Обитель снов - Андрей Гребенщиков

– Шустрила Мудрый, – непонятно съязвил гость и, уподобляясь сталкерам, покрутил пальцем у виска. – «Волк» до ста двадцати разгоняется, только это совсем не значит, что мы двести сорок километров на всех парах проскочим. Дорог в прежнем смысле слова не существует, одни только направления, да и те уставлены брошенным и сгоревшим при Катастрофе транспортом. Это раз. Два: ехать придется не по выжженной пустыне, а по густо населенной всякой нечистью местности. И нашему визиту вряд ли кто будет особенно рад. Три: маршрут не знаком ни тебе, ни мне. До войны я, конечно, частенько здесь путешествовал, да, боюсь, вряд ли хоть что-то узнаю. Тем более, срезать лишние километры нам придется по полнейшему бездорожью, такими путями я в прошлом не увлекался, предпочитая ровное шоссе. Четыре: сталкеры в один голос утверждают, что в интересующем нас районе появилась некая труднопроходимая Топь, и я пока не в курсе, как мы будем ее форсировать. В худшем случае – пешком.

– Звучит совсем хреново, – Ник нахмурился, услышанное его напрягло. Похоже, увеселительной прогулки на неуязвимом бронеавтомобиле не получалось.

– Верно замечено, мой торопливый друг. Я рассчитывал добраться до Обители дня за три, с учетом сдвинутого старта, добавляем еще сутки. Оставшееся время идет в резерв, на всякие непредвиденные случаи.

– Счастливого пути, Никита! – Дмитрий Борисыч протянул юноше руку. – Постарайся вернуться, Кузнецовы для Дона не пустой звук… Понятия не имею, как, но Диаспоре мы шею свернем, придумаем что-нибудь.

– Спасибо вам, Дмитрий Борисович, я постараюсь, – Ник улыбался, но на душе скребли доисторические кошки. Родной дом не отпускал его, неслышимыми голосами уговаривая остаться. Расставание обещало быть болезненным. – До встречи!

Часть вторая

Спящая царевна

В осязаемой темноте резок запах, обманчив звук.Спящий разум рождает свет и летит на него меж грез —Сам себе кровожадный монстр: саблезуб и головорук.Ты не бойся его – он съест, но не больно, хотя всерьез.

Что придумаешь – тем убьешь. Что расскажешь, о том потомПожалеешь не раз, не два – любит троицу Вельзевул.Спящий разум рождает дождь и устраивает потоп.Не советую лезть в ковчег безбилетником наяву.

Баю-бай! Никому не верь. Закрывай насовсем глаза.Месяц прячет в кармане нож, осчастливленный ядом лжи.Встали солнечные часы. Время – лучший транквилиза…Спящий разум рождает смерть, потому что и сам не-жив.

Глава 17

На поверхности

В полутьме перехода юноше никак не удавалось рассмотреть чудо-автомобиль, спрятавшийся в углублении в стене, где до войны располагались небольшие магазинчики. Вначале помешала спешка, с которой они таскали канистры с солярой, курсируя от станции к «парковке» и обратно, затем – накопившаяся после забегов усталость.

– Юнга, не стой истуканом, полезай в кузовок.

– Владимир Аристархович, – Ник мстительно проговорил нелюбимое компаньоном отчество, – давай по-русски уже разговаривать, древние словечки утомили по самое немогу.

– Можно подумать, все древние словечки сплошь на иврите.

– На чем? – автоматически переспросил Никита.

– Вы, дети Метро, словно незнайки неразумные, – Володя натянул на лицо противогаз, и слова его зазвучали совсем глухо. – Кругозор узенький-узенький, знаний хрен да маленько…

– Спасибо вам, пенсионерам цивилизации! Планету угробили, потомков в норы загнали! – Ника взбесил пренебрежительный тон Ареха. – Лучше уж незнайкой быть, чем уродом, просравшим все на свете!

Идеологические конфликты между поколениями периодически вспыхивали: старичье обвиняло молодежь в дремучести и отсутствии «исторической памяти», молодежь посылала «шибко умных» пенсионеров подальше и матом благодарила за оставленное им радиоактивное «наследство». Никита в эти споры не лез, оставаясь в стороне от глупых разборок. Какой смысл разбираться в вечном «кто виноват», если ничего уже не исправить? Только время и нервы тратить. Однако в этот раз не сдержался и поддел наглого представителя поколения «лузеров». И тот предсказуемо окрысился.

– Мелочь, не борзей! Лично я ничего не просирал, Землю не гробил и потомков-неучей в катакомбы не загонял. Сдались вы мне… Не по адресу накат. Зато все твои сверстники по уровню интеллекта не шибко отличаются от морских свинок. Ничего не знают и знать не хотят, деграданты. Ты, правда, поумней – дядюшкина дрессура налицо, да соображаешь неплохо, задатки кое-какие имеешь…

Володя замолчал. Через правую пассажирскую дверь он залез в салон автомобиля (с водительской стороны было не подобраться, левым бортом «Волк» вплотную притерся к стене) и, перешагнув через центральный тоннель в полу, уселся за руль. С комфортом устроившись в кресле, Арех жестом позвал своего компаньона: «Присоединяйся». По этому поводу Ник спорить не стал и без возражений последовал за старшим товарищем.

– Машина сама по себе немного фонит, так что противогаз не снимай.

Юноша понимающе кивнул, шутить с радиацией его поколение не привыкло.

– Движок прогрею немного, и поедем. – После манипуляций Володи по кузову броневика пробежала ощутимая вибрация, а откуда-то спереди раздался металлический рык, постепенно успокоившийся до чуть менее угрожающего воя. «Волк» ожил.

– На чем мы остановились? – Арех повернулся к спутнику. – ́ Я говорил, что ты не такое тупое чмо, как прочие «метреныши». Слышал такой термин?

Уничижительное название того, кто рожден после Катастрофы, слышал в свой адрес каждый человек, чей возраст не превышал двадцати лет. Двадцати лет от конца света… Старики деликатностью по отношению к «новоделам» не отличались.

– Но даже ты, невзирая на совсем не хилый словарный запас, знаешь преступно мало. Своим детям, если таковые народятся, передашь еще меньше, а до внуков дойдут уже совсем жалкие крохи информации, все остальное пропадет за ненадобностью. Накопленное человечеством за несколько тысяч лет безвозвратно сотрется из памяти новых людей за жалкие десятилетия… – Арех окинул взглядом приборы перед собой, постучал по одному из них пальцем. – Через пару минут выезжаем, пристегивайся.

– Это как? – юноша непонимающе уставился на водителя.

– О том и речь, – тот сокрушенно помотал головой. – Информация, не подкрепленная каждодневной практикой, исчезает… В следующем веке будут жить полнейшие троглодиты.

Арех перегнулся через трансмиссионный тоннель и помог Нику сначала найти привязной ремень, а после – защелкнуть его.

Он еще что-то долго говорил, вновь качал головой, раздосадованно жестикулировал, но Никита больше его не слышал. Со щелчком ремня в карабине некий тумблер в мозгу юноши переключился – секунду назад еще пребывал в положении «ВЫКЛ.» и вдруг, совсем неожиданно, принял противоположное значение «ВКЛ». Детская память, хранившая от повзрослевшего хозяина свои тайны, выдала одну-единственную: этот щелчок карабина маленький Никита Кузнецов слышал. Он уже сидел в этом самом кресле, перевязанный не во возрасту большим ремнем, а рядом, за рулем, дремал его дядя, перемазанный кровью – своей и чужой в вперемешку. Маленькому Нику было до жути страшно, что его дядя больше не очнется и они останутся здесь навсегда…

– Малыш, понимаешь, о чем я? – Володя, кажется, закончил затянувшиеся разглагольствования и теперь ждал ответа на неведомый вопрос.

Подавив недостойное желание поддакнуть обидной речи, скорей всего окончившейся еще более обидным и несправедливым выводом, Никита сквозь зубы огрызнулся:

– Ты где малыша увидел, деда Вова?!

Арех безнадежно махнул рукой, пробурчал что-то неразборчивое в свой противогаз, и, наконец, отставив неразумного собеседника в покое, вплотную занялся машиной.

– Ну что, красивая, поехали кататься?..

«Красивая» задрожала всем корпусом, ее железное сердце возбужденно забилось, стрелки на циферблатах поползли вверх. Долгий сон механического зверя закончился, впереди ждала охота!

Выкрутив руль до упора вправо, Володя, осторожно работая газом, сдвинул многотонную махину с места. Та покорно проследовала по заданному курсу, массивный капот за передним стеклом, избежав контакта с боковой стеной ниши, где только что стоял броневик, нацелился на длинный туннель, ведущий на поверхность.

– Могучая кобылка! – Володя перевел дыхание и осторожно провел ладонью по рулю. Словно погладил – нежно и уважительно.

Даже сквозь резиновую маску противогаза было заметно, как сильно волнуется Арех. Он своих чувств и не скрывал:

– Тысячу лет не водил… А уж ТАКОЕ – никогда!

– Какое «такое», дядя Володя? – волнение передалось и Никите. Волнение и нетерпение! Застоялась машина на одном месте, пора ей в бой!

– Непростой автомобиль – по массе, по габаритам, по движку и управлению. Я крупнее и тяжелее «Крузака» ничего в жизни не водил, а тут такой зверь… Страшно, чесслово!