Не любовью единой (Новеллы о женских судьбах) - Ольга Воронцова

После свадьбы Екатерина проводила каждую ночь в спальне мужа и даже днем они уединялись от посторонних глаз на несколько часов. Никто не сомневался, что юный Петр питает самые нежные чувства к своей молоденькой супруге. Во всяком случае, все в Петербурге сошлись во мнении, что жена у наследника престола - красавица.

Потом Екатерина самокритично писала: "Сказать по правде, я никогда не считала себя чрезвычайно красивой, но я нравилась, и думаю, что в этом моя сила". Вероятно, их подкупал здоровый цвет лица молоденькой великой княгини, ее великолепные белые зубы и прекрасные глаза. Кстати, насчет цвета глаз Екатерины спорили даже ее современники, видавшиеся с ней чуть ли не каждый день. Половина из них была уверена, что у Екатерины голубые глаза, а другая половина с возмущением утверждала: дескать, какая чушь, глаза у нее карие! Какие же замечательные должны были быть глаза у Екатерины, чтобы, глядя в них, не замечать их цвета.

То же самое касается и ее роста. Одни писали, что она небольшая, другие же утверждали, что Екатерина была выше среднего. Сейчас трудно установить, какая она была на самом деле, но хорошо известно, что если маленькая женщина держится прямо, это заметно прибавляет ей роста. Впрочем, когда речь идет не о простых женщинах, а о венценосных особах, все остальные невольно смотрят на них как бы снизу вверх.

По словам француза Рюльера, который лично видел молодую Екатерину и оставил для потомства, пожалуй, самый беспристрастный рассказ о юности будущей русской императрицы, у Екатерины был "приятный и благородный стан, гордая поступь, прелестные черты лица и осанка, повелительный взгляд - все возвещало в ней великий характер". Забавно, что сама Екатерина, прочтя записки Рюльера много лет спустя признавалась в интимной переписке со своим первым возлюбленным графом Понятовским, что ею, напротив, легко было управлять, она очень склонна была подпадать под чужое влияние. Единственная черта ее характера, которую все окружающие, видимо, и принимали за необычайную силу воли, была чисто немецкая практичность молоденькой девушки. Даже в ранней юности она рассуждала, как взрослая женщина, которая трезво оценивает последствия своих поступков и наперед рассчитывает, какие выгоды она может получить от того или иного человека.

Описывая внешность молодой Екатерины, Рюльер продолжает: "Возвышенная шея, особенно со стороны, образует отличительную красоту, которую она движением головы тщательно обнаруживала. Большое открытое чело и римский нос, розовые губы, прекрасный ряд зубов, нетучный, большой и несколько раздвоенный подбородок. Волосы каштанового цвета отличной красоты, черные брови и таковые же прелестные глаза, в коих отражение цвета производило голубые оттенки, и кожа ослепительной белизны. Гордость составляла отличительную черту ее физиономии. Замечательные в ней приятность и доброта для проницательных глаз суть не что иное, как действие особого желания нравится, и очаровательная речь ее ясно открывает опасные ее намерения. Живописец, желая изобразить сей характер, аллегорически представил ее в образе прелестной нимфы, представляющей одной рукой цветочные цепи, а в другой зажженный факел".

* * *

Однако шли годы, но эта красавица никак не могла забеременеть. Царица Елизавета Петровна запретила ей ездить верхом в мужском седле, думая, что это - причина бесплодия жены ее племянника. Однако не Екатерина была виновата в бесплодии их брака. Ее современникам, особенно при дворе Елизаветы Петровны, где царили отнюдь не пуританские нравы, и в голову не могли прийти, что молодая великая княгиня все это время оставалась девственницей. Ее муж об этом не говорил, а ей было стыдно признаться, что во время ежедневных дневных уединений с юным мужем, тот заставлял свою молоденькую жену выполнять упражнения прусского армейского артикула стоять смирно, делать повороты направо, налево и кругом, маршировать по спальне. Петр был помешан на прусской военной дисциплине, будучи еще маленьким ребенком он вызывался стоять под ружьем в родительском дворце и, не меняя позы, молча глотал слезы, когда слуги проносили мимо него какое-нибудь лакомство. Таким же ребенком он по сути оставался еще многие годы, потому что радости телесной любви были для него недоступны. Никто в Петербурге не мог предположить, что у выписанного из Германии наследника престола окажется фимоз - прирастание крайней плоти.

Вообще-то эта врожденная особенность, довольно распространенная у мужчин, легко лечится с помощью несложной операции. Так, наверное, и сделали бы, будь Петр наследным принцем при каком-нибудь европейском дворе. Но он был в России, где никому в голову не пришло поинтересоваться, в чем же дело.

А дела складывались не самым лучшим образом. Наследников у великокняжеской пары не предвиделось. Императрица начала нервничать, несколько раз заседал тайный совет, обсуждая, как поступить. Заменить наследника было некем, а чтобы при его восшествии на трон не случилось очередного дворцового переворота, ему самому был необходим наследник, которого можно было бы продемонстрировать всему русскому народу и всем европейским дворам. Посему из высших государственных интересов на тайном совете у Елизаветы Петровны было решено: раз у Петра не получается, значит, надо найти ему тайную замену. Пусть Екатерина родит, а дальше будет видно.

* * *

Сам же Петр тем временем стал окончательно невыносим для его молодой жены. Он стал мучить жену сворой собак, поселившихся в их спальне. Императрица Елизавета запретила ему держать собак во дворце, и Петр прятал их в супружеских апартаментах, причем обращался с ними довольно жестоко. Днем здесь стоял постоянный лай и визг избиваемых животных, круглые сутки висел отвратительный запах псарни. Кроме того, Петр любил производить как можно больше шума, когда ему было нечего делать, он брал свою скрипку и ходил с ней, пиликая, по всем комнатам. Собаки подвывали его музыкальному таланту. А в довершении ко всему он пристрастился к спиртному и был почти время вполпьяна. Домашняя жизнь Екатерины превратилась в постоянную пытку.

Летом она вставала с зарей и в сопровождению слуг убегала из дома на охоту. Вечерами старалась уехать на какой-нибудь бал, благо недостатка в них при правлении Елизавету не ощущалось. Потом историки подсчитали, что на увеселения петербургский двор тратил в семь раз меньше денег, чем Версаль, но французский двор был в пятнадцать раз больше по численности, чем русский, так что на самом деле в Петербурге тратилось гораздо больше денег на маскарады, балы, охоты и прочие увеселения.

Екатерина любила танцевать. Только на балах и охотах она могла встретиться с молодыми мужчинами, и только здесь у нее был шанс завязать какую-нибудь интрижку. Но великую княгиню держали в большой строгости. На придворных увеселениях она была постоянно у всех на виду, а дома за каждым ее шагом днем и ночью следили приставленные Елизаветой камердинер и служанка. Ни о каких амурных приключениях не могло быть и речи. Хотя сплетен насчет молодой царицы ходило много и даже в Версале обсуждали, с кем она переглянулась, с кем перебросилась парой слов на последнем балу в Петербурге, если бы у Екатерины и появился любовник, то только - с согласия императрицы и назначенный самой императрицей Елизаветой Петровной.

* * *

Между тем Елизавета уже выбрала друга сердечного для Екатерины. Им был назначен молодой красавец Сергей Салтыков. Ему было двадцать шесть лет, он был "красив как день" и женат, причем по любви. Но с приказом императрицы не поспоришь, а кроме того, сам Сергей Салтыков наперегонки с другими придворными красавцами уже давно вовсю любезничал с Екатериной на балах.

Салтыкова пригласил к себе канцлер Бестужев и объяснил ситуацию. Жена была тут же забыта, Сергей Салтыков начал уверять великую княгиню, что сошел с ума от любви к ней в первый же момент, как только увидел ее. Но к удивлению всех, Екатерина, когда ей объявили монаршую волю, вовсе не обрадовалась. Более того, она наотрез отказалась от адюльтера с Салтыковым. Никто из современников Екатерины и позднейших историков не озаботился тем, чтобы понять причину этого, как казалось всем, странного поведения великой княгини. Муж у нее скотина скотиной, супружеских обязанностей не выполняет, ей предлагают самого блестящего красавца из знатного рода, а она отказывается!

Ирония судьбы заключалась в том, что предложение императрицы передала Екатерине одна из дам, уже давно приставленная к великой княгине в качестве соглядатая. Она следила за нравственностью Екатерины. И она же предложила ей завести любовника. Екатерина, естественно, возмутилась и отказалась. Более того, понимая, что это могла быть провокация, затеянная, чтобы развести ее, бездетную, с мужем, она пообещала пожаловаться императрице. Но в ответ услышала, что жаловаться бесполезно, ибо это приказ самой императрицы и государственные соображения должны одержать верх над всеми остальными желаниями великой княгини, даже над ее законным желанием сохранить верность мужу.