Некроинтернационал: Неофит - Алексей Малиновский

Пролог

„Жизнь есть страдание. У страдания есть причина.

Страдание можно использовать себе на пользу.“

Агеон Эдфильский

— Нет, не-е-ет! Прошу, у меня семья и дети! Сжалься, я заплачу тебе, только не убивай меня! — рыдал связанный извозчик Кнедль, пока я вырезал цепочки ритуальных глифов на его обнаженном теле. Сам по себе ритуал — вещь не обязательная, но если времени достаточно и есть полная уверенность, что никто не помешает процессу — я всегда его использую. Он серьезно повышает качество и количество получаемой праны. Главное потом избавиться от тела и тщательно скрыть следы преступления. Как ни крути, а глифы, усиливающие боль и страдания жертвы — вне закона. Да за одно их знание грозит смертная казнь, а уж если проведают, что я сотворил полноценный Ритуал Боли — как пить дать, засунут в железную деву. А это я вам скажу страшная вещь! Еще в далеком детстве мне довелось присутствовать на казни одного беглого мага, практикующего запретные искусства. Железная дева создана для показного наказания именно таких — чтобы другим неповадно было; сотни мелких игл впиваются в тело и медленно высасывают прану из организма, попутно доставляя невыносимые муки и страдания. По большому счету — это тот же Ритуал Боли, но в более техничном и легальном исполнении. Человеческое тело после такой экзекуции выглядит, как окровавленная рваная тряпка. Стоит ли говорить, что всем кто присутствует на казни, слышит крики жертвы и видит изувеченный труп, потом долго снятся кошмары?

— Пощади! Я…я не простой человек! М-меня будут искать! — Кнедль извивался в своих путах, будто птица в силках.

— Подскажи адрес, я им отправлю весточку, где искать труп, — усмехнулся я, вытирая потный лоб.

Кнедль взревел, как собака, но через минуту снова продолжил атаку:

— У меня спрятана заначка, в ней 500 гемов! Я не вру! Я о ней даже жене не рассказывал!

— Пятьсот гемов? Это уже интереснее. И где они? — я на миг оторвался от своего занятия, лишь чуть-чуть не закончив последний глиф.

Для покупки поддельного паспорта мне пришлось отдать все накопления за два года и, сейчас я пребывал почти на мели. Идрисов чиновник оказался слишком жадным! Видите ли: если выяснится факт подделки, ему грозит смертная казнь! Будто он уже не совершил сотню-другую подлогов! Да по совокупности преступлений весь его род можно вырезать до седьмого колена! Ненасытный лицемерный ублюдок…жаль трогать его нельзя. Но как знать — может быть в будущем мне подвернется шанс?

— Они…они в городе — развяжи меня и я отвезу тебя на место. Клянусь Святыми Рорисом! — почувствовав надежду, залепетал он. Из-за туч вышла полная луна, заставив лысину Кнедля блестеть будто лакированная столешница.

— Ты меня за дурака держишь? — разозлился я. — Ты же сдашь меня первому патрулю! — я с силой ударил его по лицу, из разбитого носа потекла блестящая струйка крови.

— Нет, я покажу, где лежат деньги! Не-е-ет, стой! — закричал он, чувствуя холодный металл возле своего горла.

Почуяв близкую смерть люди готовы соврать все что угодно, разбираться где правда, а где ложь — дело неблагодарное. Но, уже больше года, это занятие можно назвать моей основной профессией. Хоть и вынужденной. Преступной мир дорого платит за правду, а я умею ее добывать. Нужно лишь уметь правильно мотивировать клиента…

— Рассказывай и подробно. Если убедишь меня, что не врёшь — я просто оставлю тебя на обочине. К утру наверняка кто-нибудь подберет.

Если волки не сожрут. — я тихо усмехнулся себе под нос.

— Я-я, — залепетал извозчик. — У меня комнатка на Морской 12. От дядьки по наследству досталась. Про нее никто не знает, я там живу только когда в столицу приезжаю, а жене говорю, что останавливаюсь на постоялом дворе при профсоюзе извозчиков, — увидев мои нахмурившиеся брови, он быстро перешел к делу. — Там отдельный вход из переулка, серая дверь с железными полосами. И…и еще она защищена мороком, так просто ее не найдешь! Только с особым ключом! — одежда бедняги насквозь пропиталась потом и прилипла к телу, густо пахло страхом.

— Мороком? Интересно…И где же ключ? — спросил я.

— В левом кармане жилетки. Ты же не убьешь меня? Если мало — я смогу достать еще денег! У меня связи! — вновь захныкал он.

Никогда не понимал: чего люди так боятся смерти? Краткий миг исхода — и тебя нет, некому бояться, некому испытывать эмоции, некому помнить. Ты просто перестаешь существовать. Бояться небытия бессмысленно — ведь оно может прийти в любой момент, хочешь ты того или нет, сопротивляешься или готов его принять. К смерти нужно быть всегда готовым.

Другое дело — смерть через пыточный ритуал, но извозчик ведь не знает, что его ждёт!

— Хорошо, я верю тебе. Можешь не бояться. Где спрятаны деньги? — доверительным тоном произнес я.

— Они…они в правой ножке кровати, у изголовья. Она выкручивается, нужно только нажать снизу на болт и повернуть против часовой стрелки, — его глаза загорелись надеждой.

Удивительно, но парень говорил правду. Обычно все они упираются до последнего, пока не превратятся в визжащий от боли кусок окровавленного мяса. Некоторых даже Ритуал не берет… Может, я просто отвык от общения с обычными людьми? Обидно, в кои-то веки удалось побеседовать с честным человеком и придется его обмануть. Мир не справедлив.

Ободряюще похлопав беднягу по плечу, я воткнул ржавое лезвие ритуального серпа в его живот и провернул внутри чрева, чтобы причинить как можно больше повреждений; глифы, нанесенные на кожу жертвы, синхронно замерцали тусклым зеленым светом и, через ручку артефакта, ко мне потекла живительная энергия. Густая темная кровь вырвалась на свободу и весенним ручьем понеслась вниз по животу, торопясь насытить сухую придорожную землю.

— Прости парень, ничего личного, бытовая необходимость, — сказал я глядя в его тускнеющие глаза.

Одни пьют целебные пилюли, другие глотают эликсиры, а мне вот приходится людей убивать. Хочешь, не хочешь, а деваться некуда. Впрочем, я уже давно привык… человек тварь такая, что ко всему привыкает. Я отрешился от криков жертвы и закрыл глаза, наслаждаясь чувством насыщения: тепло разливалось по телу, голова становилась легче, а мышцы наливались силой. В первые разы это было сродни оргазму, а сейчас — так, легкая эйфория. Прана медленно, но верно наполняла мой ослабленный больной организм.

Когда всё закончилось, передо мной остался лежать высохший, почти мумифицированный труп — в процессе ритуала большая часть жидкости испарилась, а кровь высохла прямо в венах и