Мистик-ривер - Деннис Лихэйн

– Пистолет дал сбой, – сказал Шон и, глядя прямо в иронически прищуренные глаза сидящих вокруг, вдруг добавил: – Мы этого почему-то не учитываем. Оружие могло дать осечку, и этим воспользовалась Кэтрин Маркус. Она сбивает с ног преступника и убегает.

В комнате на время воцарилась тишина. Фрил размышлял, уткнувшись в сложенные домиком указательные пальцы.

– Возможно, – наконец сказал он. – Такое возможно, но зачем бить ее палкой, или битой, или чем там он ее бил? Мне не кажется, что это говорит о профессионализме.

– Я пока что не слышал, чтобы О'Доннел и Феллоу знались с профессионалами, – сказал Уайти. – Они могли нанять какого-нибудь олуха за две порции виски с содовой.

– Но вы сказали, что старая леди слышала, как Маркус поздоровалась с убийцей. Неужели она стала бы здороваться с громилой, изготовившимся для нападения?

Уайти дернул головой, что можно было расценить как кивок:

– В том-то и дело.

Мэгги Мейсон подалась вперед, наклонившись над столом:

– Итак, мы полагаем, что жертва знала убийцу. Верно?

Шон и Уайти сначала переглянулись, затем, покосившись на председателя, кивнули.

– В Ист-Бакинхеме, конечно, немало громил, в особенности на Плешке, но что общего у них с такой девушкой, как Кэтрин Маркус?

– И то верно, – вздохнул Уайти. – Согласен.

– Нам всем было бы крайне удобно считать это делом рук наемного убийцы-гангстера, – сказал Фрил. – Но такие ужасные побои? Похоже, он был в ярости, что говорит о явной потере самообладания. Уайти кивнул:

– Мы не должны этого исключать. Вот и все, что я пытался выразить.

– Хорошо, сержант.

Фрил опять повернулся к Сузе, который, казалось, был раздосадован этим отклонением в сторону.

Он откашлялся, после чего неспешно перелистал записи.

– Так или иначе, но мы побеседовали с неким Томасом Молданадо, который в субботу выпивал в «Последней капле», баре, из которого Кэтрин Маркус подвезла подруг домой. Похоже, в этом баре не слишком много туалетных кабинок, потому что Молданадо заметил выстроившуюся там очередь, как раз когда девушки уходили. Поэтому он вышел помочиться на парковку, где увидел машину с потушенными фарами, а в ней мужчину. Молданадо сказал, что было это ровно в час тридцать. Сказал, что обзавелся новыми часами и хотел посмотреть, светится ли в темноте циферблат.

– Ну и как, он светился?

– По-видимому.

– Но этот человек в машине, – сказал Роберт Берк, – мог быть просто пьяным и спать.

– Мы так сразу и подумали, сержант. И Молданадо сказал, что это первое, что он подумал. Но нет, человек этот сидел прямо, и глаза у него были открыты. Молданадо сказал, что принял бы его за полицейского, если б не машина – какая-то иностранная: «хонда» или «субару».

– И немного покореженная, – сказал Конноли. – Вмятина на переднем крыле со стороны пассажира.

– Именно, – сказал Суза. – И Молданадо решил, что парень хочет снять проститутку. Сказал, что по вечерам район ими так и кишит. Но если цель в этом, то зачем стоять на парковке? Не проще ли проехаться по авеню?

– Хорошо, и тогда... – сказал Уайти.

Суза поднял руку:

– Секундочку, сержант... – Он окинул Конноли нервным взглядом, и глаза его блеснули. – Мы повнимательнее оглядели парковочную площадку и нашли там кровь.

– Кровь?

Он кивнул.

– Поначалу можно было подумать, что водитель лил масло в масленку и пролил – такая густая образовалась лужица и вся в одном месте. Потом мы прошлись кругом и нашли еще несколько капель – одну, другую, как бы удаляющиеся от основного места. Мы обнаружили капли и на стенах, и на подъездной дорожке за баром.

– Послушайте, полицейский, – сказал Фрил, – куда вы клоните?

– Кто-то еще был ранен в ту ночь возле «Последней капли».

– Откуда вы знаете, что это случилось в ту же ночь? – спросил Уайти.

– Экспертиза подтвердила. Ночной сторож, припарковавшись, прикрыл эту лужицу, но одновременно не дал дождю ее смыть. Судя по всему, кто бы ни была жертва, ей пришлось несладко. А нападавший? Он тоже пострадал. Следы крови на парковке разные, двух разных групп. Сейчас мы связались с больницами и таксомоторными парками на случай, если жертва впрыгнула в такси. Мы обнаружили волоски, все в крови, чешуйки кожи, кусочки костной ткани. Ожидаем ответных звонков из пунктов «Скорой помощи». Пока что ответы на все наши запросы негативные, но я могу поручиться, что в конце концов мы найдем, кто обращался куда-либо за медицинской помощью по поводу травмы головы от удара тупым предметом в ночь с субботы на воскресенье или в воскресенье утром.

Шон поднял руку:

– То есть вы утверждаете, что в ту ночь, когда Кэтрин Маркус вышла из бара «Последняя капля», возле этого же бара на парковке кому-то проломили череп?

Суза улыбнулся:

– Ага.

Брошенный мяч перехватил Конноли:

– Экспертиза, исследовав засохшую кровь, обнаружила следы двух типов: группы А и группы В с отрицательным резусом. Поскольку следов крови группы А значительно больше, мы полагаем, что они принадлежат жертве.

– Кровь Кэтрин Маркус – группы 0, – сказал Уайти.

Конноли кивнул:

– Найденные волоски принадлежат мужчине.

– Какова же ваша версия? – осведомился Фрил.

– Версии мы не имеем. Единственное, что мы знаем, это то, что в ночь гибели Кэтрин Маркус на парковочной площадке возле ее последнего бара кому-то еще проломили голову.

– На парковке произошла пьяная драка, – сказала Мэгги Мейсон. – И что из этого следует?

– Никто из посетителей бара не помнит никаких драк – ни в самом баре, ни вне его. Между часом тридцатью и часом пятьюдесятью бар покинули только Кэтрин Маркус и две ее подружки. Выходил также свидетель Молданадо, но, помочившись, он тут же вернулся. Входить тоже никто не входил. На парковочной площадке Молданадо видел человека, по его словам, приличной наружности, тридцати с небольшим, темноволосого. Когда Молданадо без десяти два покидал бар, на площадке уже никого не было.

– Как раз в это время девчонка Маркус бежала через парк.

Суза кивнул:

– Мы не говорим, что здесь очевидная связь. Возможно, ее и вовсе нет. Но все-таки совпадение знаменательное.

– Ну и, опять же, какова ваша версия? – спросил Фрил.

Суза пожал плечами:

– Не знаю, сэр. Допустим, это все-таки был гангстер. Тот парень в машине выслеживал, когда девчонка Маркус выйдет из бара. Она выходит, и он звонит по телефону сообщнику. Дальше в дело вступает сообщник.

– И что потом? – спросил Шон.

– Потом? Потом он ее убивает.

– Нет, тот парень в машине? Что делает он? Поднимается, берет в руки камень или еще что-нибудь и идет с этим на другого? На кой черт?

– Может быть, тот на него напал.

– Зачем? Чтобы поговорить по его сотовому? Ерунда. Мы тут не усматриваем ни малейшей связи с убийством Кэтрин Маркус!

– Сержант, – сказал Суза, – вы считаете, что мы должны просто забыть об этом? Сказать: к черту, это пустое дело?

– Я разве так сказал?

– Ну...

– Я это сказал? – повторил Уайти.

– Нет.

– Нет, не сказал. Просил бы вас, Джозеф, быть повежливее со старшими по чину, иначе можете опять очутиться в душном туннеле на окружной Спрингфилда, где будете собачиться с головорезами-мотоциклистами и вонючими девками, жрущими консервы прямо из банки.

Суза лишь вздохнул, выпуская пар.

– Я лишь подумал, что нам это может пригодиться. Вот и все.

– Я того же мнения. Хочу лишь, чтобы вы это исследовали подоскональнее, прежде чем отвлекать людские резервы на нечто, что может оказаться совершенно незначительным, не относящимся к делу эпизодом. К тому же «Последняя капля» – в юрисдикции городской полиции.

– Мы связались с ними, – сказал Суза.

– Они сказали вам, что это их дело?

Суза кивнул.

Уайти широко развел руками.

– Вот и отлично. Держите связь с детективом, которому это поручено, и докладывайте нам о результатах, а пока оставим это.

– Поскольку сейчас мы в стадии версий, сержант, – сказал Фрил, – то какова ваша?

Уайти пожал плечами.

– У меня есть кое-какие соображения, но негусто. Кэтрин Маркус умерла от травмы затылочной части головы. Все прочие повреждения, в том числе и огнестрельное ранение в левое предплечье, по заключению экспертизы, жизни не угрожали. Удары были нанесены неострым деревянным предметом – палкой или дубинкой. Медицинская экспертиза установила, что сексуальному насилию она не подверглась. Нам удалось выяснить, что она собиралась бежать с парнем по фамилии Харрис, в то время как Бобби О'Доннел был ее бывшим дружком, однако все еще не согласным считаться бывшим, что и осложняло ситуацию. Отец Кэтрин ни О'Доннела, ни Харриса не переваривал.

– А Харриса за что?

– Нам это не известно. – Уайти окинул беглым взглядом Шона. – Но мы не опускаем руки. Итак, нам остается предположить, что покинуть город она собиралась утром. Своеобразный девичник с двумя своими подругами она заканчивала в баре, откуда ее шуганул Роман Феллоу, после чего она повезла подружек домой. Начинается дождь, ее дворники ни к черту, ветровое стекло грязное. Ее заносит в кювет либо потому, что она выпила и несколько потеряла ориентацию, либо она на секунду начинает клевать носом, либо же потому, что она хочет избежать столкновения с чем-то на дороге. Что бы там ни было, машина в кювете, мотор заглох, и к машине кто-то подходит. Согласно свидетельству старой леди, Кэтрин Маркус произносит: «Привет». После этого, как нам представляется, преступник производит первый выстрел. Она ухитряется стукнуть его дверцей – может быть, пистолет его дал осечку, не знаю – и бежит в парк. Она выросла в этом районе и, возможно, думает, что там ей будет легче затеряться. Опять же мы можем лишь гадать, почему она выбрала парк, хотя на пустынной в ту и другую сторону Сидней-стрит помощи ей ждать было неоткуда квартала эдак четыре, а если б она побежала по пустынной проезжей части, преступник мог бы задавить ее собственной машиной или же с легкостью ее пристрелить. И она бежит в парк, бежит все время в одном направлении – на юго-восток, – пробегает цветник, потом пытается укрыться в овраге под мостом, затем делает последнюю пробежку к кинотеатру на открытом воздухе. Она...