Звездный колокол - Иар Эльтеррус

— Ничего себе, — расслабленно произнес он минуту спустя. — Вот это да…

На первый взгляд запах был очень слабым, еле заметным. Но уже через несколько мгновений Ит ощутил нечто совершенно необыкновенное — казалось, этот слабый запах способен… менять мысли. Нет, это не было похоже ни на наркотическое опьянение, ни на эйфорию, которую могла дать правильно подобранная «палитра», ни на эффект от спиртного. Это было… Ит задумался. Покой. И тихая-тихая радость, не имеющая никаких внешних причин. Запах нэгаши, столь сильно им ненавидимый, продержался недолго — его словно смыло куда-то прочь, в неизвестность. Да, слабость, ломота во всем теле, боль (метаморфу изрядно досталось на задании) никуда не делись, но главный раздражающий фактор — запах — пропал напрочь.

Ит почувствовал, что ему дико хочется спать. Пять суток в метаморфозе он, считай, почти не спал, два часа не в счет. А когда вернулись… да, совещание он отсидел, отчеты предоставил в полном объеме, медикам для подтверждения штатного выхода сдался. Но позже, в номере, здесь, когда Кир ушел куда-то, наконец… До трех ночи его рвало, желудок до сих пор сводило судорогой. Потом он извел все мыло и весь шампунь, который у них был с собой, безуспешно пытаясь смыть с себя омерзительную чужую вонь, и даже сейчас, несмотря на то, что Кир изо всех сил старался растереть окоченевшие ноги, ему было ужасно холодно… но спать хотелось так, что он чувствовал — еще минута, и срубит. И ничего он с этим сделать не сумеет.

— Кир, я… — говорить оказалось трудно. — Мне…

— Чего? — не понял тот.

— Спать…

— Так я вроде и не возражал, — задумчиво произнес тот, хотя Ит его уже не слышал. — Чего тебя колотит так до сих пор? Хрена себе… Эй, псих?

Ит, конечно, не ответил. Кир стащил с кровати второе одеяло, укутал его поплотнее, снова сел рядом. Да, дела… А псих силен, следует признать очевидное. Всех провел. Даже медиков. Кир вспомнил, как псих вчера сидел на совещании и отчитывался. Подтянутый, собранный, внимательный. Может, немного бледноват, но не более того. Полтора часа монолога, считки, ответы на кучу вопросов, схемы… И не единого сбоя, ни единого неправильного слова, никаких попыток свернуть совещание пораньше, никаких ссылок на усталость, ничего. Несмотря на то что он сам, Кир, своими глазами видел в самолете.

И вот поди же ты…

Силен псих, силен. А сильных Кир уважал. Были у него на то свои личные причины. Сильному помочь не грех. Окажись сейчас на месте психа какой-нибудь мямля интеллигентный, Кир бы сам одним махом сдал его медикам и начальству на внепрограммном выходе из метаморфоза, на голубом глазу бы сдал, и даже не стал бы потом в упреки и увещевания вслушиваться. Сдал бы, потому что это действительно опасно.

Но вот солнышко и психа, как он сейчас понял, он не сдал бы никогда и ни под каким видом. Да, они обманывали. Но обман этот был… скажем так, в стиле самого Кира Гревиса. Правильный такой обман. Не ради бабла или выслуги, а с единственной целью — любой ценой остаться в строю.

Сдал или не сдал — и так все понятно, но вот то, что дело швах, Кир отлично видел. Психу явно было совсем хреново, безотносительно силы воли и способностей к борьбе. Лицо бледное, как снятое молоко, руки и ноги ледяные, несмотря на водку, да еще и дыхание какое-то рваное, поверхностное. Нехорошее, одним словом. Если по уму, то надо все-таки к медикам. А к медикам нельзя.

Не простят они, если к медикам.

Молчать оба горазды, и не хуже, чем сам Кир, но ему-то видно — им действительно для чего-то это все очень нужно. Вот и борются. До последнего, как сейчас.

Значит, попробуем справиться.

Скрипач вернулся около семи вечера, обозленный донельзя, уставший и расстроенный. На входе в комнату выдернул из ножен в косе стилет, и с размаха швырнул в стену. Долбанул по косяку кулаком, выругался.

— Чего такое? — вяло спросил Кир.

— Да пошли они все… ну что? Не лучше?

Кир отрицательно покачал головой. Скрипач подсел к Иту, приподнял, перевернул на спину, всмотрелся в лицо. Положил руку на лоб, горестно покачал головой.

— Родной, ты как? — спросил он тихо.

— Спасибо, плохо, — голос был еле различим. — Рыжий, если до утра не сдохну… будем сдаваться. Не справляюсь, проста…

— Вижу. Что ж ты так, а?.. Давай все-таки попробуем? Кир, сделай кофе, сахара туда побольше положи, ему полчашки хотя бы дай… и у тебя антиграв десантный есть? Мой разрядился к черту, а новый не выдали, мы ж локацию меняем.

— Держи. А ты куда собрался?

— Вниз смотаюсь, в поселок. Если что, у нас тут любовь и пьянка, а я гонцом за добавкой. — Скрипач перешел на деловой тон. — Сейчас переоденусь только. Я быстро, за полчаса обернусь.

— Что ты там хочешь…

— Там есть больничка, думаю кое-что подрезать по-тихому, — признался Скрипач. — Слушай, через час воду должны дать. Ит, не спишь?

— Нет пока.

— Попробуешь в воде погреться, раньше помогало.

— Рыжий, ты же видишь сам… не тяну…

— Погоди, не паникуй. — Скрипач вытащил из шкафа майку и спортивные штаны. — Еще не все потеряно.

Ит слабо кивнул и снова закрыл глаза. Скрипач погладил его по голове (Кира этот жест поразил — словно в самую сердцевину души ткнули раскаленной иголкой), и вышел.

Вернулся он действительно быстро. Не через полчаса, конечно, побольше, но все-таки быстро. Сначала в коридоре послышался его веселый голос, который в ответ на чье-то неразличимое ехидное замечание выдал штамп про звякнувшую в рюкзаке картошку, а потом появился и он сам. В рюкзаке действительно позвякивало, и выглядел Скрипач более чем веселым.

Однако вся эта веселость слетела с него мигом, едва только закрылась дверь. Он поставил рюкзак на стул, споро вытащил из него две бутылки водки, связку красно лука, кусок домашнего сыра и батон серого местного хлеба. Из-под припасов показались на свет картонные упаковки с какими-то лекарствами, и две — металлически поблескивающие, явно украденные где-то еще. Где-то?! Кир присмотрелся. Знаем мы это «где-то». По всей видимости, Скрипач по пути обратно умудрился обнести пару самолетных аптечек, прихватив пактовые разрешенные препараты.

Восхитительная наглость.

Может, и прокатит.

— Кир, организуй застолье, — попросил Скрипач. — Надо, чтобы выглядело так, словно мы тут развлекались.

— И как это сделаю? — поинтересовался Кир.

— Не знаю. Ну, водку что ли разлей, — предложил тот. — Чтобы пахло.

— Угу, спасибо, «разлей». Я ее лучше выпью. И подышу под дверью.

…Возились долго, и во время этой возни Кир Ита, пожалуй, начал уважать еще больше. Псих мало что терпел все молча, так еще и умудрился сам доползти до ванной — правда, обратно Кир его все-таки отнес на руках, сил у того совсем не было. Скрипач разворошил оба мешка с одеждой, они посовещались, и в результате натянули на заснувшего психа все, что нашли — двое штанов, майку, толстовку, серый свитер из альпаки крупной вязки, изрядно поношенный, и шерстяные носки. В ванной он слегка отогрелся, да и уколы немного помогли, по всей видимости.

Часов в одиннадцать в дверь кто-то деликатно постучал. Скрипач и Кир встревоженно переглянулись, Кир сделал жест рукой — сиди, мол, я сам — и подошел к двери.

— Можно к вам? — спросили из коридора. Скрипач замер — спрашивал один из врачей, как раз тот, у которого Ит вчера проходил комиссию. — Гревис, ты прости, но мне тривиально не с кем выпить, понимаешь…

— Волк, ты меня тоже прости, но мы того… в общем, нельзя, — Кир замялся. — У нас тут… Ну, понимаешь… как тебе сказать… мы еще на Окисте друг на друга глаз положили, и… не обессудь, давай в другой раз. Вот я тебе клянусь — привезу из Москвы хорошего коньяку, любого. Хоть «Столичного», хоть «Кутузова»… не ломай нам сейчас фишку, ага?

— Ладно. — В голосе врача, кроме легкого разочарования, ничего не было — к вящему облегчению Скрипача. — Ну давай хоть в дверях по рюмке, что ли?

— Уговорил, — сдался Кир. Вошел в комнату, подхватил со стола бутылку и два стакана, снова вышел в коридор. Не было его минут пять.

Вернувшись, он поставил бутылку, из которой убыло примерно на треть, обратно на стол, и сообщил:

— Уф… зря боялись. Волчара действительно шляется тут с одной целью — бухнуть с тем, кто согласится, и желательно на халяву. Угостился и ушел.

— И слава богу, — кивнул Рыжий.

…Скрипач больше всего боялся, что Ит замерзнет ночью — на плато по ночам действительно сильно холодало, а никакого отопления в номере предусмотрено, разумеется, не было — лето.

— Слушай… у меня идея. — Скрипач, казалось, был немного смущен. — Может, мы с ним эту ночь поспим? Положим между нами, укроем получше… Кир, ты только не сочти, что… я ничего плохого не имею в виду…

Кир выразительно покрутил пальцем у виска.