В плену у прошлого - Лилия Фандеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мам, к тебе можно? Ты ужинать не будешь из-за Родьки? Мам, ему и так досталось. Дед назвал его трусом, говоря: – «Ты должен был быть с ней рядом, виноват был или нет, а ты ее оставил одну на растерзание». Родька извинился и перед бабушкой и перед Павлом, прости и ты его. Меня дед за тобой прислал.
– Хорошо, идем, – сказала Марина, поднимаясь с кровати. – Как дела в школе? Ты сам не готовишь мне сюрприза? – спросила она, обняв его за плечи и поцеловав в макушку.
За столом, Борис Романович, дождавшись пока Марина и Денис займут свои привычные места, продолжил начатый с Родионом разговор.
– Помнишь окончание девятого класса? Тебе поверили и простили любопытство. Ты пойми, парень, одно: в нашей ситуации органы опеки не отстанут, будут перестраховываться и матери тебя не доверят, как могут отказать и Марине. А ты уверен в том, что с таким твоим отношением, она на это пойдет? Я тебя не пугаю, а предполагаю. Скажи на милость, а зачем мне нужна головная боль на старость лет даже на один год? Я не буду и не хочу заниматься оформлением опеки, добровольно суя голову в петлю. Давай мы договоримся так: либо ты с нами, либо сам по себе. Либо мы живем дружно, как жили, либо расходимся, как в море корабли. Решать, дорогой внук, тебе.
– Нечего здесь решать. Я остаюсь с вами, и мы будем жить, как раньше, если Марина простит мне мою выходку. Подобного больше не повторится, я обещаю, – глядя на мачеху, сказал Родион.
К концу ужина обстановка за столом перестала быть напряженной, а через сутки, Родион рассказал о том, что Костя извинился перед ним в присутствии всего класса. Всем членам семьи хотелось быстрее забыть историю о «пьяном протесте».
Прошло сорок дней со дня смерти Ильи, прежде чем члены семьи начали приходить в себя после случившегося. Жизнь семьи постепенно входила в привычную колею. Борис Романович спасался работой. Мальчишки, помимо учебы в школе, посещали тренировки. Марина брала все возможные дежурства и большую часть времени проводила в клинике. Так ей было проще. О том, что ее мужа убила бывшая жена, коллеги знали, но вопросов по этому поводу не задавали.
Утром 30 ноября до обхода к Марине подошел Морозов.
– Марина Егоровна, вчера мне Воронцов звонил. Он хочет поговорить с тобой. Мне кажется у него проблемы. Позвони ему.
– А о моих проблемах Вы ему рассказали? – спросила Марина. – Я к тому, чтобы не повторяться и не вникать в детали.
– Доложил в общих чертах, не вдаваясь в подробности.
– Я обязательно позвоню, – сказала она, заметив, как смутился заведующий, и догадалась, что, о ее истории Воронцов наслышан. – Разница в часовых поясах позволит мне и обход провести и истории на завтра посмотреть. Спасибо.
Марина позвонила Воронцову только ближе к обеду. Разговор с ним получился короткий и немного странный на ее взгляд. Его решение поговорить по видеосвязи не только с ней, но и ее семьей, насторожил. Они не виделись шесть лет. Говорили, что Виталий Андреевич прилетал с Фридманом и видел Марину, но она-то его нет. После операции, она дважды разговаривала с ним по телефону, рассказывая о своем состоянии и бесконечной благодарности. Со слов Ильи, Воронцов был женат и воспитывал маленькую дочь. «Какие дела могут связывать его с моей семьей?» – думала она. За ужином она рассказала о его странной просьбе, а после ужина все собрались в гостиной перед ее ноутбуком. Она сохранила контакт, уже присланный ей Воронцовым и нажала вызов. Через пару минут на экране появилось лицо Воронцова. Он мало изменился, только взгляд потух, а прическа стала короткой и не такой густой.
– Добрый вечер, Марина Егоровна, тебе и твоей семье. Я вам расскажу все, как есть, а ты выслушай внимательно и не сердись. Началось все с того, что я, по приезду в Москву снял небольшую квартиру рядом с клиникой. Мы познакомились с Марьяной, живя на одной лестничной площадке. Родилась и выросла она в дальнем Подмосковье, хотя звали ее Марьяна Кодряну. В Москве она жила с двухтысячного года, имела свою квартиру, окончила медицинский институт, работала стоматологом и была на десять лет моложе меня. Романа между нами не было. У нее был солидный мужчина, которого я видел часто в течение полутора лет, а потом он исчез. Марьяна объяснила, что встречаются они больше трех лет, это он купил ей квартиру. Узнав о существовании любовницы, в семье был скандал, и она решила прекратить отношения. Я не лез ей в душу и слушал только то, что говорила. Через время я заметил, что она беременная и с тех пор, мы, вроде как, подружились. Лиза родилась десятого июля двенадцатого года. Я сам забирал их из роддома, а чуть позже в загсе записал себя ее отцом. Я не собирался связывать свою жизнь с ней, да и ей это было не нужно. Просто решил: пусть у меня будет ребенок, хотя только на бумаге. Марьяна возмущалась, но не долго. «Соберешься замуж, и муж захочет удочерить Лизу, я против этого не буду», – сказал я ей. Помогал, как и чем мог. Прошел год и на горизонте появился молодой и наглый тип. Марьяна о своих отношениях с мужчинами мне не рассказывала, но объяснила, что пожилой мужчина, отец Лизы и этого наглого, жестокого самца. В квартиру она его не пускала, а помощь от него принимала. Она вышла на работу, найдя для Лизы няню. Лизе исполнилось полтора года, когда ее мать сбила машина. Сбила не случайно, а намерено. Но доказать это было невозможно. Травмы ее были
