Мистик-ривер - Деннис Лихэйн

Однако с самого детства Дейв страдал приступами бессонницы. Бессонница могла накатывать после месяцев и месяцев здорового сна, ввергая его вновь в сумбурный и неспокойный мир бесконечных пробуждений и полудремы. Несколько дней бессонницы – и Дейв краем глаза начинал различать вещи, обычно невидимые. Чаще всего это были мыши, шмыгающие из утла в угол, сигающие через стол; а иногда – черные мухи, вьющиеся в темных закоулках, влетающие и вылетающие из комнаты. Перед глазами внезапно вспыхивали огненные шары, а окружающие казались гуттаперчевыми. А Мальчишка из сновидений был готов вот-вот стать реальностью. Обычно Дейв мог его сдерживать. Мальчишка кричал ему в уши, смеялся не к месту. Грозился прорвать маску спокойствия, прикрывавшую лицо Дейва, и обнаружить перед всеми свою неприглядную сущность.

Эти три дня Дейв не спал. Он лежал без сна, глядя на спящую жену, а Мальчишка плясал в его мозгу, в его сером веществе, и перед глазами мелькали разряды молнии.

– Мне просто надо привести в порядок мысли, – прошептал он и отхлебнул пива.

Привести в порядок мысли, и все будет хорошо, твердил он себе, слыша шаги Майкла на лестнице, упорядочить их, замедлить круговерть, и я наконец высплюсь, а Мальчишка уберется в свои заросли, окружающие не будут казаться гуттаперчевыми, мыши попрячутся по норам, и за ними последуют и мухи.

Когда Дейв вместе с Майклом выбрался к Джимми и Аннабет, был уже пятый час. Народ расходился, и атмосфера в доме была не из приятных: полупустые блюда с пышками и пирожными, в гостиной накурено так, что дышать трудно, – ведь там дымили целый день, с тех пор как стало известно о Кейти. Утром и ранним днем всех пришедших объединяли общая скорбь и любовь, но ко времени приезда Дейва чувства эти охладели, сменившись своего рода усталой отрешенностью, и на нервы действовали скрип стульев и бесконечные приглушенные прощания у двери.

По словам Селесты, Джимми почти все послеполуденное время провел на заднем крыльце. В дом он заходил всего несколько раз – справиться об Аннабет и выслушать еще несколько соболезнований – и тут же снова спешил на крыльцо, сидел там под развешанным на веревке бельем, давным-давно пересохшим и задубелым. Дейв спросил Аннабет, не нужна ли его помощь, может быть, надо что-нибудь принести, но та, даже не дослушав, покачала головой, и Дейв понял, что спрашивать было глупо. Если бы Аннабет что-то и понадобилось, нашлось бы человек десять, если не пятнадцать, к которым она обратилась бы скорее, чем к нему, Дейву, а сам он старался вспомнить, зачем он здесь, и не слишком дергаться, вспоминая. Вообще, видно, он не принадлежит к тому сорту людей, к которым хочется обращаться за помощью. Иногда он казался не от мира сего и с глубокой тайной горечью и сожалением сознавал, что, наверное, ему на роду написано производить впечатление человека ненадежного.

Вот это-то сознание своей отрешенности он и вынес сейчас на крыльцо. Он подошел к Джимми сзади. Тот сидел под хлопающим на ветру бельем в старом шезлонге и чуть поднял голову, заслышав его шаги.

– Я помешал, Джим?

– Дейв... – Джимми улыбнулся Дейву, появившемуся из-за шезлонга. – Нет-нет, старина, присаживайся.

Дейв опустился на пластмассовый ящик из-под молочных бутылок, стоявший напротив шезлонга. Шум из квартиры за спиной Джимми доносился сюда приглушенно – невнятными голосами, звоном столовых приборов.

– За весь день мне не удалось и словом с тобой перемолвиться, – сказал Джимми. – Как поживаешь?

– Господи, – удивился Дейв, – как ты поживаешь?

Джимми потянулся, подняв руки над головой, зевнул.

– Знаешь, сколько людей меня спрашивало об этом? Наверное, чувствую я себя так, как положено. Переменчиво, час на час не приходится. Как теперь? Теперь вроде ничего. Но наверное, потом будет по-другому. Похоже, что так. – Он снова пожал плечами и взглянул на Дейва: – Что у тебя с рукой?

Дейв посмотрел на свою руку. У него был целый день, чтобы придумать объяснение, но он напрочь забыл о руке.

– Это? Помогал приятелю диван ставить, оперся о косяк на лестнице и прищемил диваном.

Джимми, склонив голову, разглядывал вспухшие посиневшие костяшки Дейва.

– Да? Ясно.

Дейв видел, что объяснение его неубедительно, и решил, что, когда его спросят в следующий раз, надо иметь в запасе что-нибудь получше.

– Такая глупость, – сказал он. – Сам себе увечье нанес. Знаешь, как это бывает...

Теперь Джимми глядел ему в глаза, забыв о руке, и черты его смягчились. Он сказал:

– Я так рад тебя видеть, старина.

Дейв чуть было не спросил: «Правда?»

За двадцать пять лет их знакомства на памяти Дейва Джимми ни разу не был рад его видеть. Иногда он чувствовал, что тот не прочь его видеть, но это ведь не одно и то же. Даже когда жизнь вновь свела их, женив на двоюродных сестрах, Джимми не выказывал Дейву большей симпатии, чем просто знакомому. И вскоре Дейв начал воспринимать такую версию их отношений как данность.

Никогда они не были друзьями, не сражались в пристенок, не пинали консервную банку, дурачась на Рестер-стрит. Не гуляли целый год по субботам вместе с Шоном Дивайном, не играли в войну среди куч гравия возле Харвест, не прыгали с крыши на крышу служебных гаражей возле Поуп-парка, не смотрели вместе «Челюсти» в «Рене Чарльз», вжавшись в кресла и вскрикивая от страха. Никогда они не пытались перещеголять друг друга в лихой езде на велосипеде, не спорили, кто будет Старски, а кто – Колчак из «Крадущегося в ночи», не ломали санок на головокружительном спуске с Сомерсет-Хилл после бурана 75-го года. И не подъезжала к ним на Гэннон-стрит машина, пахнувшая яблоками.

Но вот он, Джимми Маркус, день спустя после того, как дочь его была найдена мертвой, и он говорит Дейву, что рад его видеть, а Дейв, как и за два часа до этого, во время беседы с Шоном, видит, что это правда.

– Я тоже рад тебя видеть, Джим.

– Как-то там наши девочки? – спросил Джимми, и в глазах его даже появилось что-то вроде улыбки.

– По-моему, справляются. А где Надин и Сара?

– Они с Тео. Ты, старик, поблагодари от меня Селесту, хорошо? Она нам сейчас прямо как божий ангел.

– Не надо благодарностей, Джимми, старина. Все, что в наших силах, мы с Селестой с радостью сделаем.

– Знаю. – Потянувшись, Джимми стиснул плечо Дейва. – Спасибо.

В эту минуту Дейв чего бы только не сделал для Джимми – поднял бы дом на грудь и держал так, пока Джимми не сказал бы, куда поставить.

И у него чуть не выскочило из головы, зачем он вышел на крыльцо. Ему надо было рассказать Джимми, что он видел Кейти в субботу вечером у Макджилса. Надо было выговорить это, потому что, если откладывать и сказать потом, Джимми удивится, почему он не сказал ему об этом раньше. Надо сказать, пока Джимми не узнает это от других.

– Знаешь, кого я сегодня видел?

– Кого? – спросил Джимми.

– Шона Дивайна, – сказал Дейв. – Помнишь его?

– Еще бы, – сказал Джимми. – До сих пор храню его ловушку.

– Что?

Джимми помахал рукой – дескать, не важно.

– Он теперь полицейский. И именно ему поручено дело Кейти. Он ведет расследование – так, по-моему, у них это называется.

– Да, – сказал Дейв. – Он заезжал ко мне.

– Заезжал к тебе? – удивился Джимми. – Гм... А что это ему у тебя понадобилось?

– Я был у Макджилса в субботу вечером. И Кейти там была. – Дейв постарался произнести это как ни в чем не бывало. – Я оказался в списке посетителей.

– Кейти там была, – повторил Джимми. Он поднял глаза, сощурился. – Ты видел Кейти в субботу вечером, Дейв? Мою Кейти?

– Ну да, Джим. Я про это и говорю. Я был в баре, и она была там. А потом она ушла с подружками и...

– С Дайаной и Ив?

– Ага, с этими девушками, с которыми она всегда повсюду ходит. Они ушли, вот и все.

– Вот и все, – сказал Джимми, устремив взгляд вдаль.

– Я в том смысле, что больше я ее не видел. Но в список я попал.

– Попал в список, понятно. – Джимми улыбнулся, но не Дейву, а чему-то, что, видно, различал вдали его взгляд. – А ты говорил с ней в тот вечер?

– С Кейти? Нет, Джим. Я смотрел матч по телевизору с Большим Стэнли. Я только поздоровался с ней, кивнул. А потом, когда оторвался от экрана, ее уже не было.

Джимми немного помолчал, ноздрями втягивая воздух и время от времени кивая своим мыслям. А потом он вдруг взглянул на Дейва и криво улыбнулся:

– Приятно.

– Что? – спросил Дейв.

– Сидеть здесь вот так. Просто посидеть. Приятно.

– Да?

– Посидеть, оглянуться кругом, – продолжал Джимми. – Ведь всю жизнь торопишься, спешишь – работа, дети, вечно черт знает в каких бегах, пока с ног не валишься. Даже скорость сбавить и то невозможно. А вот сегодня... День особенный, правда? На другие не похожий, а все же и тут приходится заниматься мелочами. То надо позвонить Питу и Сэлу, напомнить, чтоб как следует заперли магазин. То проследить, чтобы девочек, когда проснутся, умыли и одели как надо. То узнать, как там жена, держится ли. Понимаешь? – Он хитро улыбнулся Дейву, наклонился вперед, чуть покачиваясь, стиснув руки в один большой кулак. – То жать всем руки, принимать соболезнования, освобождать место в холодильнике для всей этой еды и питья и терпеть моего тестя, а потом еще позвонить медицинским экспертам, узнать, скоро ли они отдадут мне тело моей девочки, потому что ведь надо договориться с похоронным агентством Рида и с отцом Вера в Святой Цецилии, заказать поминальный стол и зал, где будут поминки, и...