Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений - Дориан Лински

завершения. В колонке «Письмо из Лондона» он каялся в своих ошибках и в том, что являлся несостоятельным пророком. Оруэлл привел десяток случаев, когда делал несбывшиеся прогнозы, объяснил, почему «глубоко ошибался»48 по поводу советско-германского договора о ненападении, предсказывал уход Черчилля с поста премьера, а также то, что в результате войны Англия станет социалистической или фашистской. Оруэлл писал, что собирается с удвоенными силами бороться со своими собственными предрассудками. Он писал: «Мне кажется, что очень важно понять, что ты был неправ, и об этом заявить. В наше время большинство людей только оправдываются, когда сделанные ими прогнозы не осуществляются, и подтасовывают соответствующим образом факты… Я считаю, что можно быть более объективным, чем многие, но для этого необходимо моральное напряжение. Невозможно избавиться от собственных субъективных чувств, но, по крайней мере, надо их понимать и учитывать»49.

В конце 1944 года Лондон, переживавший последние бомбардировки, казался мрачным и унылым. Ракеты V-2 издавали в полете звук, предупреждающий об опасности, и были похожи на те ракеты, которыми обстреливали в романе Оруэлла. В колонке для Partisan Review Оруэлл писал: «Каждый раз, когда я слышу взрыв ракеты, люди начинают мрачно говорить о “следующей войне”. Но когда я спрашиваю людей о том, кто будет участвовать в этой следующей войне, то не могу получить четкого ответа. Война стала абстрактным понятием, и представление о том, что человечество может вести себя нормально и здраво, исчезло из памяти многих людей»50.

В 1943-м был проведен опрос общественного мнения51, согласно результатам которого 46 процентов лондонцев считали, что вскоре начнется Третья мировая война, 19 процентов придерживались мнения, что такая война вполне возможна. Большинство считало, что война произойдет в течение ближайших двадцати пяти лет.

В сентябре 1944-го Оруэлл написал для Tribune прекрасное эссе о своем друге Артуре Кёстлере. Если Джеймс Бернхем подсказал Оруэллу некоторые геополитические моменты для романа, то вышедшая в 1940 году книга Артура Кёстлера «Слепящая тьма» показала настрой романа «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». Действие романа Кёстлера происходило в тюрьме, о которой тот знал не понаслышке.

Кёстлер родился в Будапеште в 1905 году. В первый раз его арестовали в феврале 1937-го, когда он был корреспондентом News Chronicle, освещавшим события гражданской войны в Испании. До этого уже шесть лет он был членом немецкой компартии и работал на деятеля Коминтерна Вилли Мюнценберга. В течение девяноста четырех дней фашисты держали Кёстлера в одиночной камере в Севилье. Каждый из проведенных в тюрьме дней мог оказаться для него последним, и после освобождения Кёстлер разочаровался в коммунизме. Он вышел из рядов компартии на следующий год, процитировав Томаса Манна: «Горькая правда лучше, чем сладкая ложь»[38]52. Позднее Кёстлер сравнивал себя с алкоголиком из «Потерянного уик-энда в Утопии»54. Он начал писать свой роман (который изначально назывался «Замкнутый круг»), чтобы объяснить причины, подтолкнувшие его выйти из партии. Роман написан на основе личного тюремного опыта в Севилье, а также опыта его подруги Евы Страйкер55, сидевшей в Москве по надуманному обвинению в подготовке покушения на Сталина.

После начала Второй мировой войны проживавшего в Париже Кёстлера сочли потенциально опасным иностранцем и поместили в лагерь Le Vernet для интернированных лиц. После освобождения из лагеря писатель пробыл на свободе ровно столько, сколько потребовалось для завершения романа и отправки рукописи в лондонское издательство, как только он это сделал, на территорию Франции вторглись немцы, и Кёстлер снова оказался за решеткой. В ноябре 1940 года ему удалось бежать в Англию, где его снова посадили в тюрьму как потенциально опасного иностранца. День выхода романа «Слепящая тьма» Кёстлер встретил в одиночной камере в тюрьме Пентонвилль. В 1931-м Оруэлл сознательно устроил пьяный дебош, чтобы его забрали в каталажку и он мог понять, каково это – сидеть в тюрьме. Пребывание Оруэлла в заключении было недолгим, и единственным полезным воспоминанием об этом опыте во время написания романа «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» была вонь сломанного туалета. Поэтому аутентичные описания Кёстлера своего пребывания за решеткой стали для Оруэлла материалом, на основе которого были составлены целые сцены, происходившие в министерстве любви, кроме того, благодаря Кёстлеру он получил некоторое представление о психическом состоянии узника тоталитарного режима.

Майкл Фут писал: «Кто в состоянии забыть свои чувства во время чтения романа “Слепящая тьма”? Особое впечатление этот роман производил на социалистов. Помню, как я сам в первый раз читал его всю ночь напролет. Я был потрясен, я был в ужасе, я был очарован»56. Артур Кёстлер высказал предположение по поводу самой главной загадки московских судебных процессов: почему так много коммунистов подписали признания в преступлениях против государства и, следовательно, свой собственный смертный приговор? Существовало, как правило, два предположения: эти коммунисты были виновны в том, в чем их обвиняли (что крайне маловероятно), либо были сломлены пытками (что возможно, но в этом также были сомнения). Кёстлер предположил, что пребывание в рядах партии привело к исчезновению веры в объективную правду, и если партия требовала от них того, чтобы они признали свою вину, то именно это и надо было сделать. У Оруэлла Парсонс подобострастно утверждает следующее: «Конечно, виноват!.. Неужели же партия арестует невиновного, как, по-вашему?»57 В Океании нет законов, есть только преступления, нет также разделения между мыслью и действием. Поэтому Уинстон признается в сфабрикованных обвинениях в шпионаже, в растратах, саботаже, убийстве, в сексуальных извращениях и прочей чуши, где-то в душе считая себя действительно виновным. О’Брайен говорит: «Все признания, которые здесь произносятся, – правда. Правдой их делаем мы»58. Так оно и происходило при Сталине. В 1941 году в рецензии на роман «Слепящая тьма» Оруэлл писал: «Человека сажают в тюрьму не за то, что он сделал, а за то, каким он является, точнее, за подозрение в том, каким он может являться»59.

Главный герой романа Артура Кёстлера – советский партийный функционер Рубашов, которого арестовывают во время чистки. В заточении он думает, что в свое время отправлял на смерть партийных товарищей, а вот сейчас могут убить его самого. В тюрьму Рубашова по какой-то прихоти отправил Первый, он же великий вождь, портреты которого украшают кабинеты присутственных зданий. Сталину было мало смерти своих врагов, он жаждет их признания для того, чтобы подтвердить свою полную победу над реальностью. Артур Кёстлер пишет: «Ужас, который наводил великий вождь, заключался главным образом в возможности того, что он был прав, и все те, кого он отправлял на смерть, даже за секунду до смерти должны