Герои Гражданской войны - Теодор Гладков

В связи с определившимся оперативным направлением на Кавказ Юго-Восточный фронт 18 января 1920 года был переименован в Кавказский фронт.

В эти дни Шорин непрерывно находился в армиях. Проездом в Ростов-на-Дону он остановился в Таганроге. Прошел на станцию. Обнаружив, что все помещения забиты ранеными, находившимися без медицинской помощи, Шорин «разнес» военного коменданта и вызвал к себе начальника военных сообщений фронта Жигмонта. Шорин не уезжал из Таганрога до тех пор, пока все раненые не были размещены по больницам или не отправлены в тыловые города.

И не миновать бы Жигмонту и коменданту станции суда Ревтрибунала, если бы они не проявили оперативности и даже не включились бы сами в переноску раненых. Впрочем, и сам Шорин и все командиры штаба фронта, сопровождавшие его в поездке, одинаково выполняли роль носильщиков-санитаров.

31 января 1920 года из-за резких трений между Реввоенсоветом 1-й Конной армии и В. И. Шориным на должность командующего Кавказским фронтом был назначен Михаил Николаевич Тухачевский.

В. И. Шорин получил новое назначение: помощником главнокомандующего всех Вооруженных Сил Республики. Ему предстояло возглавить военную власть в Сибири.

Тогда же последовал приказ РВСР и постановление правительства о награждении С. С. Каменева и В. И. Шорина за большие военные заслуги почетным золотым оружием со знаком ордена Красного Знамени.

Не могу забыть, как в конце февраля я привез Шорину какой-то документ и, войдя в вагон, увидел Василия Ивановича, сидевшего за столом с незнакомо-каменным выражением лица. Остановившиеся глаза были устремлены куда-то в пространство. Рука машинально постукивала по столу. Я вытянулся в дверях, ожидая обычного разрешения войти и вопроса: «Что у вас?»

Но Шорин только махнул рукой и непривычно тихо произнес:

— Позже… зайдите через… час, что ли!

Я было повернулся, но тут же услышал:

— Впрочем… ведь вы — второармеец. Сейчас звонил Тухачевский. Получил донесение от командарма-10: семнадцатого февраля наш Азин… в бою захвачен белогвардейцами и замучен… оклеветан вдобавок… сволочи!

Вскоре стали известны некоторые подробности трагической гибели легендарного начдива. На его дивизию наскочила многочисленная конница белых. В бою Азин упал с лошади — лопнула подпруга седла. Раненная под Ерзовкой рука не действовала, и Азин не успел вскочить в седло. Деникинцы знали военный талант Азина и предлагали ему командование крупными соединениями. Получив должный ответ, мучили зверски и повесили на площади станицы Тихорецкой. Подделав подпись погибшего героя, деникинцы с аэроплана разбрасывали в наши части гнусные листовки, в которых от его имени предлагали посылать делегатов к белым с просьбой о заключении мира, Фальшивка сразу же была разоблачена.

В середине марта поезд Шорина двинулся в Сибирь через Москву, где Шорин и Афанасьев должны были получить инструкции. В Москве В. И. Шорин вместе с председателем Сибирского ревкома И. Н. Смирновым был в Кремле и снова беседовал с В. И. Лениным.

В Сибири, куда В. И. Шорин прибыл в мае 1920 года, он осуществлял руководство всеми военными частями и всей военной работой. В его прямом подчинении находились: 5-я армия, ведшая рука об руку с красными монгольскими частями бои в Монголии против войск барона Унгерна, два военных округа, а также все дивизии, находившиеся в Сибири и в большинстве занимавшиеся ликвидацией остатков колчаковцев.

Весной 1920 года после разгрома колчаковщины на Дальнем Востоке организовалась Дальневосточная республика. Ее Народно-революционная армия в тесном взаимодействии с Красной Армией давала вооруженный отпор тому же Унгерну и другим ставленникам Японии и прочих империалистических держав: атаману Семенову, генералу Каппелю и остальным недобитым главарям сибирской контрреволюции.

Шорин много времени отдавал посещению войск. Банды «зеленых» подстерегали его близ Красноярска. Они подготовили крушение поезда, с которым следовал вагон Шорина. К счастью, бандиты ошиблись во времени, и поезд прошел до взрыва пути. Сильно пострадал следовавший за нами товарный поезд.

Под Иркутском, на маленьком полустанке, враги пытались вызвать столкновение поездов: товарного с пассажирским, где ехал Шорин. Это было ночью. Помню сильный толчок, треск и звон стекол: товарняк был пущен сбоку на пассажирский на один и тот же путь. Столкнулись паровозы и первые вагоны. Хвостовые вагоны не пострадали, лишь вагон Шорина соскочил с рельсов.

На Алтае наши героические дивизии ликвидировали ряд крупных контрреволюционных банд.

В Монголии был, наконец, разгромлен и взят в плен «сам» барон Унгерн, долго топивший в крови захваченную им страну.

В. И. Ленин дал указание устроить публичный суд над Унгерном.

Шорин приказал выделить из своего штаба нескольких командиров (в их число попал и я) в качестве общественных членов Ревтрибунала. Процесс длился два дня в Ново-Николаевске. Трудно себе представить все изуверства унгернцев над монгольским населением и нашими бойцами. Запомнились такие: по приказу Унгерна всех захваченных в плен раненых красноармейцев бросали еще живыми в колодцы.

Унгерн, декоративно одетый в богатый монгольский халат, с погонами царского генерала, с вензелем «Н» («Николай»), не сознавался ни в чем и вертелся как змея под вопросами обвинителей и случайно уцелевших свидетелей.

Но факты были неопровержимы.

В последнем слове Унгерн «смяк», признался во многом и просил пощады. На приговор «Повесить!» он ответил ходатайством о помиловании, а при отказе просил заменить ему виселицу расстрелом, ссылаясь на то, что по традиции казнь для военных — расстрел.

Шорин, получив из трибунала ходатайство Унгерна, даже не стал читать его. Лишь узнав суть просьбы, приказал отправить в Москву со своим мнением: «Пощады не достоин. Замены виселицы расстрелом не заслуживает, как ярко выраженный бандит».

На Дальнем Востоке военные действия шли удачно. 21 октября 1920 года была освобождена Чита. Туда из Верхнеудинска переехало правительство ДВР.

При поездке на Дальний Восток Шорин взял меня сопровождающим. Поезда ходили тогда медленно. Коротали мы с ним время в воспоминаниях о 2-й армии, об освобождении огромной территории на юго-востоке и Волге.

С виду всегда хмурый, малоразговорчивый, отрывисто отвечавший на вопросы — таким мы обычно знали Шорина не один год, — вне службы он вдруг оказался иным: простым, добродушным, шутливым.

Правительство ДВР и главком НРА В. К. Блюхер с почетом встретили Шорина. Он присутствовал на заседаниях правительства, и его советы принимали с готовностью, и не только по военным вопросам.