткая специализация нас уже не удовлетворяет даже с точки зрения чистой экономики. В хозяйственный оборот должны быть включены все ресурсы Таймыра. Не только руды. Мы у себя хоть и не занимаемся хлебопашеством, но могли бы, например, наладить производство удобрений. Они нужны стране, особенно двойной суперфосфат.

— Видите, куда гнет? — чуть ли не восхитился Кусов. — Однако, размах!

— Дорога? — пожал плечами Лосев. — Транспортные расходы?

— Когда-нибудь и дорога будет. Не только на Уренгой — Сургут — Тюмень. Жизнь подскажет, где строить. Может, даже на БАМ выйдем… В план мы это пока не закладываем, но в голове держать невредно.

— А удобрения? — быстро спросил Петр Савельевич. — Это как, ближняя перспектива или же дальняя?

— Ближайшая, — Мечов упрямо сдвинул брови. — Я знаю, что навлеку на себя целый шквал обвинений, но добьюсь включения этой позиции в план… Честно говоря, мне не столько суперфосфат нужен, сколько чистый воздух. Новое химическое предприятие позволит нам полностью утилизировать сернистые газы металлургического производства. Только тогда проблема охраны окружающей среды будет окончательно решена. Можете не сомневаться, Петр Савельевич, все подсчитано и разложено по полочкам. С технической или экономической стороны не подкопаешься. Это я как химик говорю, как профессионал.

— Допустим. А повезете как? Неужто Севморпутем? Дорого обойдется государству подобное удобрение.

— Может быть и так, для начала… Тем скорее проложим дорогу. Навигацию опять же продлим.

— Пока каравана дождешься, весь суперфосфат с черноталом в реку утечет. Последняя рыба передохнет, чего доброго.

— Право, товарищи, — Игорь Орестович обнаружил признаки нетерпения, — нам еще не раз представится возможность всесторонне обсудить перспективы развития комбината. В более подходящей обстановке.

— К тому времени Герман Данилович третью статью выпустит и спорить нам с товарищем Мечовым будет намного труднее, — собрав губы ниточкой, высказал свое опасение Кусов.

— Лично я не считаю себя знатоком во всех областях промышленного производства, — твердо сказал Веденеев. — Конечную оценку дадут, как и положено, специалисты. Андрей Петрович показывал вам проект, разработанный поисковым цехом? — спросил он Германа.

— Для меня это темный лес, — признался Лосев, — сернистый газ, суперфосфат, утилизация… Но даже если бы я и решился поддержать без оглядки подобные начинания, последний аргумент все равно, вы правы, остается за практикой. Сила печатного слова велика, но не беспредельна, — обратился он к Кусову. — Цифры подчас убеждают больше любых слов.

— Поживите с мое, — проворчал Петр Савельевич. — Ну, мы еще увидимся… Поехали, Игорь Орестович?

— Да, пора. Счастливо отдохнуть и поработать в «Вальке», — радушно простился секретарь горкома.

— В чем дело? — спросил Герман Данилович, когда остался наедине с Мечовым. — Старый же человек! Зачем ты даешь втянуть себя в бесплодные споры. Так серьезные вопросы не решаются. Веденеев, кстати, явно на твоей стороне, по крайней мере в главном, но ты и его временами ставишь в трудное положение.

Они оделись и вышли на улицу. Было холодно, накрапывал мелкий дождик. Сумеречное небо дышало туманом предзимья.

— Не знаю, — сказал Мечов.

— Что именно? — не понял Лосев.

— Не пришла Валентина.

— Куда?

— Я просил ее зайти за нами, но она не пришла.

— И только-то?

— Все очень плохо, Гера. Вчера я сделал ей предложение, а она ничего не ответила, — Мечов скользнул потухшим взором по уходящим в бесконечность фонарям. — И не пришла.

— Это что-нибудь значит?

— Думаю, очень многое… Именно теперь…

— Почему?

— Последние дни меня не оставляет чувство, что в ней идет какая-то мучительная переоценка. Не знаю, как объяснить, но… Одним словом, впервые в жизни от меня почти ничего не зависит. Я не могу достучаться. Любая попытка помочь ей или же помешать оборачивается против меня. Без слов, без упреков, но необратимо. Я потому и предложил пожениться, что не мог выдержать этой молчаливой, подвергающей сомнению каждое слово и каждый шаг переоценки. И сразу понял, что сделал только хуже.

— Это настолько подкосило тебя?

— Не подкосило. Я лишился чего-то необыкновенно важного. Это глупо, и ты не обращай внимания, но я чувствую себя чуть ли не голым. Исчезла внутренняя основа и все, почти все, потеряло свою притягательность.

— Что я тебе могу сказать?

— Ничего.

— Переболей.

— Придется, Гера.

— Ты знаком с фрейдовской теорией замещения?

— Весьма отдаленно.

— Я тоже. Но упаси