Верность - Рейнбоу Рауэлл

В церемонии было кое-что трогательное, но она тянулась так долго – целая месса. Я уже писала тебе, что мне стоило огромного труда следить, как бы у меня не подогнулись колени и я не грохнулась бы на пол. Такое случилось на свадьбе моей двоюродной сестры. Свидетель со стороны жениха упал со стула и рассек ухо. Весь смокинг кровью залил, а он его, между прочим, взял напрокат. Я подумала, что если упаду на крошку из «Три Дельта», которая стояла позади меня, то расплющу ее в лепешку.

Крис не подвел. Все время он просидел с моими родителями, а потом общался буквально с каждым членом моего огромного семейства. Он был сплошное обаяние, так что я даже прозвала его Степфордским Крисом[20].

И когда все выстроились для большого семейного фото со всеми супругами и внуками, Кайли настояла, чтобы Крис тоже сфотографировался. Его возражения она не стала даже слушать. «Ты с нами уже дольше, чем все эти мужья», – выдвинула она неопровержимый довод.

Ужин был выше всяких похвал. Старушки-итальянки, прихожанки той церкви, куда ходят родители, сделали славные мостачоли и итальянскую колбасу с красным перцем. Сестра так боялась посадить пятно на платье, что ела один чесночный хлеб. Ела ли я ее пасту? Да, ела. Еще бы!

Кайли с Брайаном здорово танцевали под Луи Армстронга. Выглядела она просто сногсшибательно. Мне пришлось танцевать с парнем из братства «Сигма Чи» – тема была из «Титаника», – и он не сводил глаз с моего платья. Мне было довольно неловко, но все-таки лестно. Положа руку на сердце, мне и сейчас лестно.

Как только с моими официальными обязанностями было покончено, я натянула кардиган и почувствовала себя в тысячу раз лучше. Настроение сделалось просто фантастическое, ведь теперь все самое страшное осталось позади и меня ждал целый вечер вдвоем с Крисом. Я чувствовала себя по уши влюбленной, как когда-то.

Ну, во-первых, он был страшно красив. На нем был угольно-черный пиджак, который я покупала вместе с гибким диском, и синяя атласная бабочка, которую он где-то выкопал. Ну прямо вот-вот начнет писать стихи по-французски – явно, чтобы соблазнять девственниц. Мама спросила его, надел ли он галстук.

Во-вторых, я знала, что Крис так расстарался только потому, что любит меня. Чтобы сделать мне приятное. Было такое чувство, что его хорошее поведение говорит, как он ко мне относится. Доказательств не требовалось, хотя доказательства могут очень сильно убедить.

На ужине Крис вышел покурить и отдохнуть от моей семьи, и когда я нашла его у задней двери, его и моей радости не было предела. «Ну что, теперь моя?» – спросил он и сказал, что я настоящая красавица. Он поцеловал меня, попросил снять кардиган и предложил: «А поехали домой!»

Я ответила: не могу, обещала сестре, что буду танцевать. Кайли не хотелось, чтобы танцевали только дети младшего школьного возраста, поэтому все ее подружки клятвенно обещали, что не уйдут с танцпола до «Танца утят».

– Ну тогда приглашаю потанцевать, – произнес Крис и в последний раз затянулся сигаретой.

У него есть такая привычка: опускает голову вниз и, затягиваясь, смотрит на меня. Понятно, почему двенадцатилетним кажется, что курить – это круто.

Мы вернулись в зал и не пропустили ни одного танца. Не танцевали, нет. Скорее, держались друг за друга, качались и целовались.

Помнишь, когда-то я с ума сходила по маленькому литовскому ресторанчику? Он открывался только тогда, когда его ворчливая старая хозяйка была в настроении. Каждый день я проезжала мимо, но безуспешно. И когда я уже отчаялась еще раз попробовать торт «Наполеон», подъезжаю и вдруг вижу табличку «Открыто»!

Так вот, танцевать с Крисом – это было почти то же самое, что попасть в этот ресторан. Я никогда точно не знаю, когда он дома и когда настроен пообщаться со мной. Этого почти никогда не бывает. Никогда Крис не бывает таким, как в тот вечер на свадьбе у Кайли: табличка «Открыто», холодный огуречный суп, рулеты, плюшки с маком.

Я поймала себя на том, что хотела бы вот так же танцевать и на своей свадьбе – только не под песни группы «Dixie Chicks» и Алана Джексона. Танцевать так, будто касаешься музыки. Закрываешь глаза и представляешь себе, какими словами рассказала бы кому-нибудь, как ты его любишь, хотя вы еще ни слова друг другу не сказали и секса у вас еще не было.

Крис одной рукой держал меня за талию, а другой поглаживал мне волосы. Он целовал меня в лоб, улыбался. Он смотрел на меня, прямо буравил взглядом, и я чувствовала себя так, будто влюбилась в само солнце.

Ну а потом… ты сейчас точно не выдержишь и начнешь смеяться надо мной… Потом диджей поставил «Rocky Mountain High».

Я безумно люблю эту песню. По большому счету, мне плевать на орлов, на озера, на Колорадо. Но вот «Rocky Mountain High»… Так, должно быть, звучит эйфория. Когда Джон Денвер запевает: «He was born in the summer of his 27th year…», сердцу открывается настоящий космос!

Значит, играет «Rocky Mountain High», и вдруг я начинаю целовать Криса, как будто не могу дождаться хора, так горячо, так нежно, прямо под строчку: «I’ve seen it raining fire in the sky». И Крис тоже меня целовал. А когда отстранился – как раз в том месте, где про то, что жизнь полна чудес, но сердце помнит страх, – то сказал мне: «Бет, я тебя люблю. Люблю так, как никогда и не думал. Больше, чем я тебе говорю».

И тут я заговорила, что тоже его люблю, но Крис остановил меня поцелуем и сказал: «Подожди, я еще не закончил. Это очень важно».

Скажешь, я дура, но, признаюсь, я подумала: он, наверное, предложение сейчас сделает? Уверена я не была. Может, даже поспорила бы, что не сделает. Но если бы он хотел сделать предложение, более подходящего, более идеального момента и придумать нельзя было.

А он все говорил: «Иногда я люблю тебя так, что просто не могу этого выносить. Иногда у меня на это чувство не хватает сил, мне кажется, оно меня разорвет. Прекратить или уменьшить его я не могу. Иногда я прямо устаю, когда думаю, что вот-вот тебя увижу».

Мне никак не хотелось расставаться со своей мечтой. В голове крутилось: «Но ведь это же, наверное, хорошая усталость?»

А он продолжал: «Я всегда буду любить тебя, но хочу, чтобы ты знала: я на тебе никогда не женюсь».

Вид у меня был, наверное, совершенно дурацкий, потому что Крис повторил разборчиво и четко: «Бет, я на тебе никогда не женюсь».

И все время нежно смотрел на меня влюбленным взглядом. Если бы ты смотрела на нас со стороны, если бы видела, какое у него было лицо, то точно подумала бы: он сделал предложение.

Тогда я поймала себя на мысли, что Крис поступает жестоко. Он, видите ли, на мне никогда не женится. Не мог, что ли, сказать: «Мы никогда не поженимся»? Не мог выразиться так, что это общее решение? Не мог быть чуть повежливее, наконец?

После этого он хотел было еще раз поцеловать меня, вернее, продолжить поцелуй со всей любовью и страстью, да еще под Джона Денвера, как будто ничего такого не сказал. Но для меня разговор был не закончен. Я отстранилась и спросила: «Как это понимать: ты вообще никогда не женишься? Или на мне – никогда?»

Крис немного подумал и ответил: «И то и другое, но второе – скорее». – «Скорее, что ты не женишься на мне?»

Он кивнул: «Но это не потому, что я не люблю тебя. Я тебя очень люблю. Слишком люблю».

Я прямо откинула его от себя, сделала какой-то дикий круг по залу, протиснулась через танцующих, вышла. Поболталась на парковке где-то с минуту, потом поняла, что не знаю, где Крис припарковался, вспомнила, что мои ключи у него. Если бы я была из тех, для кого «влюбиться» то же, что «пожениться», я бы попросила подружек невесты надеть платья с карманами. Оглядываюсь и вижу – Крис в дверях и кричит мне: «Что ты делаешь?!» – «Я-то ничего, – отвечаю. – А вот ты делаешь!»

И тут же решила, что сама себя прокляну, если шагну ему навстречу. Поэтому я крикнула, чтобы он бросил мне ключи. Он не стал, сказал, что сам меня довезет. А я уже просто ору: «Не подходи! Брось ключи!» – «Я знал, как ты себя поведешь, – именно не так, как надо».

А как мне было себя вести?

Крис сказал: весь расчет был, что я сумею разглядеть правду. «Я не вру тебе – я люблю очень сильно». – «Но не так сильно, чтобы жениться». – «Слишком сильно, чтобы жениться».

Даже в том состоянии я умудрилась сделать круглые глаза.

«Я не для этого предназначен! – вопил Крис. – Посмотри на меня! Сама же знаешь, что это правда».

И наверное, в самый первый раз я расслышала, что он не такой уж и крутой. Он как будто чуть-чуть паниковал. И как будто чуть-чуть сердился.

«Не хочу любить никого так, чтобы ни в голове, ни вокруг нее ничего не оставалось. Если бы я знал, что буду такое к тебе чувствовать, то ушел бы давным-давно, пока еще мог!»

Я нисколько не тише орала, чтобы он отдал мне ключи. Помнится, обозвала его немыслимой какой-то сволочью. Как будто ругалась на иностранном языке. Крис швырнул мне ключи, и они грохнули об машину, точно бейсбольная бита.