Кокон - Андрей Посняков

— Ага, а нас к себе не зовут, — глухо прокомментировали в палате.

— Не зовут. У них свои гитаристы есть. Митяй, сбацай-ка напоследок чего-нибудь повеселее! Про Карлсона что ли…

— Есть герой в мире сказочном… — взяв первые аккорды, начал Митяй.

— Он простой и загадочный… — тут же подхватили слушатели.

— Вот молодежь раньше отдыхала, — с оттенком зависти произнесла Олеся. — Вино пей, на танцах пляши, песни ори ночь напролет. Никому и дела нет! Вот это лагерь! И из взрослых — только сторож, и тот незнамо где. А как же воспитатели?

— Они сами себе воспитатели, Олесенька, — тихонько пояснил инженер. — Комсомольцы! Между прочим, по утрам на колхозные поля работать выходят. Целый день, до вечера, на прополке…

— Тсс!!! — Тихомиров кивнул на лестницу. — Кажется, идет кто-то…

Петрович быстро вскинул ружье, и Максим тоже последовал его примеру, но… Это оказались не чудовища — все та же цокающая каблучками девчонка.

Правда, в палату она на этот раз не пошла, дождавшись конца песни, заголосила с лестницы:

— Эй! Товарищи из второго отряда! Совесть-то у вас есть или как? Нам еще «Товарищ песню» репетировать.

— Все! — пристукнув по корпусу гитары ладонью, громко произнес Митяй. — Пойду отнесу.

— Давай… Мы пока карты раздадим.

В коридоре наконец появился Митяй — в джинсах и футболке с самодельной надписью «Led Zeppelin», с небрежно закинутой на плечо гитарой.

— Ну что? — Максим поудобнее перехватил ружье. — Пошли, что ли, следом? Как там, Петрович, поется-то? Мы красная кавалерия, и про нас… былинники плечистые ведут рассказ!

— Не плечистые, а речистые!

— А, какая разница? Сейчас главное — не промахнуться. Ты, Петрович, бери того, что слева, а я — правого. И — одновременно, на раз-два, ага?

— Понял, не дурак. Опа… что это тут, на полу? Тапочки, ремень… возьмем?

— Да зачем они?!

— Авось пригодятся…

И вот они, монстры, все так же сидят внизу, на лестнице, словно какие-нибудь бомжи на вокзале…

Завидев, а точнее, заслышав идущих, один из монстров лениво потянулся к копью… Не видя перед собой никого, юный художник беззаботно перепрыгивал через ступеньку… Летя прямо на острое лезвие!

Приладив на перилах ружье, Максим прицелился:

— Пора, Петрович… Р-раз-два!

Бабах!!!

Выстрелы грянули одновременно. Один из трехглазых, лишившись половины черепа, тут же завалился навзничь, второй тоже упал, схватившись за брюхо и глухо, со злобой, завыл. Зеленая, со странными переливчатыми искорками, кровь залила весь коридор…

— Добить бы надо, Петрович, — обернулся Макс.

А инженера и не нужно было подгонять, ловко перезарядив ружье он подошел ближе и, почти не целясь, снес трехглазому голову.

— Ну вот, всего-то и дел! И чего мы раньше-то тянули?

— Ага, раньше попробуй к ним подойди… Это они только сейчас подустали, расслабились…

— О боже! Что это?

Мальчишка, похоже, что-то заметил! Или пытался увидеть, вглядываясь… нет, не в монстров, в Олесю…

— Вы?

Увидел что ли? Но ведь не должен же! Впрочем, и монстры его поранить не должны были, а ведь, поди ж ты…

— Смотрите, смотрите, они оживают! — в ужасе закричала Олеся.

Максим глянул и обомлел: прямо на его глазах страшные раны чудовищ затягивались, обрастали мясом… вот уже появился череп, глаза…

— Вот это регенерация! — Покачав головой, Петрович всадил в оживающих гадов последний заряд и обернулся к Максу: — У тебя осталось, чем их угостить?

— Пара зарядов найдется, — успокоил молодой человек. — Но… на этом и все.

— Надолго ли их это задержит? — покачала головой девушка.

— Вот что! — Тихомиров решительно махнул рукой. — Берем мальчишку и сваливаем! И побыстрее… Не целую же ночь нам тут вот так стрелять. Да и заряды заканчиваются. Олеся! Поговори с парнем… Ну, гитару хоть у него возьми…

Девушка осторожно вяла гитару — подросток все так и стоял, застыв словно статуя. Действительно, что-то такое увидел? Или…

— Привет, Ренуар! Что не спишь?

— Ой… — Митяй мотнул головой и похлопал ресницами. — Это и в самом деле вы! Вы… вы как здесь?

— За тобой пришла, — на ходу импровизировала девушка. — Надо нарисовать кое-что… ну, в твоей манере, она мне очень понравилась… и моим друзьям.

— Спасибо, — польщенно улыбнулся художник и тут же замялся. — А что, прямо сейчас вот идти, ночью?

— Конечно, сейчас. — Олеся улыбнулась еще обворожительнее и загадочней. — Мои друзья уже утром уедут. Им так понравился мой портрет, вернее, твой портрет… тот, что ты написал у озера. Здорово! Нет, честное слово, здорово! Мои друзья так хотят с тобой познакомиться… Я им сказала, что попробую позвать… Ну пожалуйста, пошли, а?

— Ладно, — решился подросток. — Только сначала гитару отдам и…

— Я жду тебя на улице, у забора. — Девушка протянула гитару… и тут же исчезла. В глазах паренька, разумеется…

Ой, надо было видеть его лицо!

Впрочем, удивлялся он недолго — побежал куда-то прямо по коридору, заглянул в класс, вышел уже без гитары и, распахнув окно, сиганул в ночь.

Беглецы, как и договаривались, ждали его у забора.

— Здравствуйте! — широко улыбнувшись, Тихомиров вышел на свет фонаря (вот уж когда пригодились и тапочки, и ремень — парнишка их всех видел). — Это вы и есть тот самый художник?

Подросток сконфузился:

— Наверное, я…

— Прекрасно! Прекрасный потрет я имею в виду. А пейзажи вы не пишете?

— Почему же? Пишу. Только они у меня дома… в деревне.

— А в городе у вас есть где остановиться?

— Да есть, а что?

— Мы из Прибалтики, — вдохновенно врал Тихомиров. — Из тартуского музея… Может быть, приобретем несколько ваших работ… или вы напишете специально для нас несколько пейзажей в стиле Клода Моне или Писарро, знаете ли…

— Моне знаю… — Парнишка, похоже, совсем обалдел. — И что, в город надо ехать?

— Конечно, надо.

И в этот момент из распахнутого окна послышался жуткий вой! Ожили, сволочи… или — оживали…

— Причем прямо сейчас! Чем скорее, тем лучше. Идемте, идемте поскорее отсюда, молодой человек. Ночного автобуса здесь случайно нет?

— Нет…

— Ах, жаль, жаль… Как же нам уехать? А такси?

— Ну вы и скажете! Такси! Здесь вам не Прибалтика.

— Это уж точно, точно… А может быть, на попутках?

— Ночью? Смеетесь?

— Как же нам быть? Что же делать? Нам очень, очень надо уехать отсюда именно сегодня ночью, сейчас… ну и ты бы с нами рванул, разумеется. Пойми, такое раз в жизни бывает!

— Да я понимаю…

— Ну, Митенька, ну помоги нам, пожалуйста… — Олеся умоляюще сложила на груди руки и даже пустила слезу. — Пожалуйста…

— Ладно! — Парнишка, похоже, решился-таки. — Вы тут, на площади, ждите у остановки, а я рвану к озеру.

— А там что — стоянка такси? — пошутил Макс.

— Там мотоциклы. Ну, и их хозяева. Может быть, кто-нибудь довезет. Только до самого города — вряд ли, там ГАИ, а у них номеров нету.

— Да и черт с ними со всеми! Уж там как-нибудь и пешком дойдем.

— Тогда ждите…

Паренек убежал, исчез темноте… И снова послышался вой!

— Черт… — нервно передернула плечами Олеся. — Интересно, эти твари в темноте видят?

— Очень может быть!

— А… а зарядов что, совсем не осталось?

— Увы!

Вот снова вой… уже, кажется, где-то совсем рядом с площадью… И опять тишина. И — вдруг — треск мотоциклов!

Они вылетели из темноты под призрачный свет фонарей — два «Восхода», «Ява» и «Чезет».

Митяй спрыгнул с сиденья «Явы»:

— Садитесь! Довезут. Только быстрее, им бы вернуться к утру.

Патлатые мотоциклисты дружелюбно скалились:

— Слышь, Митяй? А где твои друзья-то?

Беглецы переглянулись. Ну конечно! Их же видел только юный художник, а вот эти ночные мотоциклисты, обычные, без всяких претензий, парни — нет!

— Выбрасывайте тапки, очки… — тут же сообразил Макс. — Там, за магазином, «запорожец»… А я пока тут…

— Угу! — понятливо кивнул инженер. — Ждем у почты.

— Слышь, Дмитрий, тут такое дело… Мы уже такси вызвали, ну, из города. Вот машина и приехала… Хочешь — с нами езжай, но лучше на мотоцикле, у нас народу много… А там, у города, у самолета, встретимся, хорошо?

Тихомиров отошел в темноту и, выбросив ремень, растворился в ночи.

— Ммм… Хорошо… Парни, мне только Мишка нужен. До самолета довезешь, Миха?

— Да довезу, сказал же! Садись давай… Слушай, а с кем это ты сейчас разговаривал?

Ушастый «запорожец» цвета белой ночи, треща двигателем, уже выворачивал из-за магазина. Увидев бегущего Макса, инженер притормозил, гостеприимно распахнув дверцу:

— Прошу, такси подано!

— Долго возились? — плюхаясь на сиденье, спросил молодой человек.